Глава 7 Заборы, стены и битая черепица
Глава 7
Заборы, стены и битая черепица
Милый Ошо,
Олин монах спросил Наньо:
«Какой ум у лревних булл?»
Наньо ответил:
«Это заборыстены и битая черепииа».
«Заборы, стены и битая черепииа неживые> разве не так?» - сказал монах.
«Так и есть», - согласился Наньо.
«Они объясняют буллизм ?» - залал вопрос монах.
«Всегла и в кажлый миг», - ответил Наньо.
Монах нелоумевал:
«Почему же тогла я не слышал их объяснений?»
Наньо ответил:
«Ты не слышишь их объяснений, но это не значит, что ты лолжен мешать лругим люлям слышать это».
«Кто слышит это объяснение?» - спросил монах.
«Все святые», - ответил Наньо.
«А твоя благолать слышит это объяснение?» - спросил монах.
«Я не слышу его!» - ответил Наньо.
«Если ты ничего не слышишь, как же ты можешь тогла объяснять учение Закона с помошью неживых сушеств?» - залал вопрос монах.
Наньо ответил:
«Мне повезло, что я не слышу это. Если бы я слышал это, я был бы таким же, как все святые> и тогла тебе не выпал бы шанс услышать мое учение».
Монах прелположил:
«Если лело обстоит так, то люли не участвовали бы в этом».
«Я объясняю это рали люлей, а не рали святых», - сказал Наньо.
Монах спросил:
«Что происхолит после того, как люли услышат это?» «Они перестают быть люльми», - ответил Наньо.
Олнажлы в хол мыслей Генши ворвался голос ласточки, и он сказал:
«Ао чего же хорошо ласточка объяснила буллистскую истину, она так ясно говорит о настояшей прироле вешей!»
И он встал с кресла.
Позлнее олин монах, желавший извлечь выголу из слов Генши, сказал мастеру:
«Я не понял, что вы имели в вилу».
Генша резко ответил:
«Скройся с глаз моих! Разве можно ловерять тебе?»
В лругой раз Аммон спросил монаха:
«Ты слышал, как птицы с ллинными клювами проповелуют лзен в Козее?»
«Нет, не слышал», - ответил монах.
Аммон возлел посох и сказал:
«Азен!»
Маниша, это не обычные диалоги. Это диалоги между долинами и вершинами, между теми, кто во тьме, и теми, кто сами становятся светом. Это трудная ситуация - общение между тьмой и светомили между смертью и жизнью обязательно будет трудным, ведь их сферы диаметрально противоположны. Но дзен, и только дзен, по крайней мере, сделал попытку. Вы увидите это в диалоге.
Один монах спросил Наньо, мастера:
«Какой ум у древних будд?»
И ответ очень ценен:
Наньо ответил:
«Это заборы, стены и битая черепица».
«Заборы, стены и битая черепица неживые> разве не так?» - сказал монах.
«Так и есть», - согласился Наньо.
«Они объясняют буддизм?» - задал вопрос монах.
«Всегда и в каждый миг», - ответил Наньо.
Монах недоумевал:
«Почему же тогда я не слышал их объяснений?»
Прежде чем мы углубимся в эту историю... В простых словах заключено так много золотых сокровищ. Так, как ответил Наньо... «Ум будды - даже будды - это ничто иное, как заборы, тюрьмы, границы, стены и битая черепица». Вы можете быть буддой, но приходило ли вам когда-нибудь на ум, что вы в плену костей, кожи, плоти, мозга? Это ваш дом, а не вы. Вы тот, кто живет в этом доме, за этими заборами, стенами и битой черепицей. Не важно, принадлежит ум будде или тому, кто спит - природа ума одна и та же.
Ни у одной религии нет смелости говорить так прямо как дзен. Ни один христианин не может так говорит об Иисусе, он сочтет такие слова неуважением. Ни один индуист не может сказать так о Кришне, он решит, что это абсолютно нерелигиозное отношение. Но сам Наньо - это будда, и его слова не религиозные, они не лишены уважения, он просто утверждает действительность. Ум - это ваше рабство. В тот миг, когда вы отбрасываете ум, ваше поле будды выходит из дыма - появляется высокий горный пик, покрытый вечным снегом, девственным и чистым.
Но бедный монах не понимал это. Так трудно общаться тому, кто знает, и тому, кто не знает. Между ними слои непонимания...
Монах был поражен. Все поклоняются Будде, сам Наньо поклоняется ему, он преподает его учение и при этом говорит о Будде такие оскорбительные вещи!
«Заборы, стены и битая черепица неживые, разве не так?» - сказал монах.
«Так и есть», - согласился Наньо.
«Они объясняют буддизм?» - задал вопрос монах.
Монах все еще думает своим умом, логикой, разумом. Его вопрос разумен. Если это ум Будды, значит, они учат буддизм. Он пытается доказать Наньо, что тот абсолютно не знает ум Будды. Его вопросы - это не просто вопросы, а аргументы.
«Они объясняют буддизм?» - задал вопрос монах.
«Всегда и в каждый миг», - ответил Наньо.
В том, что касается учения, ум занят во всем мире, обучая той и этой религии, уча философиям и теологиям. Наньо говорит, что буддизму (или любому другому «изму» - не важно, какому) учит ум. Но сам будда безмолвен. Будда ничему не учит. Только в доме раздаются громкие звуки. Но тот, кто живет в центре циклона, абсолютно безмолвен.
Монах продолжает задавать вопросы:
«Почему же тогда я не слышал их объяснений?»
Снова нужно понять, что то, что находится за пределами ума, никогда нельзя ни высказать, ни услышать, но это можно понять и осознать, ведь это сама ваша природа. И работа мастера состоит не в обучении вас теориям и гипотезам, а в провоцировании вас.
Это как если бы вас кто-то щекотал, и вы начали бы смеяться без всякой причины. Скоро вы увидите в своей медитации, что даже без щекотки люди сходят с ума! Я сказал, что, если кто-нибудь будет сидеть безмолвно словно будда, всем позволяется щекотать его. Это не место для зрителей.
Мастер только щекочет вас, чтобы вы смеялись. Но он не может создать смех словами, он придумывает методы, и щекотка - это лишь название метода. Оно ничего не называет. Присутствие мастера само по себе - это метод. Ничего не говоря, мастер проникает в чувствительных людей, которые открыли двери своих сердец.
Но бедный монах пребывает в той же ситуации, что и весь мир. Вместо того, чтобы спросить: «Почему я не могу получить это? Почему я не могу понять невысказанное?», он спрашивает:
«Почему же тогда я не слышал их объяснений?»
Наньо ответил:
«Ты не слышишь их объяснений, но это не значит, что ты должен мешать другим людям слышать это».
Беда в том, что не понимающие люди - это профессора, священники... Почти половину мира составляют коммунисты, которые отрицают, что само переживание религии обосновано. Никто из них никогда не медитировал, никто из них никогда не исследовал свой внутренний мир. Те, кто ходил в себя, всегда возвращаются с улыбкой, являя миру, не сказав ни слова, блаженство, аромат и шепчущее безмолвие.
Наньо сказал: «Ты не слышишь их объяснений, но, прошу тебя, не говори другим людям, что Наньо безумен, потому что он говорит, будто ум будды - это ничто иное, как заборы, стены и битая черепица, потому что он говорит, что все это всегда и каждый миг объясняет буддизм. Пожалуйста, не делай этого. Если ты не можешь это услышать, сохрани это в тайне».
«Кто слышит это объяснение?» - спросил монах.
«Все святые», - ответил Наньо.
Вся разница в том, слышит или слушает человек. Каждый человек может услышать звук, но если вы хотите слушать, вам надо очень близко припасть ухом, надо быть бдительным и осознанным. В такое мгновение вы можете услышать это. если ваш ум безмолвен...
А ведь ум - это препятствие. Если вы откладываете ум, а его не может отложить ничто, только вы, тогда эта птица своим щебетом учит вас вечной истине жизни, тогда само это безмолвие становится учением. Ничто не сказано, но в вас начинает возникать глубокое понимание.
«Кто слышит это объяснение?» - спросил монах.
«Все святые», - ответил Наньо.
В дзен святой - это тот, кто может слушать, кто может слушать глубокое безмолвие существования. У этого нет ничего общего с добродетелью, с совершением добрых дел. Это связано с вашей сознательностью, бдительностью и осознанностью. Вы пробуждаетесь и неожиданно видите, что деревья бамбука говорят ту же истину, которую говорили будды. Птицы поют из того же жизненного источника, из которого дышите и вы. Это одно космическое таинство, в котором все мы делимся друг с другом.
Наверное, этот монах был очень глуп, ведь он продолжает задавать вопросы, не понимая ни одного полученного ответа. Но сострадание мастера смиряется с этим.
«А твоя благодать слышит это объяснение?» - спросил монах.
«Я не слышу его!» - ответил Наньо.
Наньо был великим мастером. Если бы он ответил:
«Аа, я слышу его», тогда само «я» было бы препятствием, вам надо отбросить его. Нет причины слышать это, поскольку вы и есть это. По этой причине Наньо дает отрицательный ответ. Он говорит:
«Я не слышу его!»
Монах продолжает глупить.
«Если ты ничего не слышишь, как же ты можешь тогла объяснять учение Закона с помошью неживых существ?» - задал вопрос монах.
По всей видимости, монах полагает про себя, что одерживает в споре верх!
Переживание существования - это не спор. Об этом спросить невозможно.
Наньо ответил:
«Мне повезло, что я не слышу это».
Это странные утверждения, но они абсолютно истинны. Мне повезло, потому что меня там нет. Мне повезло, что я не слышу это, ведь я и есть это, я растворился в этом существовании. Я стал этим пламенем, и все остальное сгорело в нем.
Кажется, Наньо очень сострадателен, он сказал:
«Мне повезло, что я не слышу это. Если бы я слышал это, я был бы таким же, как все святые, и тогда тебе не выпал бы шанс услышать мое учение».
Этот ответ кажется абсурдным, но это не так. Наньо говорит: «Мне повезло, что я не слышу это, потому что меня не существует».
(В этот миг начинает куковать кукушка.)
Кукушка только что сказала об этом, вы слышите ее?
(Кукушка снова принимается куковать.)
Это все тот же жизненный источник, непрерывный поток... И сердце кукушки и ее песня - это также и ваше существо. Вы не слышите его, вы просто становитесь им. Вы забываете о расстоянии между певцом и слушателем, вы просто превращаетесь в песню. В этом безмолвии кукушка делает свою работу, прекрасно зная о том, что лекции посвящены одинокой кукушке, живущей глубоко в лесу.
Наньо сказал: «Если бы я слышал это, тогда все было бы неверным». По этой причине Наньо просто использует слово «если». Сослагательное наклонение здесь применено просто для того, чтобы поддержать диалог
- Если бы я слышал это, я был бы таким же, как все святые.
На самом деле, он говорит о всех так называемых святых, которые молятся, ни о чем не зная.
«И тогда тебе не выпал бы шанс услышать мое учение».
Мое учение не в словах. Слова используются, но учение проскальзывает в ваше существо в промежутках между словами.
В этом безмолвии сердца происходит встреча мастера с учеником.
Оба знают о каком-то изменении, о том, что передалась какая-то энергия.
Пробудилось то пламя, что спало в ученике, оно совершило скачок в жизненность и сознание.
Так свой свет передает лампа. Но вы можете сделать это, только если у вас есть пламя. Необходима странная ситуация: мастеру нужно обладать пламенем, а ученику нужно быть готовым принять его.
Ничто не сказано, ничто не услышано, а диалог окончен.
Монах предположил:
«Если дело обстоит так, то люди не участвовали бы в этом».
«Я объясняю это ради людей, а не ради святых», - сказал Наньо.
Я говорю с теми, кто не понимает, кто не может услышать, кто все еще не открыт для получения. Я ничего не говорю святым, которые знают.
«Что происходит после того, как люди услышат это?»
«Они перестают быть людьми», - ответил Наньо.
Это единственная разница. Если вы можете почувствовать будду, мастера, тогда вы больше не ученик. И есть в мире глупцы... Я уже говорил с вами о начале антитерапии Фишера-Хофмана, потому что терапия этих господ пытается укрепить эго людей. Даже здесь есть люди, которые прошли через эту терапию. Эти терапевты ничего не знают обо мне, и они даже говорят: «Вам нужно отказаться от Ошо, вам нужно быть независимыми».
Но странное дело... никто здесь не является зависимым, вы снова делаете независимых людей независимыми, а освобожденных людей снова освобожденными? Мой вызов терапевтам Фишера-Хоффмана состоит в том, что они должны сначала приехать сюда и посмотреть, как люди радуются независимости и свободе. Никого не заставляют следовать теологии, религии, философии, доктрине. Всех просят быть только самими собой. Эти терапевты непременно должны сначала приехать сюда, а уже потом призывать людей быть независимыми от меня. Эти люди уже независимы.
Свобода - это мое послание, поскольку в тот миг, когда вы становитесь буддой, безмолвно слушая стук своего сердца, вы больше не ученик. Но это явление ускользает от понимания. Вы можете быть эгоистом во имя независимости и свободы - в этом случае вы невероятно далеки от своей подлинной реальности, даже звезды не так далеки от вас. Ваше эго уводит вас от вас же самих. И по мере того, как эго кристаллизуется, вам все труднее выбраться из тюрьмы на свободу, разбить оковы и перепрыгнуть через забор. Именно этим занимается терапия Фишера-Хоффмана. Она против людей и их роста. Люди должны быть с мастером, но эта потребность - не зависимость, эта потребность - просто способ, с помощью которого мастер может поделиться своим светом и пространством и поведать вам, что теперь вам не нужно быть здесь, что вы сами будда.
Либо вы можете быть буддой, и тогда вы свободны, по-настоящему свободны, либо вы можете быть эгоистом, и тогда свобода - это всего лишь название, и вы ничего не знаете о свободе.
«Они перестают быть людьми», - ответил Наньо. Я учу людей... В тот миг, когда они понимают, что они буллы, разница между спящим человеком и пробужденным человеком велика.
Я здесь только и делаю, что дергаю вас за ноги: «Сбросьте одеяла, пора просыпаться! Вам уже давно надо выпрыгнуть из постели». Но вы цепляетесь за постель, держитесь за одеяло, так вам кажется удобнее и безопаснее. Кто знает, что принесет вам пробуждение?
Для того чтобы знать, вам надо быть пробужденными. На вашем месте больше никто не может быть пробужденным.
Однажды в ход мыслей Генши ворвался голос ласточки; и он сказал:
«До чего же хорошо ласточка объяснила буддистскую истину».
Генше я хочу сказать лишь одно: истина - это не буддист. Истина делает человека буддой. Она сделает буддой мусульманина, индуиста, христианина, парса. Не важно, кто пробуждается - слово «будда» просто означает пробудившегося человека. Человек уже не мусульманин, не индуист и не христианин. Истина - это просто ваша осознанность.
Но слова Генши прекрасны. Отбросьте слово «буддист».
- «До чего же хорошо ласточка объяснила буддистскую истину, она так ясно говорит о настоящей природе вещей!»
Именно об этом я толкуя здесь вам о кукушке! Я постоянно напоминаю вам о деревьях бамбука. Все они объясняют истину... безмолвием, танцем на ветру, радостью в лучах солнца, красотой в потоках дождя. В каждый миг вся окружающая вас жизнь объясняет истину.
И он встал с кресла.
Проповедь была очень короткой, потому что ласточка уже все сказала. И Генше не нужно было ничего повторять.
Позднее один монах, желавший извлечь выгоду из слов Генши, сказал мастеру:
«Я не понял, что вы имели в виду».
Генша резко ответил:
«Скройся с глаз моих! Разве можно доверять тебе?»
«Я не сказал ни слова! Пойдите расспросите ласточку, изучите язык существования. Иначе вы останетесь в глубине своих снов, вы утоните в них, и прекрасная жизнь пройдет стороной.
В другой раз Аммон спросил монаха:
«Ты слышал, как птицы с длинными клювами проповедуют дзен в Козее?»
«Нет, не слышал», - ответил монах.
Аммон воздел посох и сказал: «Дзен!»
Эти птицы с длинными клювами проповедовали дзен, поскольку все, что исходило из них в их песни, исходило их самого центра существа. Он не были музыкантами, их не учили и не дисциплинировали в школе. Они были только бедными птицами, без всякого обучения и образования. Все выходило прямо из их существа, а не из умов.
Аммон символически воздел посох. Он говорил: «Все учит дзен». Все учит быть собой. Все пребывает самим собой, исключая человека, который сбился с пути. Ни один бамбук не испытывает беспокойство, не тревожится ни одна кукушка, они не посещают психоаналитика.
А вашему психоаналитику самому нужен психоанализ. Через каждые полгода он посещает другого психоаналитика, потому что он устает, слушая каждый день сумасшедших, тупых людей. Вы можете понять его - постепенно психоаналитик сам начинает перенимать часть этой тупости.
Один человек решил, что он умер. Вся семья встревожилась. Все они говорили ему:
- Ты живой, кто сказал тебе такую ерунду?
- Мне не нужны ничьи советы, - отвечал этот человек. - Я знаю, что я мертв!
Сначала родственники думали, что он их разыгрывает, но скоро они поняли, что он просто рехнулся.
Родственники отвели его к психоаналитику. Тот сказал им:
- Не беспокойтесь, это моя профессия. Я спущу его на землю.
Врач спросил его:
- Вам известна старая пословица о том, что из мертвого человека не сочится кровь?
- Да, я знаю об этом, - подтвердил пациент. - Вернее сказать, я знал об этом при жизни, но я и сейчас об этом помню. А что?
Психоаналитик взял нож, порезал им пациенту палец и выдавил из него немного крови.
- Ага! - воскликнул пациент. - Вот доказательство того, что эта пословица неверна: из мертвого человека кровь сочится, и я служу тому доказательством!
Психоаналитики постоянно имеют дело с подобной публикой.
Другой чудик решил, что по всему его телу ползают скользкие макароны, он будто бы постоянно отбрасывал их от себя, но они не унимались. Некоторые из них залезали к нему в уши, другие вываливались из носа, больной по-настоящему разволновался.
Семья привела его к психоаналитику.
Тот сказал:
- Не беспокойтесь. Я слышал о таких случаях, но ваш родственник выздровеет.
Пациент сел в кресло, при этом он постоянно отбрасывал макароны.
Сначала психоаналитик пытался увещевать его:
- Не беспокойтесь, ничего не происходит... Я ничего не вижу.
Пациент ответил:
- Не важно, видите вы что-то или нет, макароны ползают у меня по всему телу. Я страдаю, а вы глазеете на меня. Помогите же мне, по крайней мере, отбрасывать их!
- Прочь от меня! - завопил психоаналитик. - Некоторые макаронины уже переползли на меня! Я не хочу лечить эту болезнь, она слишком опасна.
И только человек вроде меня... Все вы сходите с ума, а потом, по возвращении в свою комнату, я говорю себе: «Замечательно, ты снова устоял перед безумством этих людей!» Раньше ни один психоаналитик не встречал тысячи людей, которые полностью сходили бы с ума и выбрасывали из себя повсюду все макароны.
На явления, которые вы переживаете в течение нескольких минут, психоанализ тратит года анализа! И все же ничего не помогает. Я не слышал, чтобы хотя бы одному пациенту помогли психоанализ или психиатрия. Сами врачи понимают, что во всем мире никто не психоанализирован в полной мере, потому что на психоанализ уходят годы, десять лет, пятнадцать лет беспрерывного анализа.
Но психоаналитики не знают, что здесь пять тысяч человек в течение пяти минут сходят с ума и непременно возвращаются. Ниведано надо лишь дать знак: «Вернитесь, довольно!», и все тот же садятся словно будды. Это чудо!
Один поэт дзен так написал:
Старая сосна вешает божественную мудрость,
Тайная типа
Проявляет вечную истину.
Канган, умирая, написал такие строки:
В свои восемьдесят четыре гола
Я все еше на ногах.
Дзен - вот мое последнее слово.
Оно произнесено прежде, чем появилось время.
Существование всегда было здесь. И оно не немое и не глухое. Существование постоянно поет свою песню, просто для того чтобы понять ее, вам нужно сердце.
Здесь вы изучаете новый язык, вселенная понимает этот язык. Вы учитесь танцевать вместе со вселенной. В тот миг, когда вас нет и остается лишь танец, вы становитесь буддой.
Это величайший пик радости и блаженства.
Маниша задала вопрос:
Милый Ошо, действительно ли нужно что-то услышать?
Может быть, по мере того, как мы очищаем свое чувство слушания мы и сами очищаемся, и к тому моменту, когда мы можем слушать в полную силу; мы совершенно преображаемся ?»
Маниша, твой вопрос - не вопрос, а ответ.
К нам пришел Миян Фарух...
(Ошо улыбается маленькому сыну жителя ашрама Зарины, он ловит пальцы мальчика.)
... он очень тихо сидит в позе будды.
(Кое-кто посмеивается при виде этой картины.)
Однажды вечером некий вождь каннибалов жалуется:
- Не нравится мне моя теща.
- Не нравится, не ешь, - отвечает ему жена. - Покушай фрукты!
Одна дама проводит работу с новой группой. Разумеется, в процессе работы она влюбляется в терапевта. Но правила предписывают, что она не может вступить с ним в связь до тех пор, пока группа не окончится.
Наконец, группа заканчивается, и дама мчится домой. Она принимает душ, распускает волосы и одевает самую сексуальную прозрачную одежду. Потом она находит терапевта и приглашает его поужинать в ресторан.
После ужина дама покупает брэнди и десерт, полная надежд на шикарную ночь. Наконец, она приглашает терапевта к себе в квартиру попить чаю.
Она садится на широкую кровать, потом ложится на нее и улыбается. После долгой паузы, очень долгой паузы, терапевт замечает:
- У меня такое чувство, что ты хочешь что-то сказать, но просто не выкладываешь это.
- Я не выкладываю? - взрывается влюбленная дама. - А ты не находишь, что теперь самое время тебе что-нибудь вложить?
Ковальский после жуткой аварии угодил в больницу. Там он получает от матери письмо:
«Дорогой сынок, набросала тебе пару строк, просто чтобы ты знал, что я все еще жива. Пишу тебе письмо медленно, потому что знаю, что ты не можешь быстро читать.
Ты не узнаешь дом, когда приедешь к нам, потому что мы переехали. В новом доме уже была стиральная машина, но она работает плохо. На прошлой неделе я положила в нее десять рубашек твоего папы, включила машину, и больше я этих рубашек не видела.
Твоя сестра Ханна сегодня утром родила малыша. Я еще не выяснила, мальчик у нее или девочка. Поэтому не могу тебе сказать, дядя ты или тетя.
Твой дядя Ленни на прошлой неделе утонул в огромной бочке виски. Кое-кто нырнул, чтобы спасти его, но от них отбился. Мы сожгли тело, но на тушение костра ушло три дня.
Погода у нас замечательная. На прошлой неделе дождь шел только два раза. Сначала три дня, потом четыре дня.
Попытайся побыстрее научиться писать.
Твоя любящая мамуля.
P.S. Собиралась отправить тебе десять долларов, да вот незадача: успела конверт запечатать».
Папа Римский и Рональд Рейган встретились в Варшаве. Они прибыли на официальное открытие первого общедоступного бассейна в городе. Гремят фанфары, кругом полно знаменитостей. Папа Римский кланяется, чтобы поцеловать землю у бассейна, а Рональд Рейган смотрит на бассейн. Потом американский президент перерезает ленточку, официально открывая бассейн.
Сотни поляков с воплями устремляются в огромный бассейн и прыгают в него. Потом они вопят еще сильнее, выскакивают из него и снова прыгают вниз.
- Кажется, люди получают большое удовольствие, - улыбается Папа Римский.
- Точно, - соглашается Рейган. - И они получат еще больше удовольствия, когда бассейн наполнят водой.
А теперь приготовьтесь в барабанному бою Ниведано и не пытайтесь никак удерживать в себе что-либо.
Выбрасывайте все наружу.
Отдайте это кому-нибудь, но не держите ничего в себе!
Ниведано...
gibberish
Храните молчание.
Закройте глаза, не двигайтесь...
идите в себя.
Идите все глубже...
Чем глубже вы идете, тем сильнее вы проявляетесь. До тех пор, пока вы не достигнете самого своего центра, вы не узнаете о том, кто вы и в чем тайна жизни.
В сам этот миг вы будда, вы пробуждены.
Сохраните эту осознанность.
Не забывайте ее вновь!
Забыть осознанность - это единственный грех, а вспомнить ее - это единственная добродетель.
Ниведано...
***
Все умирают.
Умрите полностью, будьте решительнее, ведь ваш жизненный источник находится вне смерти. Это безмолвие и есть дзен.
Кукушка поет из этого безмолвия, цветы распускаются из этой тишины.
Это безмолвие -
язык самого существования.
Ниведано...
***
Все возвращаются, но не забывая о своей внутренней реальности. Возвращайтесь освеженными.
Возвращайтесь с благоуханием своих внутренних источников.
Нет религиозности, кроме этой.
- Так ведь, Маниша?
- Конечно, Ошо.
- Можно нам отпраздновать встречу такого большого числа будд под одной крышей, впервые в истории?
- А как же!