Глава XII Божественный Труд

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава XII

Божественный Труд

ПЕРЕД ищущим по пути трудов остается один вопрос, когда его поиски приходят, или кажется что приходят, к естественному концу — остаётся ли работа, и какая, для души после освобождения, и для какой цели? Ровность установилась в природе или она руководит всей природой; достигнуто радикальное освобождение от идеи эго, от пронизывающего чувства эго, от всех ощущений и импульсов эго и от его самоволия и желаний. Полное самопосвящение произошло не только в мыслях и сердце, но и во всех сложностях бытия. Гармонично установлена полная чистота или превосхождение трёх гун. Душа увидела Господина своих трудов и живёт в его присутствии, или сознательно содержится в его бытии, или объединена с ним, или ощущает его в сердце или выше и выполняет его указания. Она познала свое истинное бытие и отбросила покров Неведения. Какая же работа остаётся для работника в человеке, и с каким побуждением, для какой цели, в каком духе будет она выполняться?

* * *

Существует один ответ, очень известный в Индии; не остается никакой работы, ибо остается лишь покой. Когда душа может жить в вечном присутствии Всевышнего или когда она объединена с Абсолютом, цель нашего существования в мире, если можно говорить о существовании цели, сразу исчезает. Человек, освобожденный от проклятия саморазделения и от проклятия Невежества, освобождается также и от этого другого бедствия, от проклятия труда. Тогда всякая активность являлась бы умалением верховного состояния и возвращением к Невежеству. Такой подход к жизни поддерживается идеей, основанной на ошибке виталической природы, для которой активность диктуется только одним или всеми тремя низшими мотивами, необходимостью, беспокойным инстинктом и импульсом или желанием. Если же инстинкт или импульс успокоены, желание исчерпано, то откуда быть месту для трудов? Может оставаться какая-то механическая необходимость, не более, и даже это исчезнет навсегда с отпадением тела. Но после всего, даже так, пока жизнь остаётся, действие неизбежно. Просто мышление или, при отсутствии мысли, жизнь сама по себе есть действие и причина многих последствий. Всякое существование в мире есть деяние, сила, потенция, и имеет динамический эффект на целое в силу самого своего присутствия, даже инерция праха, даже молчание недвижимого Будды на краю Нирваны. Вопрос стоит только о характере активности, инструментов, которые применяются или действуют сами по себе, и [характере] духа и знания работника. Ибо на самом деле не человек работает, а Природа работает через него для самовыражения внутренней Силы, которая исходит от Бесконечного. Единственно необходимое — знать это и жить в присутствии и бытии Господина Природы, свободными от желания и иллюзий личных импульсов. Это, а не телесное прекращение активности является истинным освобождением; ибо сразу же прекращается зависимость от работы. Человек может сидеть тихо и неподвижно бесконечно долго, и в то же время быть связанным Невежеством не меньше, чем животное или насекомое. Но если он сумеет сделать это более высокое сознание динамичным в себе, тогда все труды всех миров могут проходить через него, и всё же он будет оставаться [внутренне] неподвижным, в абсолютном покое и мире, свободным от каких-либо пут. Деятельность в мире в начале даётся нам как средство саморазвития и самоосуществления; но даже если бы мы достигли наиболее возможной божественной самозавершённости, она всё же оставалась бы средством осуществления божественного намерения в мире и большего универсального я, частью которого является каждое существо — частью, которая снизошла вместе с ним из Трансцендентности.

В определённом смысле, когда его Йога достигает определённой кульминации, для человека перестает существовать работа; ибо у него больше нет личной необходимости трудиться, нет смысла в его работе; но нет необходимости и бежать от активности или искать убежища в блаженной инерции. Ибо теперь он действует так, как действует Божественное Существование без какой-либо связывающей необходимости и без какого-либо принуждающего невежества. Даже выполняя работу, он совсем не работает; он не проявляет личной инициативы. Это Божественная Шакти работает в нём через посредство его природы; его деятельность развивается через спонтанность высшей Силы, владеющей его орудиями, частью которой он является, с чьей волей идентична его воля, и его сила — это ее сила. Находящийся в нём дух содержит, поддерживает и наблюдает за этой деятельностью; он руководит ею в знании, но не привержен или пригвождён к работе в результате привязанности или необходимости, не связан желанием ее плодов, не порабощен каким либо движением или импульсом,

Распространённой ошибкой является предположение, что активность невозможна или, по крайней мере, бессмысленна при отсутствии желания. Нам говорят, что если пропадёт желание, должна прекратиться деятельность. Но это, как и другие слишком простые обобщения, скорее привлекательно для разделяющего и определяющего ума, чем истинно. Большая часть работы во вселенной выполняется без всякого вмешательства желания; она осуществляется в результате спокойной необходимости и спонтанного закона Природы. Даже человек постоянно выполняет различную работу благодаря спонтанному импульсу, интуиции, инстинкту, или действует повинуясь естественной необходимости и закону сил без ментального планирования или побуждения сознательного виталического волевого акта или эмоционального желания. Достаточно часто его действие противоречит его намерениям или желаниям; оно исходит от него подчиняясь необходимости или принуждению, подчиняясь импульсу, повинуясь силе, действующей в нём и стремящейся к самовыражению, или сознательному поиску более высокого принципа. Желание служит дополнительной приманкой, которой Природа отвела большое место в жизни живых существ, чтобы вызвать некоторого рода раджасическое действие, необходимое для ее промежуточных целей; но оно не является ее единственным или даже главным двигателем. Оно имеет большое значение пока действует; оно помогает нам преодолеть инерцию, противоречит многим тамасическим силам, которые в противном случае препятствовали бы действию. Но ищущий, далеко прошедший по пути трудов, вышел за пределы промежуточной стадии, на которой желание является помогающим средством. Оно более не является необходимым для его активности, а скорее является ужасным препятствием и источником помех, неэффективности и поражения. Другие вынуждены подчиняться личному выбору или мотиву, но ему придется научиться действовать с безличным или вселенским умом, или же как часть или орудие бесконечной Личности. Спокойное безразличие, радостная незаинтересованность или блаженный отклик на божественную Силу, чтобы она ни предписывала, является условием эффективности его работы или предприятия какой-либо стоящей деятельности. Не желание, не привязанность должны направлять его, а Воля, действующая в божественном покое, Знание, исходящее из трансцендентного Света, радостный Импульс, являющийся силой, исходящей от верховной Ананды.

* * *

На продвинутой стадии Йоги для ищущего безразлично, в смысле какого-либо личного предпочтения, какую деятельность он осуществляет или не осуществляет; даже его действие или бездействие не зависит от его личного выбора или желания. Всегда он движим сделать то, что соответствует Истине, или что требует Божество через его природу. Отсюда иногда делают неправильный вывод о том, что духовный человек, принимая то положение, в которое он поставлен Судьбой или Богом, или его прошлой Кармой, довольствуясь работой в той области и в том окружении семьи, клана, касты, нации, которые унаследовал от рождения и по обстоятельствам, не будет, а может быть и не должен принимать какие-либо меры чтобы превзойти их или стремиться к более высокой светской цели. Поскольку у него в действительности нет работы, поскольку он в действительности только использует работу, причём любую работу, пока он пребывает в теле чтобы достигнуть освобождения или, достигнув его, только для того, чтобы повиноваться верховной Воле и выполнять всё, что она предписывает, то для этой цели достаточно той области, которая ему представлена. Став свободным, ему остаётся только продолжать работать в той сфере, которая определена ему Судьбой и обстоятельствами до тех пор, пока не настанет великий час, когда он сможет наконец исчезнуть в Бесконечности. Добиваться какого-то определённого результата или работать ради какой-либо высокой светской цели значит впасть в иллюзию работы; это значит придерживаться ошибочного мнения, что земная жизнь имеет вразумительное направление и содержит цели, которых стоит добиваться. Великая теория Иллюзии, которая является практическим отрицанием Божественного в мире, даже когда она в принципе признает Присутствие, опять перед нами. Но Божественное присутствует в мире, — не только статически, но и динамически, не только как духовное я и присутствие, но как власть, сила, энергия, и поэтому божественная работа в мире возможна.

Нет такого узкого принципа, такой области ограниченной деятельности, которые можно было бы навязать Кармайогину в качестве правила или сферы его деятельности. Совершенно верно то, что любая работа, маленькая или большая для воображения, мелкого или широкого масштаба, может быть одинаково использована на пути к освобождению или для самодисциплины. Также верно, что после освобождения человек может пребывать в любой сфере жизни и любого вида активности и реализовать там своё существование в Божественном. В зависимости от того, как его направляет Дух, он может оставаться в той сфере, которая присуща ему от рождения и обстоятельств, или порвать эти рамки и продвинуться к неограниченной активности, которая будет подходить его возросшему сознанию и более высокому знанию. Для внешнего взгляда людей внутреннее освобождение может не повлечь за собой видимых изменений в его внешней деятельности; или наоборот внутренняя свобода и бесконечность могут отразиться во внешней динамичной работе, настолько обширной и новой, что всеобщее внимание будет поглощено этой новой силой. Если таково в нём намерение Всевышнего, освободившаяся душа может быть довольна лёгкой и ограниченной активностью в пределах старого человеческого окружения, никоим образом не стремясь изменить ее внешние проявления. Однако, она так же может быть призвана к такой работе, которая не только изменит форму и сферу своей собственной внешней жизни, но создаст новый мир или новый порядок, изменив вокруг себя всё.

* * *

Нас может преследовать постоянная идея о том, что единственной целью освобождения является обеспечить индивидуальную душу свободой от физического возрождения в нестабильной жизни мира. Если эта свобода обеспечена, то для неё уже не существует дальнейшей работы в жизни здесь или где-то ещё, за исключением разве что той, которая требуется для продолжающих существовать потребностей тела, или неизбежной в результате нереализованных последствий прошлых жизней. Это немногое, быстро исчерпывающееся или поглощающееся огнем Йоги, прекратится после того, как освободившаяся душа покинет тело. Цель избежать возрождения, которая давно зафиксирована в индийской ментальности как высшая цель души, заменила собой наслаждение запредельным раем, которое закреплялось в ментальности верующих многими религиями в качестве божественной приманки. В индийской религии также содержался этот более ранний и низший призыв, когда доминирующим кредо являлось грубое внешнее истолкование Ведических гимнов, а дуалисты в более поздней Индии также сохранили его в качестве части их высшего духовного мотива. Безусловно, освобождение от ограничений ума и тела к вечному миру, покою, безмолвию Духа обладает большей привлекательностью, чем предложение рая ментальных радостей или бесконечно продолжающихся физических удовольствий, но и это в конце концов лишь приманка; настойчивая идея усталости ума от мира, уклонения живого существа от риска рождения, играет на струнах слабости и не может служить высшим мотивом. Стремление к личному спасению, как бы высоко по форме оно ни было, является продуктом эго; оно покоится на идее нашей собственной индивидуальности и ее стремлении к личному благу или благополучию, ее страстном желании освободиться от страданий и на ее призыве к уничтожению забот становления, и делает это высшей целью нашего существования. Для полного отказа от этой основы эго необходимо подняться выше стремления к личному спасению. Если мы ищем Божественное, то это должно быть ради Божественного и не для чего иного, потому что это является высшим призывом нашего существа, глубочайшей истиной духа. Поиск освобождения, свободы души, реализации нашего истинного и высшего я, единения с Божественным, оправдан только потому, что это высший закон нашей природы, потому что он является притяжением того, что есть низшего в нас, к более высокому, потому что такова Божественная воля в нас. Это является достаточным оправданием и единственной истинной причиной; все другие мотивы являются наростами, второстепенными или случайными истинами или удобными ловушками, которые душа должна избегать, как только необходимость в них отпадает, и состояние единства со Всевышним и со всеми существами становится нашим нормальным сознанием, и блаженство этого состояния — нашей духовной атмосферой.

Часто мы видим, что это стремление к личному спасению преодолевается другим притяжением, которое также принадлежит к более высокой стороне нашей природы и которое указывает на тот существенный характер действия, которого должна придерживаться освобожденная душа. Это то, что подразумевается в великой легенде об Амитабха Будде, который повернул назад, когда его душа находилась на пороге Нирваны, и дал клятву никогда не переступать его, пока хоть одно существо пребывает в скорби и Неведении. Это то, что подчёркнуто в возвышенных стихах Бхагавата Пураны, "Я не желаю ни высшего состояния со всеми его восемью сиддхи, ни прекращения цепи рождений; дозволь мне принять горе всех существ, которые страдают, и войти в них, чтобы освободить их от печали". Это воодушевило на замечательные строки письма Свами Вивекананду. "Я потерял всякое желание своего спасения", — писал великий Ведантист, — "пусть возрождаюсь я снова и снова, и страдаю тысячью, несчастий, чтобы я мог поклоняться единственному существующему Богу, единственному Богу, в которого я верю, тотальной сумме всех душ, — и превыше всех, мой Бог порочный, мой Бог несчастный, мой Бог бедняк всех рас, всех народов, является особым предметом моего поклонения. Ему, который является высоким и низким, святым и грешником, богом и червяком, Ему поклоняйтесь, видимому, познаваемому, реальному, вездесущему; сокрушите всех других идолов. В ком нет ни прошлой жизни, ни будущего рождения, ни смерти, ни ухода, ни прихода, в ком мы всегда пребывали и всегда будем едины, Ему поклоняйтесь; сокрушите всех других идолов".

В последних двух предложениях содержится в действительности вся суть вопроса. Истинное спасение или истинная свобода от цепи возрождения заключается не в отказе от земной жизни или в индивидуальном уходе в результате духовного самоуничтожения, подобно тому, как истинное отречение заключается не в простом физическом устранении от семьи и общества; это есть внутреннее отождествление с Божественным, в котором нет ограничений прошлой жизни и будущего рождения, но вместо этого вечное существование нерожденной Души. Тот, кто внутренне свободен даже действуя, ничего не делает, говорит Гита; ибо это Природа действует в нём под руководством Господина Природы. В равной мере, даже если он сто раз облекается в тело, он свободен от любой цепи рождений или механического колеса существования, поскольку он живет в нерожденном и бессмертном духе, а не в жизни тела. Поэтому привязанность к избежанию возрождения (рождения вновь) является одним из идолов, который, кто бы его ни придерживался, Садхакой интегральной Йоги должен быть уничтожен и отброшен. Ибо эта Йога не ограничивается реализацией индивидуальной душой Трансцендентного за пределами всего мира; она охватывает также реализацию Вселенского, "тотальную сумму всех душ", и поэтому не может ограничиться движением к личному спасению и уходу. Даже в своём превосхождении космических ограничений он всё же продолжает быть единым со всем в Боге; для него остается божественная работа в мире.

* * *

Эта работа не может фиксироваться или определяться каким-либо умственным законом или человеческим стандартом; ибо его сознание ушло от человеческого закона и ограничений и перешло в божественную свободу, из под управления внешним и переходящим к самоуправлению внутренним и вечным, от связывающих форм конечного к свободному самоопределению Бесконечного. "Как бы он ни жил, и ни действовал", — говорит Гита, — "он живет и действует во Мне". Законы, которые установлены человеческим интеллектом, не могут быть применены к освобожденной душе, — такой не может быть судим по внешним критериям и испытаниям, которые предписываются их ментальными ассоциациями и предубеждениями; он находится за пределами узкой юрисдикции этих склонных ошибаться трибуналов. Не имеет значения, носит ли он одеяние аскета или живет полной жизнью главы семьи; проводит ли он свои дни в, как говорят, святых трудах, или в многосторонней мирской деятельности; посвящает ли он себя непосредственно тому, чтобы вести людей к Свету как Будда, Христос или Шанкара, или управляет царствами как Янака, или предстаёт перед людьми, как Шри Кришна, политиком или полководцем; что он ест или пьет; каковы его привычки или занятия; терпит ли он поражение или имеет успех; является ли его труд конструктивным или разрушительным; поддерживает ли он или восстанавливает старый порядок, или трудится, чтобы создать новый; общается ли он с такими, которых люди уважают, или с теми, которых людское чувство превосходства в добродетельности отвергает или порицает; оправдывают ли его современники его жизнь и поступки, или проклинают его как сбивающего людей с пути и возбудителя религиозных, моральных или общественных ересей. Им не руководят суждения людей или законы, установленные невеждами; он послушен внутреннему голосу и движим невидимой Силой. Его истинная жизнь внутри, и ее описанием является то, что он живет, движется и действует в Боге, в Божественном, в Бесконечном.

Но если его действиями не руководит внешнее правило, то он руководствуется одним правилом, которое не является внешним; оно диктуется не личным желанием или целью, но будет частью сознательной и в конечном счете хорошо организованной, потому что самоорганизованной, божественной деятельности в мире. Гита утверждает, что деятельность освобожденного человека должна направляться не желанием, но должна быть направлена на поддержание вселенной, ее управления, руководства, импульсов, сохранения на пути, который ей предназначен. Это предписание [обычно] трактуется в том смысле, что раз вселенная, будучи иллюзией, в которой должно пребывать большинство людей, поскольку они не способны к освобождению, то внешне он должен действовать так, чтобы сохранять в них привязанность к их обычной работе, возложенной на них общественным законом. Если бы это было так, то это было бы плохим и мелким правилом, и каждое благородное сердце отвергло бы его, чтобы лучше следовать божественной клятве Амитабха Будды, возвышенной молитве Бхагавата, страстному устремлению Вивекананды. Но если мы предпочли точку зрения, что мир является божественно управляемым движением Природы, проявляющейся в человеке в направлении Бога, и что это тот самый труд, которым, как объявляет в Гите Господь, он вечно занят, хотя не существует ничего, что бы он не имел или мог ещё иметь, тогда это великое указание приобретает глубокий и истинный смысл. Участвовать в этой божественной работе, жить для Бога в мире будет являться правилом для Кармайогина; жить для Бога в мире и поэтому действовать так, чтобы Божественное могло всё больше и больше проявлять себя, а мир двигаться вперед любым путем его таинственного паломничества и становиться ближе к божественному идеалу.

Как он будет делать это, каким путем это осуществить — не может быть решено посредством общего правила. Оно должно развиться или определиться изнутри; решение лежит между Богом и нашим я, Верховным Я и индивидуальным я, которое является орудием этого труда; даже ещё до освобождения, именно из внутреннего я, как только мы начинаем сознавать его, исходит санкция, духовно определённый выбор. Точно также изнутри должно прийти знание работы, которую надлежит совершить. Нет такой особенной работы, закона, или формы, или внешне установленного, или неизменного вида или способа труда, который можно было бы определить как присущий освобожденному существу. Фраза, использованная в Гите для выражения этой работы, которая должна быть выполнена, в действительности истолкована в том смысле, что мы должны выполнять свой долг независимо от его результатов. Но это понимание рождено Европейской культурой, которая скорее этична, чем духовна, и скорее внешняя, чем глубоко внутренняя по своим концепциям. Не существует общего понятия долга; мы имеем только обязанности, часто конфликтующие между собой, они определяются нашим окружением, нашими общественными отношениями, нашим внешним статусом в жизни. Они имеют большую ценность в воспитании нашей незрелой моральной природы и создании стандарта, который препятствует действию эгоистических желаний. Уже было отмечено, что пока ищущий лишён внутреннего света, то ему необходимо руководствоваться тем лучшим светом, которым он располагает, при этом долг, принцип, причина — среди прочих стандартов, которые он может временно создавать и придерживаться их. Но при всём том, обязанности суть внешние вещи, не относящиеся к ткани души, и не могут служить конечной нормой действия на этом пути. Долг солдата сражаться, когда ему приказано, даже стрелять в своих знакомых и родных; но такой стандарт или подобный ему не может быть навязан освобожденному человеку. С другой стороны, любить или проявлять сострадание, повиноваться высшей истине нашего бытия, следовать повелению Божественного не есть обязанности; это закон природы, когда она поднимается к Божественному, излияние действия из состояния души, высокая реальность духа. Деятельность освобожденного исполнителя работ должна быть именно таким излиянием из души; она должна приходить к нему или исходить из него как естественный результат его духовного единства с Божественным, а не быть сформированной путем назидательного конструирования ментальной мысли и воли, практического рассудка или общественного мнения. В обычной жизни руководством является выработанное личностью, обществом или традицией правило, стандарт или идеал; как только начинается духовный путь, это должно быть заменено внутренним и внешним правилом или образом жизни, необходимым для нашей самодисциплины, освобождения и совершенствования, жизненным порядком, соответствующим тому пути, по которому мы идём, или к этому должно быть присоединено воздействие того, кто признан [нами] духовным пастырем и господином. Гуру, или же предписания Руководителя внутри нас. Но на последней стадии душевной бесконечности и свободы все внешние нормы заменяются или откладываются в сторону, и остается только спонтанное и интегральное подчинение Божественному, с которым мы объединены, и активность, спонтанно осуществляющая интегральную духовную истину нашего бытия и природы.

* * *

Это тот более глубокий смысл, который мы должны признать в афоризме Гиты, что действие, определяемое и руководимое природой должно быть нашим законом в трудах. Безусловно, подразумевается не поверхностный темперамент или характер, или привычные импульсы, а в буквальном смысле санскритского слова наше "собственное бытие", наша сущностная природа, божественная материя наших душ. Всё, что возникает из этого корня или вытекает из этих источников, является глубоким, необходимым, правильным; всё остальное — мнения, импульсы, привычки, желания — могут быть только поверхностными образованиями или случайными причудами существа или внушениями извне. Последние перемещаются и изменяются, но это остается неизменным. Не исполнительные формы, принятые Природой в нас, являются нашим я, или наши неизменно постоянные и выразительные формы, но духовное бытие в нас — и это включает его становление души — которое пребывает во все времена во вселенной.

Однако мы не в состоянии легко распознать этот истинный внутренний закон нашего бытия; он спрятан от нас, пока сердце и интеллект остаются неочищенными от эгоизма: до тех пор мы следуем поверхностным и непостоянным идеям, импульсам, желаниям, предложениям и внушениям всех видов от нашего окружения или вырабатываем формации нашей временной ментальной, виталической, физической личности — этого проходящего эмпирического и структурированного я, которое было создано для нас посредством взаимодействия между нашим существом и давлением низшей космической Природы. Пропорционально тому как мы очищаемся, истинное существо внутри проявляет себя более ясно; наша воля менее затрагивается внушениями извне и менее зациклена на наших поверхностных ментальных конструкциях. Когда будет отвергнут эгоизм и природа очистится, действие придёт из указания души, из глубины или высоты духа, или будет открыто руководиться Господом, который всё время тайно пребывал в наших сердцах. Высочайшее и окончательное слово Гиты для Йогина заключается в том, что он должен отказаться от всех общепринятых формул веры и действия, всех установленных и внешних правил поведения, всех конструкций внешней поверхностной Природы, Дхарм, и найти прибежище только в Божественном. Свободный от желаний и привязанностей, в единстве со всеми существами, живя в бесконечной Истине и Чистоте и действуя исходя из самых глубин его внутреннего сознания, руководимый его бессмертным, божественным и высочайшим Я, [он достигнет того, что] все его труды будут направляться внутренней Силой посредством того сущностного духа и природы в нас, которая, постигая, воюя, трудясь, любя и служа, всегда является божественной, направляться к осуществлению Бога в мире, к выражению Вечного во Времени.

Божественная активность, вытекающая спонтанно, свободно, безошибочно из света и силы нашего духовного я в единении с Божественным, является последней стадией интегральной Йоги Трудов. Самой истинной причиной, почему мы должны искать освобождение, является не то, чтобы освободиться индивидуально от скорби мира, хотя и это освобождение так же будет дано нам, но для того, чтобы мы могли быть едины с Божественным, Всевышним, Вечным. Самая истинная причина, почему мы должны стремиться к совершенству, верховному статусу, чистоте, знанию, силе, любви, уменью, заключается не в том, чтобы мы могли лично наслаждаться божественной Природой или быть подобными богам, хотя и это наслаждение будет нашим, а в том, что это освобождение и совершенство являются божественной Волей в нас, высочайшей истиной нашего я в Природе, вечно предполагаемой целью прогрессивного выражения во вселенной. Божественная Природа, свободная, совершенная и блаженная, должна проявиться в индивидууме для того, чтобы она могла появляться в мире. Даже в Неведении индивидуум в действительности живет во вселенском и для вселенской Цели, ибо в самом преследовании целей и желаний своего эго, он вынужден Природой содействовать своим эгоистическим действием ее работе и цели в мирах; но это делается без сознательного намерения, несовершенно, и его вклад присовокупляется к ее полуразвитому и полусознательному, грубому несовершенному движению. Избавление от эго и единение с Божественным является одновременно освобождением и окончательным оформлением его индивидуальности; освобожденный, очищенный, усовершенствованный таким образом индивидуум — божественная душа — живет сознательно и полностью, как было изначально предназначено, внутри и для космического и трансцендентного Божественного и ради его Воли во вселенной.

На Пути Знания мы можем прийти к такой точке, когда мы можем выпрыгнуть из личности и вселенной, освободиться от всякого мышления, и воли, и трудов, и любого вида Природы и, будучи поглощены и вовлечены в Вечность, погрузиться в Трансцендентность; это, хотя и не обязательно для познающего Бога 65, может быть решением души, условием, поставленным нашим внутренним я. На Пути Преданности путем интенсивного обожания и радости мы можем достигнуть союза с верховным Вселюбящим, и вечно оставаться в экстазе его присутствия, поглощённые только им, находясь сокровенно в одном мире блаженства с ним; это тогда может стать импульсом нашего существа, его духовным выбором. Но на Пути Трудов открывается другая перспектива; ибо путешествуя по этому пути, мы можем прийти к освобождению и совершенству, приняв единый закон и силу природы с Вечным; мы отождествляемся с ним в нашей воле и динамическом я в той же мере, что и в нашем духовном статусе; естественным итогом этого союза является божественный способ совершения трудов; божественная жизнь в духовной свободе — телом его самовыражения. В Интегральной Йоге эти три линии подхода перестают быть исключительными, встречаются, сливаются или вытекают одна из другой; освободившись от завесы ума над я, мы живем в Трансцендентном, благодаря обожанию сердца вступаем в единение верховной любви и блаженства, все силы нашего бытия восходят к единой Силе, наша воля и труды отдаются единой Воле и Власти, и мы воспринимаем динамичное совершенство божественной Природы.

65. God-knower