Профессор в колледже Раджпура
Профессор в колледже Раджпура
Не все мастера умеют выражать свои знания даже на один процент, многие решили хранить безмолвие, поняв, что они не смогут ничего рассказать.
Когда я решил стать преподавателем в одном университете, мои друзья, услышавшие эту весть, поинтересовались у меня, чем я стану там заниматься.
«Меня вполне устроит, если я смогу поработать преподавателем несколько лет, — ответил я. — Это пойдет мне на пользу, так как я увеличу свое мастерство. Мне есть чем поделиться с людьми, но мне нужно умение передавать знание. Лучшим учителем становится тот, кто способен помочь услышать его последнему человеку, уровень разумности которого чрезвычайно низок. Разумеется, лучшие люди легко поймут мастера, но нужно подумать и о тех, кому недостает разумности».
Основная часть человечества вообще лишена разумности. Люди живут очень тупо, как посредственности. Их сознание так плотно затянуто пылью и ржавчиной, что зеркало совсем теряет способность отражать. Оно не может ничего отражать, не может отзывать эхом. Необходимо совершенное умение, только тогда я смогу передать один процент своего опыта.
Закончив университет, я сразу же приехал к министру образования штата Мадхья Прадеш. Он был также ректором университета Сагара, в котором я учился в аспирантуре, изучая психологию, религию, философию. Теперь этот человек стал вице-президентом Индии.
Я пошел прямо к нему. «Я хочу встретиться с ректором моего университета, а не с министром образования — сказал я секретарю. — Я прошу не мешать нашей встрече. Он знает меня, так как каждый год приезжал к нам на совет университета. Он даже выступал на заседании кафедры философии университета Сагара, председателем которого был я. Он знает меня».
Секретарь сообщил обо мне министру образования, и тот вызвал меня. «Что-то случилось?» — спросил он.
«Я закончил ваш университет и получил в нем все доступные там знания, — ответил я. — Вот моя золотая медаль. Мне нужна преподавательская должность в любом университете».
«У меня нет сомнений в твоей высокой квалификации, — отозвался он. — Я знаю тебя с первого курса, и вот ты уже дипломированный специалист. Ты получишь мест. Мы с тобой лично знакомы, и ты всегда нравился и внушал мне уважение. Ты председательствовал на университетских заседаниях, на которых я выступал как гость, поэтому я слышал и твои речи».
Он заглянул в мой диплом, полистал другие бумаги и заметил: «Но здесь не хватает одной бумаги. Где характеристика?»
«Ее нет, — подтвердил я. — Неужели вы хотите, чтобы я предъявил вам мою характеристику от тех лиц, кому я сам бы не стал давать характеристику?»
Он почесал голову и сказал: «Твоя правда. А как же заместитель ректора или глава кафедры философии?»
«Вы прекрасно знаете о том, что заместитель ректора пьяница, — ответил я. — Неужели вы хотите, чтобы мою характеристику писал пьяница? Лично я не смогу дать ему положительную характеристику. А глава кафедры философии нашего университета никогда не жил с женой. Он живет с другой женщиной. Этот человек все время держит жену и детей в Дели, чтобы просто никогда не видеть их и гулять со всеми женщинами, на которых упадет взгляд. Неужели вы хотите прочесть характеристику, которую он даст мне? Я лучше знаю его. Наверно, у вас с ним шапочное знакомство».
«Это большая трудность», — согласился он.
Я задал ему прямой вопрос: «Может быть. Вы напишете мне характеристику? Вы полагаете, что я готов? Ни одни политик нашей страны не может дать мне характеристику. Вы в праве как принять мой диплом без характеристики, так и отказать мне в должности. Я пришел к вам просить характеристику. Посмотрите на мое лицо, загляните в мои глаза! Вам достает разумности? Тогда не задавайте мне неумные вопросы».
Он сразу же дал мне назначение в колледж. Я принял эту бумагу из его рук. «Вообще-то, так не принято делать, — сказал он. — Вы должны получить предписание по почте».
«Я сам поеду в колледж, зачем зря тратиться на почтовые марки?» — пожал я плечами.
«Вы странный человек», — заметил он.
«Все верно, — согласился я. — Но странный человек не всегда оказывается человеком без характера».
Итак, я взял у министра образования предписание и на следующий день приехал в колледж, в котором мне предстояло работать.
Какое-то время мне пришлось прожить в Раджпуре. Я провел там полгода из-за ошибки правительственных чиновников. Меня назначили на работу в Джабалпур, но какой-то болван написал «Раджпур» вместо «Джабалпур». Я понимал, что мне предстоит, потому что был в столице. Поэтому я сказал министру образования: «Дайте мне это письмо. Пусть оно сразу попадет ко мне, и я отправлюсь в путь тотчас же. Зачем отсылать его по почте? Я же здесь».
Я заглянул в письмо и увидел слово «Раджпур», но сказал: «Ничего страшного. Несколько месяцев я проведу в Раджпуре. В принципе, мне там делать нечего, потому что это колледж санскрита, в котором я ничего не смыслю. Там я просто буду отдыхать, так как работы все равно для меня не найдется».
Итак, я поехал в Раджпур. «Но вы дипломированы по философии, — сказал директор. — У нас нет такой кафедры. Это колледж санскрита. У нас есть кафедра лингвистики, но у вас другая специализация».
«Мне это известно, — ответил я. — Но что я могу поделать с бюрократией? Чиновники дали мне отпуск, поэтому вам не нужно зря беспокоиться. Они послали меня к вам согласно распоряжению министра образования».
Стоило мне упомянуть министра образования, и директор тотчас же смекнул, что лучше принять меня, потому что я мог оказаться родственником министра или его хорошим знакомым. К нему еще никто не приходил с прямым предписанием. По обычаю письмо присылали по почте. Мой случай был необычным. Такого прежде не бывало, поэтому директор сказал мне: «Подождите, пожалуйста, несколько минут, я позову вас».
«Только учите, что я все равно буду работать в вашем заведении, — предупредил я. — В ином случае мне придется немедленно звонить министру».
Я знал, как поступит директор. В его кабинете сидел секретарь. Уже через пять минут он вызвал меня.
Директор позвонил министру образования и сказал ему: «Это предписание прибыло к нам не по почте. Его легко могли подделать. Более того, этот человек не получил специализацию для работы в нашем колледже. Что делать?»
«Примите его, — распорядился министр образования. — А мы тут посмотрим, куда его перенаправить. Произошла какая-то ошибка, кто-то недосмотрел. Я разберусь».
Вечером секретарь признался мне, что директор звонил министру образования, чтобы попросить его о почтовом подтверждении моего назначения.
На следующий день я устроил директору трепку. «Теперь мне тоже придется звонить министру образования, — сказал я. — Я расскажу ему о том, что вы пытаетесь саботировать его решения. Вы обманули меня. Вы велели мне сидеть здесь, а сами звонили министру образования. Он мой друг. Если кто-то и вылетит из этого колледжа, то этим человеком будете вы. Именно вам придется уйти. Я могу сейчас же распорядиться о вашем переводе через тех же самых чиновников, которые прислали меня сюда. Я знаю ответственного чиновника, который написал мне бумагу. Вас переведут».
«Мне неприятности не нужны, — струхнул секретарь. — Я просто хотел убедиться в том, что мы уладили дело. Добро пожаловать!»
«Больше не требуйте никаких подтверждений!» — крикнул я.
В течение полугода ни в министерстве образования, ни в администрации колледжа ничего не предпринимали. А я и не собирался суетиться, меня создавшаяся ситуация совершенно устраивала. Я жил в городке при колледже санскрита, но почти весь день сидел в учительской. Иногда я ходил в библиотеку или просто болтал с профессорами. Мне больше нечем было заняться.
Письмо Раджниша к приятелю (23 сентября 1957 года):
«Дорогой Дирья Джи, я приехал в колледж позавчера. Министр образования направил меня в колледж санскрита Махавидялаи, что в Раджпуре. В тот же день меня приняли на работу. Мое сердце опечалилось, когда я ставил подпись в заявлении. Я ясно почувствовал, что свободные деньки миновали. Обучение в колледже слабое, здешние преподаватели не передают студентам послание жизни. В глубине души я чувствую, что все это не для меня, но мне придется подождать того дня, когда я смогу заняться работой, в которой полностью реализуюсь. В тот день я стану двиджей, дважды рожденным. Мне предстоит еще одно рождение. Я предстану в своем истинном виде. И я беспрестанно молюсь о приближении того дня».
«Как поживаем Сатья? Передавай привет всем. Я приеду домой 5 или 6 октября. У меня все в порядке. Передавай поклон благочестивому Лалу Сахебу и другим. Напиши, чем занимаешься. Раджниш Ке Пранам».
Семья. Отец хочет, чтобы Раджниш женился.
Моя деревня находилась в восьмидесяти милях от университета. Иногда я ездил в деревню проведать отца, так как он был настолько привязан ко мне, что сам приезжал ко мне, стоило мне не показываться дома дней восемь или десять. Он не успокаивался, пока сам не убеждался в том, что со мной все в порядке. Он вечно боялся, что со мной что-нибудь стрясется, поэтому я, не желая беспокоить его, сам приезжал в деревню.
Мой отец был очень простым человеком. У него было одиннадцать детей, поэтому он не помнил, кто в каком классе учится. Если какой-то гостью задавал ему вопросы обо мне, отец звал меня и спрашивал: «В каком классе ты учишься?»
Он никогда не интересовался моими успехами в школе.
Когда я стал лучшим во всем университете, я подумал, что мне следует рассказать о своем успехе отцу, пусть порадуется.
«Я стал лучшим в университете», — сказал я ему.
«Ну и что! — воскликнул он. — Значит, весь твой университет битком набит болванами. Как же иначе ты умудрился стать лучшим?»
«Наверно, ты прав, — пожал я плечами и выбросил свою золотую университетскую медаль в колодец.
«Что ты наделал!» — ужаснулся отец.
«Я избавился от золотой медали, — объяснил я. — Дело в том, что я не хочу быть первым среди тысяч болванов. Я нравлюсь себе любым».
«Только не сжигай диплом, — взмолился отец. — Он понадобится тебе, когда ты будешь устраиваться на работу».
«Ладно, — пообещал я. — Диплом действительно нужен мне для работы, он как только я перестану работать, сразу же сожгу все эти бумажки». Со временем я так и поступил.
Я был старшим сыном. И отец, разумеется, хотел, чтоб я помогал ему. Он лелеял надежду на то, что после обучения в университете я стану вести торговые дела в его магазине. Торговля у отца шла очень бойко, постепенно он расширил площади магазина. «А кто еще будет управлять магазином? — задавался он вопросом. — Я скоро состарюсь. Неужели ты хочешь, чтобы я вечно сидел в этих стенах?»
«Нет, я не стану сидеть в твоей лавке, — сказал я. — Но ты можешь отойти от дел. У тебя есть младшие братья, которые проявляют интерес к магазину. Пожалуй, они интересуются магазином слишком сильно. Они даже боятся, что ты можешь передать дела мне. А я предупредил их о том, чтобы они не боялись меня, потому что я не собираюсь ни с кем конкурировать. Отдай этот магазин своим младшим братьям».
Но согласно индийской традиции всё наследует старший сын. Мой отец был старшим сыном в семье и унаследовал всё. Теперь он собирался передать всё свое имущество мне. Разумеется, он стал беспокоиться, но другого выхода не было. Он изо всех сил старался привлечь мой интерес к магазину.
Я благодарен своему брату Виджаю. Он не мог пойти в университет из-за меня, потому что я не зарабатывал деньги, а кому-то нужно было обеспечивать семью. Остальные братья тоже пошли в университет, и за них тоже нужно было платить, поэтому Виджай остался дома. По сути, он пожертвовал собой. Мне очень повезло, что у меня есть такой брат. Он пожертвовал всем на свете. Я не хотел жениться, хотя родня настаивала на этом.
«Брат, если родители очень мучают тебя, я готов жениться, — сказал Виджай. — Только пообещай мне, что ты лично подберешь мне невесту».
Дело в том, что в Индии сам парень не может выбирать невесту.
«Так и сделаем», — обрадовался я. Его жертва тронула меня. Он очень помог мне. Как только женили Виджая, обо мне сразу же забыли, потому что у меня были и другие братья и сестры. После Виджая стали вязать брачными узами других людей. А я не был готов к торговым сделкам.
«Не волнуйся, я буду торговать в лавке», — сказал Виджай. Смолоду он погрузился в самые мирские дела. Мне очень жаль его. И моя благодарность к Виджаю безмерна.
Моя родня насчитывает человек пятьдесят-шестьдесят — все это мои родные и двоюродные братья, сестры, дядья, тетки. Все мы жили под одним кровом. На самом деле, эти шестьдесят человек помогли мне не создавать собственную семью. Я насмотрелся на их супружескую жизнь и кое-что понял.
Если вам достает разумности, тогда вы учитесь даже на чужих ошибках. Если же вы неразумны, тогда вы не учитесь даже на собственных ошибках. Я учился на ошибках отца, матери, дядьев и теток. У нас была большая семья, и я видел всю эту бессмысленную трагикомедию постоянных склок, ругани и мелких подлостей. С самого детства я преисполнился решимости не обзаводиться собственной семьей.
Я понимаю, что каждый человек рождается в семье... Но почему же он все равно хочет обзаводиться собственной семьей? Человек видит, что получается из этой затеи, и тем не менее снова наступает на грабли.
Когда я возвратился домой из университета, мои родители, конечно же, стали подумывать о моей женитьбе. Сначала ко мне с расспросами подступила мать, потому что отец всегда боялся о чем-либо спрашивать меня, поскольку если я принимал какое-то решение, то сбить меня с него было уже невозможно. Поэтому сначала отец послал ко мне мать, чтобы она выяснила, собираюсь ли я жениться.
Когда я ложился спать, ко мне подошла мать. Она села на кровати и сказала: «Ты закончил университет. Ты хочешь жениться?»
«Сначала мне нужно посоветоваться с тобой, потому что я еще не был женат, и у меня нет такого опыта, — ответил я. — А ты замужем, ты воспитала одиннадцать детей. Мама, ты многоопытный человек, и я прошу у тебя совета. Была ли твоя жизнь исполнена блаженства? Не приходила ли тебе когда-нибудь мысль о том, что будь ты не замужем, у тебя на душе было бы гораздо светлее? Я не прошу тебя дать ответ прямо сейчас. Я даю тебе две недели для того, чтобы ты обдумала мой вопрос».
«Странно получается, — улыбнулась мать. — Я собиралась дать тебе время, чтобы ты подумал о моем вопросе, но вот наши роли поменялись!»
«Мне нужно получить твой ответ, потому что у меня нет опыта, — сказал я. — Я полностью доверяю тебе. Если спустя две недели ты скажешь, что твоя жизнь пронизана радостью и счастьем, тогда я непременно женюсь. Но помни, что я настолько доверяю тебе, что отдаю в твои руки собственную жизнь. А также помни, что я видел твою супружескую жизнь и не заметил в ней восторгов и экстазов. Ты постоянно ссорилась, с кем-то боролась с отцом, детьми...»
В Индии живут целыми кланами, поэтому в моей семье было не меньше шестидесяти человек. Рядом жили мои дядья, их жены и дети.
«У тебя все время печальный вид, — заметил я. — Может быть, ты получила жизненный опыт, о котором я не имею никакого понятия. Подумай о моем вопросе две недели. Ты сама решишь. Если ты посоветуешь мне жениться, тогда я подчинюсь тебе».
Спустя две недели мать сказала мне: «Сынок, не женись. Ты поставил меня в безвыходное положение. Ты так сильно доверяешь мне, что я не в силах предать тебя. Я не могу обмануть тебя, не могу солгать. Ты прав. Мне часто на ум приходит мысль о том, что я вышла замуж напрасно. Зачем? Чтобы просто родить и воспитать детей. Всю жизнь я только этим и занимаюсь с четырех часов утра и до двенадцати часов ночи. Я постоянно работаю. Ни одной минуты своей жизни я не смогла посвятить самой себе».
«Две недели в моей душе бушевала буря, — призналась она. — Я никогда не задумывалась о своей жизни, пока ты не заставил меня сделать это. Я люблю тебя, поэтому забираю свой вопрос обратно. На самом деле, я не собиралась ни о чем спрашивать тебя, просто твой отец попросил меня разузнать, что у тебя на уме».
«Передай отцу, пусть он задает свои вопросы непосредственно мне», — попросил я мать.
Мать пришла к отцу и сказал: «Ко мне больше не обращайся. Я посоветовала сыну не жениться».
«Святые небеса! — схватился за голову отец. — Неужели ты отсоветовала ему жениться?»
«Да, — подтвердила мать. — Во-первых, он сильно доверял мне, а во-вторых, он дал мне две недели на раздумья. Он был готов жениться, но я не могу обмануть его и потом всю жизнь провести с чувством вины. Поступай, как знаешь».
Отец струхнул еще больше, ведь теперь даже жена вышла из-под его контроля. Но ему нужно было добыть от меня ответ о моих планах на будущее. И тогда отец попросил содействия у одного своего приятеля, адвоката Высшего Суда, очень известного, рассудочного человека с логическим складом ума. Отец решил, что этот человек может убедить меня. Разумеется, адвокат заверил моего отца: «Не беспокойся. Я всю жизнь аргументирую в Высшем Суде. Неужели ты думаешь, что я не смогу убедить мальчишку, который только вчера закончил университет? Что он знает? У него нет ни капли жизненного опыта. Завтра я приду к тебе домой».
Следующий день был воскресеньем, выходным. Адвокат пришел к нам домой. «Отец предупредил меня о том, что вы придете уламывать меня жениться, — сразу сказал я адвокату. — Но прежде, чем вы начнете аргументировать, я сразу хочу поставить условие. Если вы убедите меня, тогда я женюсь, но в случае вашей неудачи вам придется развестись с женой. Вам придется что-то поставить на кон. Я доверяю вам, поэтому не требую свидетелей. Я уважаю вас так же, как вы уважаете моего отца. Вы закадычные друзья, поэтому я всегда считал вас вторым отцом. Я не требую свидетелей нашего разговора, чтобы не смущать вас. Я доверяю вашим способностям и готов выслушать ваши аргументы. Но помните мое условие».
«В таком случае дай мне немного времени, — попросил адвокат. — Я не думал, что ты озвучишь такую альтернативу. Дело в том, что я всю жизнь страдаю после женитьбы, только еще ни разу не задумывался об этом. А ты предлагаешь мне развестись, если я не смогу убедить тебя в пользе супружеского брака. Позволь мне подумать на эту тему. У меня есть жена и дети. Я имею вес в обществе. Я не могу развестись просто так».
«А вы полагаете, что у меня ничего нет? — удивился я. — Все, о чем вы сказали, уже в прошлом, а все, что мне предстоит обрести, еще только в будущем. Прошлое уже мертво. Я рискую жизнью, своим грядущим, а вы ставите на кон миновавшее. Неужели вы думаете, что рискуете больше меня?»
На следующий день адвокат сказал мне: «Я не хочу спорить с тобой».
С тех пор я стал каждый день ездить к его дому, а он просил жену сказать мне, что он уехал по делам.
Наконец, жена спросила его: «Почему ты так боишься этого мальчика? Зачем ты запираешься в ванной комнате? Ты дрожишь от одного лишь его вида».
«Ты ничего не понимаешь, — замахал руками адвокат. — Эта палка о двух концах: либо этот парень женится, либо мне придется развестись с тобой. Это вопрос жизни и смерти. Просто всякий раз говори ему, что твой муж уехал куда-то по делам».
В последний день перед тем, как уехать из города читать лекции в университете, я пошел к его жене и сказал ей: «Я знаю, что каждый раз ваш муж сидел дома. И я знаю, почему он не хочет попадаться мне на глаза. Скажите ему, что он, может быть, и в самом деле многоопытный адвокат в Высшем Суде, но мое дело он все же проиграл. Скажите ему, что ему не стоит бахвалиться тем, будто он выиграл все дела. Он проиграл поистине значимое дело, пусть и без судьи. Он был одновременно подсудимым и судьей, я дал ему такую возможность. Ваш муж пытался обмануть меня, он был неискренним со мной, но я знаю, что так вести себя трудно, когда кто-то глубоко доверяет тебе».
Он вышел из дома, когда я говорил с его женой, и сказал: «Прости меня. Ты прав. Я все время сидел дома, боялся выйти к тебе. Я никогда никого не боялся, но вот тебя испугался, потому что не могу лгать, глядя тебе в глаза, читая в них твою любовь и доверие ко мне. Я не могу солгать и не могу развестись с женой. Я так привязался к ней, она столь дорога мне, что я просто не в силах расстаться с ней. Я советую тебе прямо с отцом, сказать ему об отсутствии альтернативного выхода. И ему придется тоже говорить с тобой прямо».
Но отец так и не стал говорить со мной откровенно. Не раз спрашивал его: «Почему ты не интересуешься моими планами на женитьбу? Ты пытался разузнать их через других людей. Почему бы тебе ни спросить меня прямо?»
«Я знаю, что от твоего ответа не приходится ждать ничего хорошего, — отвечал он. — Если ты что-то ответишь мне, так все равно не женишься, а я буду плохо спать. Выброси из головы все эти расспросы и поступай, как знаешь. Если хочешь жениться, хорошо, а если не хочешь, тоже не беда. Я заранее смирился с любым твоим решением».
Супружеский брак это одно из самых отвратительных изобретений человечества. Но люди придумали женитьбу с самими добрыми намерениями. Против добрых намерений я ничего не имею, но меня смущает недостаток мудрости у людей. Они преследуют благие цели, но у них весьма посредственный уровень разумности.
По-настоящему разумный человек никогда ничего не обещает на следующий день. Он может говорить лишь о настоящем. Поистине открытый человек вообще не может давать обещания. Как он сможет обещать что-либо? Кто знает, что будет завтра? Возможно, завтрашний день наступит, но может и не наступить. Он скажет: «Завтра я стану другим, и ты тоже изменишься. Он скажет: «Завтра ты можешь найти человека, с которым у тебя будет еще более прекрасное взаимопонимание. Может быть, я тоже найду человека, отношения с которым станут у меня более гармоничными». Ир громадный. Зачем исчерпывать все сегодня? Пусть ваши двери все время будут открытыми, чтобы к вам постоянно приходили новые, свежие решения.
Я против супружеского брака. Именно от него все беды. Отношения людей, состоящих в браке, становятся уродливыми. Самое отвратительное явление на свете этот как раз супружеский брак, потому что он делает людей фальшивыми. Они меняются, но делают вид, будто остаются прежними.
Я гостил в домах тысяч семейств, и повсюду супруги несчастны. Меня любят очень многие люди, поэтому мне открывали сердца как мужья, так и жены. Я видел, что муж и жена зачастую замечательные люди, но вместе они лишь постоянно ссорятся. Каждый дом превратился в поле битвы. Дети растут в отравленной атмосфере. Они научатся таким же приемам и техникам, в свое время они станут повторять поведение родителей.
Каждое поколение передает свои болезни молодежи. Поколения сменяют друг друга, по болезни остаются прежними. Нам нужно отбросить болезни, чтобы будущее человечество освободилось от всего уродства.
Не нужно придумывать новые названия, главное — изменить сами основы мироощущения.
Я жил со многими людьми во многих местах. Я всегда удивлялся тому, что людям нравится приносить неприятности окружающим. Если кто-то неженат, они нервничают. «Почему ты не женишься?» — пытают его люди. Они полагают, что если супружеский брак признан всеобщим законом, значит его должны исполнять все.
Человека мучают все подряд, поэтому он решает, что лучше бы ему все-таки жениться, ведь тогда люди, по крайней мере, перестанут истязать его. Но вы ошибаетесь. Стоит вам жениться, как к вам сразу же подступают с вопросами: «Когда думаешь заводить детей?»
Я всю жизнь сижу в своей тихой комнате и никому не докучаю. Я ни разу никого не спросил: «Почему ты не женился? Почему ты не завел детей?» По моему мнению, такие вопросы задавать нетактично, это вмешательство в чужую жизнь.