Глава 12 21 октября 1980 года Тайна, которую нужно прожить
Глава 12
21 октября 1980 года
Тайна, которую нужно прожить
Ошо, во мне все дни напролет пылает пожар. Я чувствую в себе неведомое, но боюсь прыгнуть. Все во мне перевернулось вверх дном, и мне одновременно хорошо и страшно.
Ошо, толкни же меня!
Пылающая Вивек
Вивек, дитя мое!
Ты теряешь свой ум! Я здесь именно для того, чтобы толкнуть тебя в огонь. И как только это начинает происходить, тогда уже ничего не нужно делать. Огонь беспрестанно растет в тебе сам собой, несмотря на все твои страхи, которые уже не могут помешать огню. Твои страхи естественны. Они являются из твоего прошлого, но прошлое бессильно, когда оно противостоит настоящему. Огонь присутствует в настоящем мгновении, а страхи приходят из прошлого, они уже мертвы. Они принадлежат несущественному, а все второстепенное ничего не может сделать главному.
Страхи похожи на тьму. Тьма может быть очень старой, древней, ей может быть миллионы лет, но достаточно всего лишь маленькой свечи, чтобы рассеять ее. Тьма не может сказать: «Я очень древняя, как ты смеешь изгонять меня? Ты только маленькая свеча, которая появилась в мире на миг, а я очень старая, очень древня». Но тьма никогда не скажет все это. В тот миг, когда зажигается свеча, тьма начинает исчезать. Вопрос в том, как зажечь свечу, а когда появляется свет, уже нет никакой трудности. Если нет свечи, тогда тьма очень реальна, слишком реальна, хотя она и не существует. Она — это только отсутствие.
Вивек, если в тебе есть огонь, пусть и небольшой огонек, это поможет тебе, ведь он распространится. Умирает не огонь. Появившись, он полностью поглотит тебя, это неизбежно.
Моя работа заканчивает в тот момент, когда загорается пламя. Тогда всю работу выполнит огонь…
Ты говоришь: «Во мне все дни напролет пылает пожар. Я чувствую в себе неведомое, но боюсь прыгнуть».
Страх прыжка естественен. Прыгнуть в огонь — это все равно что убить себя. В каком-то смысле это самоубийство, ведь эго умрет. Отсюда и страх, потому что мы существовали как эго и отождествляли себя с ним. Отбросить эго значит умереть. Ум не может постичь то, что останется после того, как эго будет отброшено. Уму известно только эго, он ничего не знает о том, что за пределами эго. Ум ничего не знает о трансцендентном. Ум — это часть эго, и когда эго начинает умирать, ум тоже начинает умирать, и это создает страх и тревогу. Это всего лишь самозащита.
Но если в человеке воспламенился огонь, то его уму конец. Возможно, огню потребуется какое-то время для того, чтобы распространиться по всем джунглям вашего естества, но ум ничего не может сделать для того, чтобы остановить его.
В тот миг, когда ум становится бессильным, работа мастера, закончена. Тогда он просто наблюдает. Он наслаждается исчезновением эго, ума, всей так называемой личности.
Вивек, ты говоришь: «Все во мне перевернулось вверх дном».
Поначалу тебе так будет казаться, потому что ум — эго наша логика, а огонь уничтожит нашу логику, потому что жизнь больше логики. По сути, жизнь нелогична, и так должно быть, потому что в жизни есть противоречия. Логика — это выбор, вы постоянно выбираете то, что совместимо с вашим представлением. А жизнь гораздо больше этого.
Если вы полагаете, что жизнь состоит только из дней, то вы станете игнорировать ночи. Вы не будете замечать ночи, потому что они смутят вас. Тогда что случится с вашим представлением, с вашим предубеждением касательно того, что жизнь состоит только из дней? Вы вынуждены цепляться за свое представление, ночи, по все видимости смущают вас. Вы вынуждены отрицать ночи, закрываться от них. Вам приходится говорить, что они иллюзорны, что они сотканы из материала снов, что они нереальны, а реален день. Именно так ум пытается быть последовательным и логическим. Если он принимает ночь, то логика начинает исчезать. Тогда появилось противоречие, и последовательность потеряна.
Если вы будете принимать только цветы или только шипы, то вы будете избегать противоположное, а жизнь состоит из полярных противоположностей. Жизнь не может быть последовательной, запомните это, только смерть последовательна. Значит, логика больше гармонирует со смертью, чем с жизнью. Жизнь обширна, она так громадна, что она легко может принять противоречие. На самом деле, жизнь радуется противоречиям. На одной розе растут цветы и шипы. Как же это может быть логическим? Логика скажет: «Растут или шипы, или цветы».
Логика означает или/или, а жизнь означают и то/и то. Следовательно, в тот миг, когда ум начинает ускользать, умирать, человек чувствует, будто сходит с ума.
На Востоке постоянно наблюдают одно явление, которое получило название духовного безумия. В Бенгалии мистиков называют баулами, это слово означает безумца. В суфийской традиции мистик называется мастой, и это слово означает безумца. Иисус, Бахауддин, Фрэнсис, Экхарт, Кабир, Чжуан-цзы — все эти люди безумны по той простой причине, что они ничего не выбрали, они принимали жизнь такой, какая она есть, в ее истинном свете.
Наука до Эйнштейна была очень последовательной, очень логической. Эйнштейн — это первый мистик в мире науки. Он ввел понятие научного мистицизма и разрушил все здание старой науки. После Эйнштейна науки, особенно физика, в которой он специализировался, изменились, потому что он принял противоречия. По сути, он сказал: «Когда я начал свою работу, я думал, что жизнь и логика синонимичны, что моя работа должна решать вопросы логически, но, погрузившись в предмет, я осознал, что жизнь не синонимична логике, что в жизни есть противоречия. И именно из-за этих противоречий она прекрасна, из-за этих противоречий в ней есть напряженность, и эта напряженность придает жизни бодрость, дает ей возможность быть динамичной и подвижной».
В конце жизни Эйнштейн сказал: «Теперь я не могу говорить, что жизнь — это вопрос. Называть жизнь вопросом — значит делать логическое утверждение, потому что вопрос означает то, что можно решить логикой, и если не сегодня, то завтра. Рано или поздно логика найдет путь, и вопрос будет разрешен».
За два дня до смерти Эйнштейн сказал: «Для меня жизнь уже не проблема, а тайна».
Различие между тайной и проблемой огромно, оно в качестве. Проблему можно разрешить логически, а тайну нельзя разрешить логически или как-то иначе. Тайну нужно прожить, принять ее, как она есть, ее невозможно разрешить. Жизнь — это тайна. Она таинственна, потому что противоречива. В ней тысячи противоречий, но эти противоречия придают жизни разнообразие и необъятность.
Итак, в начале, когда ум начинает терять свою власть над вами, у вас появляется чувство, будто вы сходите с ума. Но стать безумцем гораздо лучше, чем быть пандитом, профессором, богословом, священником или политиком. Неужели вы не слышали дальний зов кукушки? Как же он прекрасен! Кукушка безумна! Красота песни кукушки не от — мира сего. Она не должна так петь, если обратить внимание на мирскую жизнь, на обычную жизнь. Кукушка поет так, будто она живет в другом мире.
Все мои саньясины должны быть кукушками! Они должны научиться песни Соломона, песни любви, жизни и смеха.
Единственный прекрасный момент в Ветхом Завете — это песня Соломона, а все остальное там обычно. Конечно, иудеи и христиане очень стыдятся песни Соломона, они не хотели бы, чтобы эта песня была в Ветхом Завете. Она не кажется религиозной, ведь она славит жизнь, и она полна силы и огня. Она славит любовь, это чистая поэзия. Но христиане не могут отрицать ее существование, ведь она есть в книге. Они могут или игнорировать ее, или придавать ей какое-то эзотерическое значение, а все это ерунда.
Это очень простая песня, и это не притча, не метафора. Она очень прямая и непосредственная. Она говорит именно то, что имеет в виду, Она все равно как два плюс два четыре.
Вивек, прочти песню Соломона, она поможет твоему внутреннему огню. Это одно из самых важных и самых красивых в мире свидетельств древней мудрости. Даже Бхагавадгита, по сравнению с песней Соломона, не так прекрасна. Песня Соломона посвящена земле, она радуется обычному. А в тот миг, когда вы радуетесь обычному, вы преобразовываете его.
В Ветхом Завете есть два момента: первый — это песня Соломона, а второй — это десять заповедей. Что касается этих десяти заповедях, Вивек, запомни этот анекдот:
Два человека истово ругались из-за чего-то, и вдруг один из них сказал:
— Билл, твоя проблема в том, что ты ни в чем и ни с кем не соглашаешься. Спорю, что ты не признаешь даже десять заповедей.
— Это не так, — не согласился Билл. — Если ты сделаешь в них только одно маленькое изменение, то я соглашусь со всеми ними.
— Это, конечно же, удивительно, — сказал первый спорщик. — А какое маленькое изменение ты хочешь сделать?
— Просто вычеркни перед всеми заповедями частицу «не», — ответил Билл.
Именно в этом заключается песня Соломона: крохотная частица «не» стерта с лица земли.
И ты просишь меня, Вивек: «Ошо, толкни же меня! Пылающая…».
Именно этим я и занимаюсь, никогда не спрашивая ни у кого разрешения! Я никогда не вхожу через парадный ход, потому что никто не позволил бы мне сделать это. Я никогда не стучусь, я никогда не спрашиваю: «Можно мне войти к вам?» Я вхожу как вор, я вхожу через черный ход. И, конечно, мне приходится входить как вору, потому что вы спите, и стук в дверь не поможет. Вы все рационализируете во сне: «Наверно, это ветер, или летит самолет, или же это еще что-то». Вы рационализируете, изменяете смысл, ложитесь под одеяло и снова начинаете грезить сновидениями. Возможно, стук в дверь вызовет в вас какие-то сны, он сделает только это. Вы так крепко спите, что я должен входить к вам через черный ход.
В Индии существует тысяча имен Бога. Целое священное писание посвящено одним только его именам. В этой книге больше ничего не написано: Вишну Сахасранам — одна тысяча имен Бога. Только имена Бога насчитывают тысячу образцов. Самое прекрасное имя Бога, которое я люблю, — это Хари. Данное слово означает высшего вора.
Два дня назад я посвящал в саньясу одну замечательную женщину. Я дал ей имя Харидаси — «сдавшаяся высшему вору». И когда я сказал ей: «Твое сердце украдено», она на мгновение перенеслась в другой мир. Ее рука вдруг легла на сердце, но я сказал: «Его нет там!» И она тотчас же осознала суть. На какое-то время у нее перестало биться сердце, и слезы радости брызнули у нее из глаз. Она не могла выговорить ни слова, у нее перехватило дыхание. Это непременно происходит, когда у вас исчезает сердце!
Я все делаю так, как считаю нужным. А за тебя, Вивек, я не волнуюсь. Ты горишь в огне, твое сердце уже давно украдено. Я толкаю тебя, и я абсолютно уверен в том, что в тебе произойдет то, ради чего ты сюда приехала. К счастью, ты не поляк из анекдота, иначе ты была бы в опасности…
Вы слышали о новых польских парашютах?
Они открываются от удара о землю… но парашютисты испытывают с ними большие трудности, потому что большинство поляков пролетают мимо земли!
Ошо, несколько лет назад вы искушали нас, слепцов, купить у вас чудесные зеркала. Мы купили их, сочтя их дешевыми и красивыми. Но скоро они показывали нам наши уродливые лица, и мы испугались. Но прежде, чем мы успели разбить эти зеркала, вы воодушевили нас на то, чтобы мы продолжали смотреть в них, продолжали наблюдать, продолжали свидетельствовать, и, по сути, в ходе сделки вы взяли с нас цену самой нашей жизни.
Однако, оглядываясь в прошлое, Ошо, я обнаруживаю, что ничего не заплатил вам. На самом деле, вы сделали нам замечательный подарок, ничего не взяв взамен. Как мне отблагодарить вас, Ошо, за все это, за то, что вы были настойчивы и заставляли нас делать свою работу до тех пор, пока мы действительно не увидели свои настоящие лица в чудесных зеркалах медитации?
И, тем не менее, Ошо, я не могу не удивляться тому, что так много людей все время упускают вас. Они боятся талантливого торговца?
Ошо, чего они ждут? Кого они ждут, если этот дар даров постоянно изливается вокруг вас?
Аджит Сарасвати
Работа мастера — это, на самом деле, соблазн. Мастер соблазняет вас на неведомое. И нет другого способа, только соблазн может помочь вам. Неведомое не может убедить вас в чем-либо, и все, в чем вы можете быть уверенными, неизбежно будет известно вам. Неизвестное неизвестно. Вы не ощутили его вкуса, вы даже ничего не слышали об этом, вы понятия не имеете о том, что это.
Я могу убедить вас в том, о чем у вас уже есть какое-то представление, но неизвестное абсолютно неизвестно, и не только неизвестно, но и непостижимо. Невозможно познать его, потому что это внутреннее качество самого познающего. Неизвестное никогда не становится известным, ни в чем оно не становится известным. Чем глубже вы погружаетесь в него, тем яснее вы понимаете, что это не только неизвестно, но и непостижимо, потому что это центр самого познающего, а как может стать известным сам познающий? Это невозможно, познающий будет всегда находиться вне известного, превосходя известное.
Поэтому работа мастера — это, по сути, соблазн. Он очаровывает вас, он околдовывает вас, он обещает вам блаженство, истину, свободу — он по-разному называет это. Он воспламеняет в вас стремление. И наступает миг, когда стремление становится настолько сильным и страстным, что вы прыгаете. Оно по-настоящему безумно! Ни один логичный человек не может сделать это.
Следовательно, я должен медленно уничтожать ваше цепляние за логику. Я должен переместить вашу энергию из головы в сердце, потому что сердце нелогично, и от сердца есть возможность провести мост, радужный мост к неизвестному и, в конечном счете, к непостижимому.
Итак, слово «соблазн», фактически, описывает всю работу всех Будд. Но людей, которые слишком сильно цепляются за логику, невозможно соблазнить. Если они, прежде всего, просят о том, чтобы их убедили, то у них ничего не получится, Если они просят доказательства, то у них ничего не получится. Но если сам мастер и есть доказательство, тогда все будет хорошо. Если присутствие мастера достаточно для того, чтобы дать вам радость, которая может вывести вас на рискованный путь, если само присутствие мастера придает вам храбрости для того, чтобы вступить на территорию, не отмеченную на карте, только тогда странствие начинается.
Одно точно: когда странствие начинается, вы уже не можете возвратиться. Начало путешествия — это уже половина проделанной работы, и как только оно начинается, вам нужно достичь его конечной точки. И только начальная стадия странствия — это самое трудное.
Таким образом, я должен говорить о волшебных зеркалах, и я должен славить эти волшебные зеркала медитации, я должен все время говорить о том, какие сказочные экстазы они дадут вам. Вас не интересует медитация, вам неинтересно смотреть в свое настоящее лицо, но вы, без сомнения, хотите получить экстаз.
Но когда вы в первый раз берете в руку зеркало, оно дает вам страдание, а не экстаз, потому что вам нужно встретиться со всем уродливым в вас, потому что уродливое находится на поверхности. Но как только вы видели уродливое, вы уже не можете смириться с ним. Это единственная надежда, потому что никто не может смириться со своим уродством. Вы должны уничтожить увиденное, вы должны сорвать с себя все уродливые маски, вы должны очистить всю уродливую кожу. Под видимостью скрыта сказочная красота. Позади масок (а масок много) ваше настоящее лицо — это не что иное, как лицо Бога. В своем истинном свете вы не отделены от Бога, а вот в своей личности вы отделены от него.
Слово «личность» («personality») происходит от греческого слова «persona», которое означает маску. В своей индивидуальности вы едины с Богом. Тогда у вас есть красота Будды, Кришны, Христа, такая же благодать. Но прежде, чем достичь этого состояния, необходимо счистить с себя уродливые слои, похожие на слои лука. Когда вы очищаете лук, из ваших глаз льются слезы, это больно. Ваши ложные маски были у вас так долго, что они стали почти вашими лицами. Удалять их — это не то же самое, что снимать одежду. По сути, это все равно, как сдирать с себя кожу, это больно. Поэтому только мужественный человек может интересоваться внутренним преображением.
Аджит Сарасвати, ты говоришь: «Ошо, я не могу не удивляться тому, что так много людей все время упускают вас».
Эти люди — трусы, они лишены мужества. Они не хотят ничем рисковать, а без риска в жизни ничего не добиться. Чем выше пик, которого вы хотите достичь, тем больше риск.
Путь внутреннего поиска принадлежит только азартным игрокам, но только не бизнесменам. Люди очень расчетливы, они все время все просчитывают, они всегда думают в терминах вычисления. Даже на миг они не готовы ничем рискнуть. Они хотят безопасности, гарантий, отсутствия риска, и только тогда они сдвинутся на дюйм. А в духовном поиске нет никакой безопасности. На самом деле, именно поэтому духовный поиск так прекрасен, ведь это приключение.
Приключение не может быть безопасным, так как оно выходит за границы известного. Когда вы живете в пределах границ известного, вы в безопасности, вы знаете все, вы как рыба в воде. Выходя же из известного, вы рискуете. Вы можете потерять известное, и кто знает, получите вы что-нибудь в этом приключении или нет?
И ты спрашиваешь меня: «Они боятся талантливого торговца?»
Они просто боятся истины. Они боятся, потому что так долго жили во лжи, и если они обретут истину, тогда вся их ложь разрушится. А они вложили в эту ложь не только нынешнюю жизнь, но и очень много предыдущих жизней. Их инвестиции огромны, но истина разорит их. Эти люди недостаточно мужественны для того, чтобы позволить истине появиться, чтобы признать тот факт, что истина уничтожает ложь и что будет лучше, если эта ложь будет уничтожена раньше, чем позже, потому что, если вы не развеете ложь сегодня, тогда завтра вы потеряете еще больше, тогда вы потеряете еще одну жизнь, а ведь ваши вложения беспрестанно обрастают ложью. Лучше покончить с ложью быстро; и чем скорее вы это сделаете, тем лучше. Но для этого необходима своего рода молодость души.
В Индии есть только две категории. Ее жители или дети, или старики, а молодежи не существует. Из детства люди просто переходят в старость. А период юности, молодости, мятежности, приключения никогда не настает.
Со мной могут общаться только молодые люди, то есть молодые духом. И не только со мной, так было всегда. С Буддой, с Иисусом, с Лао-цзы всегда было так. И только небольшая группа молодых искателей приключений пошла с этими опасными людьми. Они обрели сказочные сокровища, но эти сокровища никому не гарантированы, здесь не бывает страховок.
Ты говоришь: «Но прежде, чем мы успели разбить эти зеркала, вы воодушевили нас на то, чтобы мы продолжали смотреть в них, продолжали наблюдать, продолжали свидетельствовать, и, по сути, в ходе сделки вы взяли с нас цену самой нашей жизни. Однако, оглядываясь в прошлое, Ошо, я обнаруживаю, что ничего не заплатил вам».
Не нужно ничего платить мне, потому что все, что я даю вам, принадлежит не мне, а Богу. Это настолько же мое, сколь и ваше. Мне передано то, что я даю вам. Отдавая все это вам, я таким образом благодарю Бога.
Аджит Сарасвати, единственный способ выразить благодарность Богу в том, делиться с людьми тем, что он дал тебе. Распространяй его благодать по всему свету. Делись всем, что пережил. И не волнуйся о том, что подумают о тебе люди, ведь они сочтут тебя безумным! Но если ты поговоришь с сотней людей, то будет, по крайней мере, возможность того, что с тобой придет один человек. Этого больше чем достаточно, и это большая награда. Если ты можешь преобразить даже одного человека, то и этого достаточно. Миллионы людей неизбежно останутся во тьме, и здесь ничего не поделаешь, потому что таков их выбор, и это их свобода. Если они приняли решение остаться во тьме, то кто мы такие, чтобы принуждать их идти к свету? Мы можем то и дело делать попытки, но, в конечном счете, решение будет за ними.
Единственный способ показать нашу благодарность мастеру состоит в том, чтобы помогать другим людям. Если вам сделали замечательный подарок, так передайте же его и другим людям. Передайте этот дар людям не задумываясь, ведь только тогда он будет исполнен благодати. Передайте его без всякой мысли о награде, ведь только тогда он будет исполнен благодати. Просто передайте его ради чистой радости от того, что вы делитесь с людьми.
И ты говоришь: «Как мне отблагодарить вас, Ошо?»
Тебе не нужно выражать благодарность словами. Тебе не нужно произносить эти слова, но я все равно слышу твою благодарность. Довольно и самого твоего безмолвия. Благодарность можно выразить только через безмолвие, другого способа нет. Слова совсем не отражают внутреннее состояние.
И, наконец, ты спрашиваешь: «Ошо, чего они ждут? Кого они ждут, если этот дар даров постоянно изливается вокруг вас?»
Аджит Сарасвати, этот мир сошел с ума. Мир безумен не в духовном смысле, а в том смысле, что люди стали расколотыми, люди стали шизофрениками, люди пали до самого низкого состояния интеллекта, потому что все угнетатели, эксплуататоры, вожди и гуру хотели именно этого. Они считают, что человеку нельзя позволять быть свободным, человеке нельзя разрешать быть мятежным, человеку нельзя позволять быть разумным. Разумные люди опасны для существующей структуры общества, опасны для тех, кто находится у рычагов власти. Облеченные властью люди хотят, чтобы люди были рабами, подобными машинам, роботами, и им удалось сделать это. Они начинают уничтожать ребенка в тот миг, когда он рождается, они начинают уродовать и парализовать его.
Это очень странный мир: сначала вас уродуют, а потом вас снабжают костылями. Протягивая вам костыли, некие господа приговаривают: «Обрати внимания, какую великую услугу мы оказываем тебе!» Сначала они ослепляют вас, а затем дают вам очки, чтобы вы могли чуть-чуть видеть. Сначала они заставляют вас зависеть от них, а потом начинают учить вас, как вам быть свободными.
Мы живем в очень странном мире. До сих пор человечество живет в душевно нездоровом климате. Это смешно и абсурдно, и пора уже покончить совсем этим.
Именно в этом заключается моя работа здесь: я должен посредством своих саньясинов воспитать в мире нового человека, который будет божественно безумен, но не будет шизофреником, новый человек будет сосредоточен в своем существе. В этом суть слова «человек»: он будет неделим, и никому не удастся расколоть его.
К психоаналитику пришла женщина. Она спросила его:
— Не могли бы вы расколоть меня?
Психоаналитик не поверил собственным ушам. К нему приходили люди, страдавшие от раздвоения личности, а эта женщина задала ему вопрос: «Не могли бы вы расколоть меня на два человека?»
— А что случилось с вами? — поинтересовался врач. — Почему вы хотите, чтобы вас раскололи на двух людей?
— Я чувствую жуткое одиночество! — объяснила женщина.
Если вы оглянетесь вокруг себя, то удивитесь тому, насколько нездоровое в душевном смысле человечество мы создали.
Пропустив несколько бокалов коктейля, дама обратилась к мужу: «Генри, не смей больше пить. Твое лицо почти стерлось!»
Тучного человека вели к виселице. Он посмотрел на перекладину и спросил палача: «Вы уверены, что все это безопасно?»
Социолог, проводящий опрос населения на предмет гомосексуализма, нажал на звонок какой-то квартиры. Человек, открывший ему дверь, ответил на его вопрос: «Гомосексуалист? Я никогда не слышал это слово. Подождите, я спрошу жену».
Оглянувшись, он позвал: «Эрнест!»
Невеста уехала проводить медовый месяц, но на следующее утро она вернулась домой. Она объяснила свое возвращение так: «Я разделась. А потом он разделся, надел мою одежду и убежал!»
Раввин рассказывал историю:
— Однажды бедный лесоруб нашел в лесу ребенка, но он не знал, как покормить его. Поэтому он помолился Богу, и случилось чудо: у лесоруба выросли груди, и он смог покормить ребенка.
— Раввин, — прервал его слушатель, — мне не нравится твоя история. Зачем Богу творить чудеса, растить груди у мужчины? Если Бог всемогущ, то он мог бы просто сбросить лесорубу мешок с золотом, чтобы у того было достаточно денег и он мог бы купить ребенку еду.
Раввин подумал несколько секунд и сказал:
— А зачем Богу тратить такую кучу денег, если он может просто сотворить чудо?
В пустынном баре еврей и японец сидели за столиками в противоположных концах зала. Они какое-то время пили, не замечая друг друга. Потом еврей неожиданно поднялся со стула, подошел к японцу и заехал ему кулаком по носу. Ошеломленный японец, с трудом поднявшись на ноги, спросил еврея, почему он так поступил.
— Это тебе за Пирл-Харбор, — ответил еврей и пошел к своему стулу.
Потом они еще выпили, и тут японец встал и пошел к еврею. Он со всего маху ударил его кулаком по носу. Еврей, растянувшись на полу, спросил японца, почему он так поступил.
— Это тебе за «Титаник», — заявил японец.
— Но в его гибели виноват айсберг! — жалобно запротестовал еврей.
— Ну и пусть, — не смутился японец. — Айсберг, Гринберг, Сильверберг — какая разница?
Когда наводнение закончилось и животные стали выходить из ковчега Ноя, слон повернулся к блохе, которая шла за ним, и воскликнул: «Перестань подталкивать меня!»
Вот мир, в котором мы живем! Люди пали до самого низкого уровня интеллекта, и повторное повышение их интеллекта представляет собой трудную задачу.
Просто чудо, если кто-то слушает меня, понимает меня и начинает преображать себя. Это происходит с тобой, Аджит Сарасвати. Ты благословен. Очень немногие люди благословлены в мире.
Ошо, что такое ностальгия?
Сахайо
Ностальгия — это стремление возвратиться к доброму старому времени, когда ты не был ни добрым, ни старым.
Ошо, неужели вы никогда не боитесь, что вместо того чтобы создать нового человека, породите новую овцу?
Я вовсе не боюсь этого, потому что, даже если появится новая овца, она будет лучше старой овцы — по крайней мере, она будет новой! А в новизне благо, в новизне свежесть, в новизне открывается новые возможности. Поэтому я не боюсь.
Но ты, должно быть, привязан к старой разновидности овцы, поэтому ты боишься. Я могу только попытаться родить нового человека, но рождение его нельзя абсолютно гарантировать. Я приложу все свои усилия. И мне не важно, обрету я успех или потерплю неудачу. Имеет значение, пытаюсь я изо всех сил или нет — а ведь я действительно стараюсь. И я заинтересован только в этом.
Я наслаждаюсь своей работой. Какая разница, каким будет результат? Люди, которые слишком много пекутся о результате, просто зря растрачивают свою энергию, потому что забота о результате отбирает у них много энергии. Тогда они начинают беспокоиться о результате и, таким образом, отвлекаются от сути дела, и конечная точка в этом случае становится гораздо более важной, чем само странствие.
Я считаю, что довольно и самого странствия, а самого поиска больше чем достаточно. С моей точки зрения, средства и результаты — это не отдельные понятия, они неотделимы. Поэтому я наслаждаюсь тем, что делаю, а то, что в результате случается, не имеет для меня никакой важности.
Но почему ты беспокоишься? Наверно, ты заинтересован в том, чтобы удерживать людей в их старых западнях. Я могу сделать только одно… Ты слышал такую старую пословицу, а теперь послушай ее новое изложение:
«Можно привести хиппи к воде, но невозможно заставить его помыться».
Я приведу хиппи к воде, это мне по плечу. Я уговорю его, но потому ему решать, прыгать в реку или нет. И кто я такой, чтобы бросать его в реку? Я могу показать ему путь к реке, я могу даже привести его к реке, но потом вступает в силу его свобода. Если он решает остаться прежним, то я не нарушу его свободу, я не пойду против человека.
Я люблю каждого человека таким, какой он есть. Я люблю свою работу. Для меня это вообще не работа, потому что она по душе мне, и это только игра. Но что касается тебя, Дик, то в тебе, кажется, есть какая-то проблема. Твой вопрос не имеет никакого отношения к моей работе, он связан с твоими предубеждениями.
Ты спрашиваешь меня: «Неужели вы никогда не боитесь, что вместо того чтобы создать нового человека, породите новую овцу?»
Я пытаюсь создать нового человека. Даже если из сотни возникнет один новый человек, это позволит сознанию человечества шагнуть вперед, подняться вверх. Вполне возможно, что многие люди станут только новыми овцами, но это тоже неплохо, это тоже достижение. Лучше быть живым, молодым, свежим, новым, даже если человек представляет собой овцу.
Но ты, должно быть, в глубине души хочешь удержать людей в их старых шаблонах, и, наверно, ты вложил что-то в это дело. По всей видимости, твои предубеждения явились от христиан, евреев, индуистов, мусульман.
Два музыканта шли по улице. Неожиданно с колокольни, которую сносили, упал на землю большой колокол. Он громко зазвенел.
— Что это? — спросил первый музыкант.
— Я не уверен, — ответил второй музыкант, — но кажется, что это была фа минор.
Люди говорят на своих языках, у них есть свои предубеждения, за которые они цепляются. Пусть даже эти предубеждения приносят людям чистое страдание, они все равно за них цепляются.
Дик, если ты старая овца, то, по крайней мере, стань новой овцой, в оранжевой одежде! Эта революция не будет великой, но благостно даже небольшое изменение. Только для этого небольшого изменения… а ведь маленькое изменение может открыть двери для больших изменений.
Двое бродяг сидели, притулившись спинами к старому дубу. Рядом с ними протекал журчащий поток. День выдался восхитительным, и все же один из них был печален.
— Знаешь, Слим, — сказал он, — было ведь время, когда я не бродил вот так по белому свету. С каждым годом жить становится все труднее. А раньше я перевозил груз, и мой паровоз, пыхтя, очень легко взбирался на кручи, но вот дизель словно сошел с ума. Я устал ночевать в холодном сарае или на парковых скамьях, раздумывая о том, где достать еду. И случайных подработок все меньше и меньше…
Он сделал паузу в исповеди, так как начал вздыхать.
Его товарищ по несчастью обернулся к нему.
— Если тебя обуревают такие чувства, тогда почему бы тебе не послать такую жизнь к черту и не подыскать себе настоящую работу?
Первый бродяга поднял голову и в изумлении открыл рот.
— Что? — заорал он. — И признать, что я неудачник?
Даже бродяга, бомж, нищий не хочет признать, что он неудачник.
Дик, уже одно то, что ты задал этот вопрос, просто показывает, что ты старая овца (католик или протестант), и ты боишься новой овцы. Ты не заинтересован в появлении нового человека. Старая овца волнуется, поскольку что же случится со старыми предубеждениями, старыми умозаключениями, старой идеологией? Ей кажется, что ее глубокая связь с прошлым прервется. Это как если бы человек умер и родился заново.
Но те, кто готов отбросить старое — не овцы. Самого их мужества отбросить старое достаточно для того, чтобы доказать, что они львы! Сама их храбрость, сама их готовность выйти из своих старых кож, из своих старых предубеждений, старых идеологий, религий, философии демонстрирует очень ясно и чисто одно: они не овцы. И само это мужество представляет собой надежду на рождение нового человека.
Ты просто отбрасываешь свои старые предубеждения, а потом пытаешься понять, что здесь происходит. Не стой в стороне, прими участие в том, что здесь происходит. Ты живешь согласно своим старым верованиям. Если ты удовлетворен, тогда я буду последним человеком, который смутит тебя, но если ты удовлетворен, тогда зачем ты находишься здесь? Ради чего? Ты должен быть неудовлетворенным.
В человеке это один из самых странных моментов: даже если человек недоволен своей жизнью, он все равно продолжает верить и притворяться, будто всем удовлетворен. И всякий раз, когда появляется возможность измениться (а он ищет возможность изменить жизнь, в этом-то и странность), когда он находит возможность все изменить, он все равно цепляется за прошлое.
На прием к врачу пришел боксер-профессионал, которого мучила бессонница.
— Вы пробовали считать про себя? — спросил врач.
— Да, — ответил боксер, — но это не помогает. Каждый раз, досчитав до девяти, я вскакиваю на ноги!
Старый боксер-профессионал! В тот миг, когда он доходит в счете до девяти, он не может сдержаться. Счет, вместо того чтобы навеять ему глубокий сон, только растревоживает его, и боксер вскакивает на ноги. Люди действуют механически, подсознательно. Дик, твой вопрос появился из твоего подсознания.
Около армейского лагеря располагался буфет. Симпатичная буфетчица нравилась рядовым, тем более что она предпочитала их заносчивым офицерам.
Как-то вечером один вежливый рядовой пил пиво рядом с первым дерзким лейтенантом, который попытался пригласить буфетчицу на свидание. Когда лейтенант пошел в туалет, она приблизила лицо к этому рядовому и прошептала:
— А теперь твой шанс, солдатик!
Рядовой посмотрел на ее соблазнительные красные губы и прокричал:
— Так точно!
И торопливо выпил пиво офицера.
Ты вроде бы находишься здесь, но на самом деле тебя нет. И, должно быть, тебе очень трудно понять мои слова. Если ты слушал проповеди священников в церквях, в храмах или в мечетях, то тебе покажется, что мои речи совсем нерелигиозные, и они покажутся тебе очень странными на фоне твоего представления о том, какой должна быть духовность. Но я не могу говорить то, что ты привык слушать. Возможно, ты ждешь какую-нибудь эзотерическую чушь!
Кон возвращается домой после визита к врачу и встречает друга. Тот спрашивает Кона:
— Что с тобой слу-слу-случилось?
— У меня простатит, — отвечает Кон.
— А что это та-та-такое? — интересуется друг.
— Я мочусь так, как ты говоришь!
Нового человека можно создать только в новой обстановке. Эта новизна в том, как я говорю, как живут мои люди, как они ведут себя — все это должно полностью отличаться от прежнего человека. Новый человек не может верить в вашу гнилую мораль, ведь она создала только лицемеров. Новый человек может жить только подлинно, его не могут интересовать ваши нравственные и безнравственные идеи. Он может жить только медитативно. Его нельзя считать человеком с неким характером, как вы привыкли думать о религиозных людях.
Новый человек не будет человеком с характером, у нового человека вообще не будет характера. Но когда я говорю «не будет характера», пожалуйста, понимайте меня правильно, ведь я говорю не так, как вы понимаете. С моей точки зрения, бесхарактерный человек — это единственный человек, у которого есть характер. Я называю его бесхарактерным, потому что он не подчиняется никакому диктату извне. Он живет согласно своему свету, и он живет медитативно. Его характер не появляется из его совести.
Совесть — это агентство, внедренное в вас обществом, оно не принадлежит вам. Не называйте совесть своей, потому что она не ваша. Она принадлежит христианской церкви, она принадлежит индуистской религии, она принадлежит джайнской философии, она принадлежит коммунистической идеологии. Совесть не имеет к вам никакого отношения, она внедрена в вас другими людьми. Это очень тонкая стратегия господства над вами изнутри вас. Извне к вам приставляют полицейского, суд, судью, а внутри вас создают совесть.
Настоящий человек, новый человек, будет жить согласно сознанию, а не согласно совести. Конечно, он будет поступать так, как сочтет нужным его сознание, пусть это будет рискованно, пусть ему это обойдется дорого. Даже если ему придется заплатить за свое поведение жизнью, он будет готов к этому, потому что на свете есть то, что выше самой жизни. Сознание гораздо выше жизни. Но человек не последует за совестью.
Человек совести известен как человек характера, и именно поэтому я называю нового человека бесхарактерным: потому что у него не будет никакой совести, он будет действовать из сознания. Его заповеди будут исходить от его центра, а когда заповеди появляются из вашего центра, они дают вам свободу. Из свободы жизнь берет новый аромат, новую красоту. Вы поступаете правильно, но теперь добродетельность вашего поступка не зависит от решения других людей. Ваше поведение — это уже не рабство, а абсолютная свобода.
Новый человек будет жить из медитации, из сознания, из собственного внутреннего света. Новый человек будет индивидуальностью, а не частью какой-то общности людей.
Мои саньясины здесь — это не общность. Каждый мой саньясин связан непосредственно со мной. У нас не церковь и не организация, у нас любовные отношения. Все саньясины любят меня, поэтому они, конечно, начинают чувствовать любовь и друг к другу, она является к ним как следствие. Их любовь ко мне первична, а их любовь к другим саньясинам вторична, они попутчики. Но никто не обязан следовать за мной или еще за кем-либо. Это коммуна попутчиков, которые вместе ищут истину.
Между мной и моими саньясинами нет качественного различия. Единственное различие очень небольшое, очень маленькое: я осознаю свой внутренний мир, а они не осознают его. Но у них тоже есть внутренний мир, как и у меня. Не то чтобы у меня было больше внутреннего мира, а у них — меньше. Внутри них есть все царство Бога. Я ни в коем случае не особенный. Я не утверждаю, что я сын Бога. Я не утверждаю, что я аватара Бога. Я не утверждаю, что я тиртханкара. Я просто говорю одно: я спал, а теперь я пробудился, вы спите, но тоже можете пробудиться. Я познал оба состояния, то есть состояния сна и пробуждения, а вам известно только одно состояние, то есть состояние сна.
Но помните о том, человек, способный ко сну, способен и к пробуждению. Сам факт того, что он может спать, — это признак того, что он может пробудиться! Между нами вообще нет различия.
Я буду все время пытаться помогать людям пробуждаться. Пробужденный человек будет новым человеком. Он не будет ни христианином, ни индуистом, ни мусульманином. Он не будет ни индусом, ни немцем, ни англичанином. Он будет просто пробужденным существом.
Дик, возможно, что некоторые люди превратятся в новых овец, но и это неплохо. Если уж и быть овцой, то лучше хотя бы новой овцой. Итак, если ты старая овца, тогда стань новой овцой, и оттуда начнется твое странствие и возможность. Если старая овца может стать новой овцой, это уже радикальная перемена. Овца, решившая стать новой овцой, — это революция. Если возможно даже это, значит, возможно и гораздо большее.
Ошо, какой определение вы даете политику?
Нартан
Если человек избегает автомобилей, значит, он пешеход. Если человек избегает налогов, значит, он бизнесмен. Если человек избегает ответственности, значит, он судья. А если человек избегает всего на свете, значит, он политик.
Ошо, как-то раз вы рассказали анекдот Пурне, который уезжал от нас. А я остаюсь. Вы расскажете анекдот и мне тоже?
Ананд Донна
Конечно, расскажу.
Еврейский раввин решил посидеть вместе со священником в его будке для исповедей, чтобы изучить принципы католической религии. Пришли две женщины, одна за другой, и они признавались в том, что переспали со своими дружками, и не один раз, а три раза. В качестве наказания священник велел им три раза прочесть молитву и опустить в ящик для бедняков десять долларов.
Вдруг священника срочно позвали исповедать умирающего. Он велел раввину остаться и слушать признания остальной публики.
— Только не забудь получать с них по десять долларов, — напутствовал священник раввина, выходя из церкви.
Первой исповедницей была девушка, которая призналась раввину в том, что спала с дружком.
— Три раза? — спросил раввин.
— О нет, святой отец, только однажды, — ответила девушка.
— А ты уверена в том, что не три раза? — уточнил священник.
— Нет, святой отец, только однажды, — настаивала девушка.
— Ладно, — заключил раввин. — Вот что я тебе скажу: прочти три раза молитву, опусти в ящик десять долларов, и церковь должна тебе две ночи с дружком.
