Глава 7 Мы пусты от рождения и до смерти

Глава 7

Мы пусты от рождения и до смерти

Милый Ошо, я помню, когда ты сидел в полицейском участке на Крите, к окну подошли две юные гречанки, одетые во все черное, как типичные жители Крита. С улыбкой они взяли тебя за руку и сказали на ломаном английском языке: «Ошо, мы любим тебя. Мы живем на Крите и хотим, чтобы ты остался у нас». Складывается впечатление, что чем жестче относятся к тебе правительства несмотря на усиливающуюся любовь к тебе простого народа, тем очевиднее ты показываешь своей работой, насколько далеки чиновники от надежд и чаяний простых людей, как они противостоят их интересам.

Я отчетливо помню, как те девушки взяли меня за руку и пытались объяснить мне, что они живут на Крите и хотят, чтобы я остался у них. Они сказали, что любят меня.

Этот же вопрос я задавал себе по жизни много раз, то и дело я возвращался к нему. Чиновники не поддерживают людей, а противостоят им. Бюрократическая машина использует людей, эксплуатирует их, манипулирует ими. Чиновники заставляют верить людей в то, что они служат интересам народа. Но в действительности все получается наоборот.

Чиновники утверждают, что демократия наступает, когда правительство из народа, для народа и управляется народом. Ничего подобного. На самом деле, правительство не из народа, не для народа и управляется не народом. Чиновники, на протяжении столетий удерживающие бразды правления, всегда умудрялись убедить людей в том, что все действия правительства направлены на увеличение народного блага. И люди верят их словам, так как их научили принимать слова на веру. Религиозные конфессии и государственные структуры сговорились эксплуатировать человечество.

Священники все время проповедуют веру и лишают людей разумности, которая подвигла бы их задавать вопросы, религия отупляет человека. Государство эксплуатирует людей, как только может. И все-таки чиновникам удается приобретать народную поддержку, потому что людям внушают, что нужно верить и не задавать никакие вопросы. Любое правительство, пусть монархическое, аристократическое, демократическое... У них разные названия, но по сути своей они ничем не отличаются друг от друга.

В Японии перед второй мировой войной императора Хирохито считали прямым потомком Бога Солнца. Люди верили, что его устами глаголет сам Бог. Повеления императора следовало выполнять беспрекословно. Несколько столетий японское население полагало, что императорская семья происходит от солнца. Японцы гибли в сотнях войн по собственному желанию, радостно, поскольку умирали во имя самого Бога. Неужели может быть более сладкая и восторженная смерть, нежели смерть во имя самого Бога?

Япония маленькая страна, но никому не удалось завоевать ее. Это оказалось не под силу даже такому гиганту, как Китай, у которого огромное население и обширная территория, и все же крохотная Япония смогла разгромить Китай. Дело в том, что японцы верили, что их послал в бой сам Бог, поэтому они должны неминуемо одержать победу. Во всем мире сложилась примерно такая же ситуация.

В тот день две критские женщины, держа меня за руку с любовью, сказали: «Мы не против тебя. Мы любим тебя и хотим, чтобы ты остался жить у нас». Тем самым они выразили высокую сознательность всех простых людей. Потом я увидел в аэропорту три тысячи людей. Наверно, там собралось все население деревни. Эти люди пришли выразить мне свою поддержку. Они хотели показать, что они не на стороне жестоких полицейских, а на моей стороне.

Да, моя работа предполагает пробуждение людей, чтобы они поняли действительное положение дел: их эксплуататоры прикрываются самими разными личинами, называют себя даже народными слугами. Они утверждают, что служат вам. Вот уже тысячи лет они все «служат», а между тем люди пребывают в невежестве и горестях. Жизнь людей пуста: они рождаются, влачат существование и умирают. С ними не происходит ничего, что можно было бы назвать экстатичным переживанием или вообще жизненным опытом.

Люди обездолены от рождения и до смерти. Они не цветут, бутоны их способностей так и не раскрываются. Но у них есть возможность стать песней радости. Но религиозные и политические чиновники чинят людям препоны. Они очень боятся счастливых людей.

Поначалу меня удивляла такая ситуация. Я никогда не думал, что можно так бояться счастливых людей. Постепенно я осознал, что счастье меняет людей. Счастливые люди не бывают тупыми. Они всегда разумны. Такие люди владеют искусством жить, иначе они не были бы счастливыми. Наконец, счастливый человек опасен, так как не поддерживает коммерческие интересы чиновников, противостоящих человечеству.

Эти господа хотят, чтобы человечество вечно жило в аду. Они изо всех сила стараются вызвать массовую депрессию. Они устраняют причины, способные осветить вас радостью, и предпринимают что угодно, только бы вы чувствовали себя несчастными. Дело в том, что несчастный человек не представляет никакой опасности для этого прогнившего общества.

Да, целью своей работы я считаю разъяснение людям того факта, что чиновники, сидящие на властных постах, пусть религиозных или политических, не друзья вам, а враги. До тех пор пока обычное человечество не устроит мятеж против всевозможных чинуш, человек не продвинется вперед в своем развитии, не взмоет на высоту, которая доступна ему по праву.

Милый Ошо, понял ли кто-нибудь по-настоящему твое послание любви? Недавно я с болью осознала, что ничего не поняла. Мне кажется, что все мы в большей или меньшей степени поем прежнюю песню. Почему так трудно жить просто и естественно?

Вам трудно именно потому, что это просто и естественно. Вы не просты и не естественны. Простота и естественность сосуществуют.

Мое послание любви абсолютно просто, проще не бывает. Но ваш ум слишком сложен, он склонен к лукавству. Ваш ум усложняет простые вещи, такова его работа. На протяжении столетий его учили только одному: до предела усложнять жизнь.

Ваш ум умеет искусно гасить ваши способности, тогда как жизнь состоит из простых вещей. Все существование незамысловато, но человеческий ум развит, обусловлен, образован, запрограммирован с тем, чтобы лишать жизнь простоты. Нечто, попав в ваш ум, сразу же утрачивает простоту. Ум начинает толковать событие и изыскивать то, чего и не было, игнорируя то, что действительно имело место.

Неужели вы полагаете, что слышите именно то, что я говорю вам? Это не так. Я говорю вам одно, а вы слышите другое, поскольку не воспринимаете меня непосредственно. Ваш ум искажает послание. Он действует как цензор, не позволяет ничему попадать в вас напрямую.

Вы удивитесь, узнав о том, что ум отбрасывает девяносто восемь процентов информации. Он пропускает в вас два процента от сказанного, причем даже этот объем информации имеет допуск не в чистом виде. Сначала ум загрязняет информацию собственными толкованиями, личным опытом, вынесенным из прошлого, обусловленностью. Когда ум осознает, что воспринял некие сведения, мои слова и ваше понимание моих слов полярно противоположны.

Гаутама Будда часто рассказывал следующую притчу... странное дело: все великие мастера зависели от притч. На то есть своя причина, ведь ум расслабляется, слушая историю, просто некую шутку. И уму не нужно напрягаться и проявлять серьезность. Когда вам рассказывают анекдот, вы можете позволить себе расслабиться.

Однажды среди слушателей Будды сидели проститутка и вор. «А теперь наступила пора выполнить последнее дело перед тем, как лечь спать», - объявил Будда. Все саньясины пошли медитировать. Вор тоже пришел в чувство. «Для чего я пришел сюда?» - задался он вопросом и отправился промышлять своим ремеслом. Проститутка огляделась по сторонам и поняла, что Будда делал ей намек, поскольку глядел именно на нее, когда произносил свою фразу. Она благодарно поклонилась ему и отправилась искать клиентов.

Будда произнес простое утверждение, но люди трех типов поняли его каждый по-своему. На самом деле, смыслов может быть еще больше, поскольку для одних людей медитация может быть источником радости, а для других людей она может оказаться долгом. Тогда смыслы различаются. Для всех созерцателей послание Будды было единым, но все услышали его все-таки по-своему.

Никогда в жизни я никого не учил сложным вещам. Жизнь и так слишком сложна, я не хочу еще больше обременять вас. Но меня понимают, быть может, менее других мастеров нашего века, ведь я говорю так просто, как никто другой. Я говорю об очевидности, о которой все забыли, которую воспринимают как само собой разумеющееся. Никто не говорит о простых вещах.

Вы можете заглянуть в гигантские теологические трактаты христиан, великие труды индуистов, мусульман, иудеев - все они полны ученых мыслей, сложных для понимания. И чем эти книги сложнее, тем больше их уважают. Если люди не могут понять что-то, они считают это образцом величия, таинственности и недоступности. Разумеется, они питают уважение к таким книгам.

Индуисты пишут свои религиозные трактаты на санскрите, который никогда не был живым языком. На этом языке никогда не говорили люди на рынке. На нем вели беседы мудрецы. Но эти люди активно сопротивлялись переводам индуистских книг на другие языки. Мне было интересно узнать, почему они не позволяли переводить свои книги. Вообще-то, им следовало радоваться возможности перевести свои священные писания, чтобы распространить их в самые дальние уголки земли. Изучив эти писания, я понял причину.

А причина заключается в том, что их книги просто хлам. Язык и в самом деле сложный, люди не понимают его, поэтому и проявляют к нему такое уважение. Как только эти книги перевели на языки обычных людей, они сразу же утратили свое величие и духовность. Их строки стали звучать очень обыденно, поскольку больше не возникали трудности с пониманием речи.

То же самое верно в отношении других священных писаний - например, иудейских. Раввины все еще предпочитают пользоваться ивритом. Но это не живой язык, зачем за него цепляться? Однако его звучание воздействует на ум, и тот считает, будто слышит нечто таинственное, недоступное пониманию, священное, запредельное, чтобы вы могли в ответ на все эти речи лишь упасть в поклоне на землю. Стоит лишь перевести эти книги на нормальный язык, и они сразу же превращаются в макулатуру. Оказывается, это совсем не то, в чем вы нуждались.

Ни одна из этих священных книг не учит любить, они преследуют другие цели. Ни одна из этих священных книг не учит тому, как достичь свободы. Ни одна из этих священных книг не рассказывает вам о вас, о вашей жизни, о том, как привнести в свою жизнь праздник. Они повествуют о Боге! Я ни разу не встречал человека, у которого были бы какие-то затруднения с Богом, людей не касаются эти тексты. Вас волнует Бог? А Святой Дух? Все это не имеет никакого отношения к жизни людей.

Ум наполнен лишним, ненужным барахлом. В уме не остается места для реальности, которой следует жить. Итак, даже ваш величайший теолог смыслит в любви не больше, чем вы. Он не понимает, что такое свобода, никогда не интересовался различием между личностью и индивидуальностью.

В университете у нас один профессор читал лекции о религии. Послушав его несколько дней, я встал и сказал: «Я считаю, что вы говорите о пустяках. Я не знаю здесь ни одного студента, которого бы интересовал Бог. И мне кажется, что данный предмет и вас не особенно волнует». Я жил с ним по соседству и знал, что его волновало, прежде всего, поведение собственной жены.

«Вас беспокоит ваша жена, - сказал я. - Вы можете обсуждать этот конкретный предмет. Тема Бога слишком абстрактна. Я никогда не замечал, чтобы вы размышляли о Боге дома. Вы рассказываете о Боге, тогда как сами не приобрели личный опыт в отношении его, вы не занимались поисками Бога. Вы набиваете умы этих невинных людей бесполезными идеями. Поговорите лучше с нами о любви!»

Профессор рассердился и приказал мне идти за ним к директору. «Я могу пойти даже к Богу, - отозвался я. - Не надо угрожать мне». «Разве ты не боишься?» - спросил он меня, когда мы шли по коридору. «А чего мне бояться? - удивился я. - Бояться должны именно вы! Я знаю студентов. Им интересно узнать о любви, этим же интересуетесь вы сами. Я скажу директору, что если он мне не верит, пусть спросит вашу жену. Тогда он узнает, что я подразумеваю».

«Ты усложняешь себе жизнь», - заметил профессор. «Я максимально упрощаю себе жизнь, - парировал я. - Можно собрать всех студентов, и они подтвердят, что интересуются любовью. Одни студенты пытаются ухаживать за женщинами, но получают отказ. И именно это мучает их. А другие студенты пользуются успехом у женщин. Когда избранница некого счастливца отвечает согласием, у него тоже возникают трудности, но уже иного рода».

«Пожалуй, тебе лучше не идти к директору, - решил профессор. -Я передумал». «Я никогда не поворачиваю назад, - ответил я. - Если вы не пойдете к директору, я пойду к нему один». «А я говорю, что этого делать не нужно», - напирал профессор. «Может быть, вам и не нужно никуда идти, но это важно для меня, - объяснил я. - Мне нужно подвести итоговую черту, потому что для меня любовь представляет собой религиозное явление, а Бога я таковым не считаю. Бог это всего лишь гипотеза. Он ничего не значит, поскольку не имеет ни к кому прямого отношения. Любовь это религиозное явление. До тех пор пока любовь не изучат во всей ее полноте, человек обречен быть несчастным, хотя мог бы наполнить свою жизнь божественным духом. Он мог бы сотворить для себя рай, но порождает ад, так как лишен разумности. Любовь, без сомнения, целое искусство. Кому интересен Бог? Руководствуйтесь здравым смыслом в своих уроках. Мы пришли к вам изучать религию, а не чушь».

«Но в учебном плане не указана тема о любви, свободе, индивидуальности, безмолвии, - увещевал меня профессор. - А нам необходимо придерживаться программы занятий».

Университеты составляют учебные планы без учета действительной жизни человека и его истинных интересов.

Я говорю о простых вещах, поэтому у многих людей складывается впечатление, что я говорю все-таки не о религии, что она совсем из другой области. Они напичканы некими представлениями о религии, усвоили сложные абстрактные гипотезы. Вы можете сколь угодно долго ломать голову над такими темами, но от этого ваша жизнь не изменится, и вы останетесь прежними.

Вы можете быть индуистом, мусульманином или христианином - это не имеет никакого значения. У всех вас все равно одинаковые вопросы. У вас могут разниться только надуманные вопросы, но как раз они представляют собой не что иное, как бремя, отягощающее ваш ум. Вы сможете понять меня, если отключите свой ум вместе с его сложным механизмом. Ум здесь не нужен, так как я передаю истину от сердца к сердцу. Я говорю прямо из своего сердца.

Я не теоретик. Я говорю не от ума, а изливаю вам свое сердце. Но если вы будете слушать меня умом, то ничего не поймете.

Если вы тоже готовы открыть новую дверь своего естества, готовы услышать меня сердцем, тогда все мои слова покажутся вам настолько простыми, что вам не нужно будет верить мне, потому что здесь и усомниться негде. Все так просто, что ни к чему нельзя предъявить претензии.

Я против верований, потому что вам не нужно верить в то, чему я учу вас. И я выступаю в поддержку сомнений, потому что вы не сможете усомниться в моем простом учении. Все мировые религии настаивают на вере в некие аксиомы, так как люди могут усомниться в некоторых постулатах. Все священники против сомнения, поскольку они могут разрушить всю религиозную систему взглядов.

Я говорю о простых и очевидных вещах, не прибегаю к метафизическим терминам, поэтому мне не нужно верить. Если вы услышали мою речь, в вас обязательно возникнет доверие, а это понятие не тождественно вере, оно ближе к любви. Вы не сможете усомниться, даже если попытаетесь сделать это. А если вы не можете в чем-то усомниться, возникает истинное доверие, непоколебимое доверие. Оно преображает человека одним своим наличием в нем.

Во всей человеческой истории только Махавира сделал в этом контексте замечательное открытие, которое следует вспомнить. Он сказал, что существуют два пути достижения истины. По первому пути следует шравака. Этим термином называют того, кто умеет слышать, причем сердцем. Этому человеку ничего не нужно делать. Ему достаточно просто слышать, и благодаря этой своей способности он преобразится. По второму пути следует монах, которому предстоит приложить массу усилий для достижения истины.

Я не делаю из людей монахов, поэтому я решил говорить, ведь вы можете переродиться, просто слыша меня. От вас больше ничего не требуется, кроме желания открыть дверь своего сердца. Стоит вам впустить меня в себя, и вы уже не будете прежними.

Я видел, как тысячи моих людей преображались, не замечая в себе никаких изменений. В них случались радикальные перемены, но они имели место в сокровенной сути их естества. Ум такого человека даже не осознавал, что происходит. Весь процесс протекал между нашими сердцами.

Эти люди не нуждались в лечении. И медитация им тоже без надобности. Они просто слышали меня, когда я читал лекции, это и было их медитацией, катарсисом, революцией.

Милый Ошо, насколько я понимаю, ты превозносишь коммунизм как высочайшую форму экономической системы, в которой между людьми в равной степени распределяется достаток любящей семьи человечества. Однако я слышал, как ты сказал о том, что следует подтягивать жизненный уровень бедняков к уровню обеспеченных людей, а не разорять богачей, как произошло во всех ныне существующих коммунистических системах. Но неужели богатый человек может делиться своим достатком и жить при коммунизме, не откатившись назад в массу людей, еле сводящих концы с концами?

Прежде всего, богатые люди мира должны поселиться в коммунах. Пусть коммуны будут населены богатыми людьми! Тогда их жизненный уровень не упадет, и они не лишатся своих удобств, роскоши. Пусть в мире появятся сотни коммун, населенных богатыми людьми. Эти коммуны будут богатыми.

По моему мнению, богатство это своего рода творческое средство. Если пять тысяч богатых людей, в одиночку создавших свои капиталы, соберутся вместе, они могут преумножить свое богатство в миллионы раз. Их уровень жизни не упадет, он может только возрасти. И эти люди могут начать делиться своим достатком. Они могут приглашать в свои коммуны небогатых людей, но которые обладают творческими талантами, которые улучшат жизнь их коммуны несмотря на то, что они у них нет ни гроша.

Пять тысяч богатых людей вместе с их умением зарабатывать большие деньги, способны накопить такой громадный капитал, что смогут пригласить к себе тысячи других людей, у которых нет такого высокого достатка, но которые богаты талантами художника, поэта, танцора или певца.

Что вы будете делать со своими деньгами? Вы все равно не сможете купить ими талант музыканта или танцора. Банковский счет в таких делах ничем не поможет. А богатые коммуны могут разрастаться, вводя в свои ряды все больше талантливых людей. Богатым коммунам потребуются творческие люди в самых разных областях.

Говоря о богатых коммунах, я вспомнил об их джайнских вариантах. Когда-то в Индии... Дело в том, что джайнизм небольшая община, которую составляют богатые люди. В Индии вы не встретите ни одного попрошайку или сироту из этой общины. В древности у джайнов существовал закон, который предписывал всем им сообща поднимать на ноги неимущего джайна.

Например, если какой-то джайн, стесненный в средствах, нуждался в новом жилище, все джайны сообща строили ему дом. Один джайн поставлял бревна, другой привозил кирпичи, третий давал черепицу. К тому же* вся община давала своему небогатому члену какую-то денежную сумму, чтобы он мог открыть на них свое дело. Так джайнская община делала всех своих бедных членов богатыми людьми. Никто никого не принуждал отдавать деньги, эти дары были проявлением щедрости. И облагодетельствованный джайн тоже делился своими средствами, когда в общине появлялся новый член.

Ты спрашиваешь меня, что должны предпринять богатые люди. Они должны отказаться от права на владение своим капиталом и как можно больше обогатить коммуну. Им по силам сделать это где угодно. Они могут покрыть землю прекрасными оазисами, которые со временем разрастутся благодаря новым членам. Жителям этих коммун все равно понадобятся водопроводчики, какими бы богатыми ни были обитатели домов. Им понадобятся механики, техники, сапожники. Пусть богатые жители коммуны пригласят людей этих профессий, причем не как слуг, а как полноправных членов коммуны. Новые члены коммуны принесут большую пользу всем ее обитателям. А долг коммуны поднять уровень жизни новым членам.

Постепенно мы сможем преобразить весь мир без всякого кровопролития и диктаторских режимов. Коммунизм, который берет начало в любви, разумности, щедрости, будет настоящим. А коммунизм из-под палки станет уродливым явлением. В мире нет ни одного человека, который бы при всей своей бедности не мог бы внести свою лепту в общее дело.

Я расскажу вам о Линкольне. Мне нравится эта история! Он впервые выступал в сенате в роли президента. Линкольн был сыном бедняка, который зарабатывал на жизнь починкой обуви. В Индии Линкольн считался бы неприкасаемым. Даже в США гражданам претило то обстоятельство, что их президентом стал сын какого-то сапожника. Богатые аристократы с фантастическими состояниями, разумеется, просто перебесились. Когда Линкольн впервые обратился с речью к нации, они тряслись от гнева.

Стоило Линкольну выйти на трибуну, как тотчас же вскочил некий аристократ. Он закричал: «Господин президент, прежде чем вы начнете читать свою речь, я хотел бы, чтобы вы помнили о том, что ваш отец чинил моей семье ботинки. И сейчас на мне ботинки, изготовленные вашим отцом, не забывайте же об этом. Если вы президент США, это еще ничего не значит. Всегда помните о том, что вы сын сапожника».

В зале воцарилась гробовая тишина. Было слышно, как звенят мухи. Все ожидали, что Линкольн смутится, но он сам вызвал у сенаторов чувство неловкости. «Вот и прекрасно, - ответил Линкольн. - Я очень благодарен вам за то, что вы напомнили мне о том, кто мой отец». Тут Линкольн смахнул набежавшую слезу. «Неужели я забуду его? - продолжил президент. - Мне известно о том, что он был искусным сапожником. Я на своем президентском посту никогда не достигну такого совершенства. Мне просто не под силу обойти своего отца по части совершенства. Вы все еще носите пошитые им ботинки. И многие из вас носят ботинки его работы. Если обувь не подходит вам, если вам жмут ваши ботинки, если вам тесно, не волнуйтесь. Хотя мой отец уже мертв, он успел научить меня чинить обувь. Я не смогу заменить его, ведь он был мастером. В его деле я любитель, но все-таки я сумею починить ваши ботинки. В любом случае я всегда буду стараться быть таким же хорошим президентом, каким был мой отец в сапожном деле. Я не могу даже надеяться обойти своего отца, это невозможно, ведь я хорошо знаю его».

Самый обездоленный бедняк мира тоже может внести свой вклад в общее дело. Если вы создадите богатые коммуны, то неожиданно для себя узнаете о том, что нуждаетесь во многих людях, а не только в богатых. Может быть, некоторые люди умеют сколачивать целые состояния, но высокий достаток это еще далеко не все.

Жизнь выше богатства. Ей необходимо так много всего, что вам естественным образом придется пригласить множество народа. Во всем мире богатые коммуны будут испытывать потребность в людях. Постепенно ваша коммуна будет становиться все больше.

Богатый не обеднеет, а бедный увеличит свой достаток. Он будет пользоваться уважением окружающих людей, будет им ровней. Он никому ни в чем не будет уступать, ведь все члены общины выполняют общее дело. Каким бы скромным ни был вклад человека в коммуну, в нем нуждаются точно так же, как и в труде специалиста.

Я сравниваю этот процесс с распусканием цветочного бутона. Все лепестки цветка раскрываются. Коммуна, достигшая расцвета, в которой царит изобилие и достаток, будет состоять не только из богатых людей. Многие бедные люди станут богатыми. Они сделают свой вклад в общее дело и не будут бременем, не будут попрошайками. У них будет чувство собственного достоинства. У вас все равно не получится обойтись без людей разных профессий и ремесел.

Мы можем превратить всю землю в богатое сообщество людей, но для начала следует предпринять то, о чем я уже сказал вам. Мои коммуны предполагают не диктатуру пролетариата, а прежде всего наличие в них богатых людей.

Милый Ошо, меня поразила твоя речь вчера вечером. Отчасти ты имел в виду и психотерапевта Раджена, а я дружу с этим человеком. По моему мнению, он любит тебя нисколько не меньше, чем прежде, и полагаю, что он снял с себя малу и оранжевую робу, просто пытаясь приобрести новые переживания. Должна признать, что работаю под его началом уже несколько лет, и вот несколько дней назад во время прохождения группы я поняла, что не получила ощущения, которые появлялись у меня раньше. Дело в том, что я перестала чувствовать в Раджене твое присутствие. Прошу тебя объяснить, что произошло.

Ты сама ответила на свой вопрос. Если Раджен любит меня, тогда мое присутствие на его занятиях должно ощущаться саньясинами еще яснее. Если же мое присутствие в его группах исчезло, тогда то, что он называет любовью, есть лишь пустой звук. Все очень просто.

Не имеет особого значения, отказался ли он от малы и оранжевой робы, ведь я сам позволил отказаться от этих символов. Но на своих занятиях Раджен говорит: «Раньше я служил Ошо, сдавшись ему. И поныне я служу Ошо, освобождая вас от него». Весь мир свободен от меня. Никому не нужно работать над освобождением кого-либо от меня. Весь мир уже свободен от меня.

Но почему в занятиях Раджена исчезло мое присутствие? Он потерял связь с моим сердцем, и его сердце больше не бьется в унисон с моим сердцем. И это верно не только в отношении Раджена Многие другие целители тоже оказались в подобном положении. Лишь немногие из них прошли испытание огнем. Один из них Прасад, который не только остался прежним, но установил со мной связь на более глубоком уровне, и любовь вспыхнула в нем с новой силой. На его занятиях мое присутствие ощущается еще яснее. Его работа изменилась, и целительный эффект его сеансов стал более сильным.

Но все эти люди бессознательны. Их любовь еще не то, что я называю любовью. Возможно, в лучшем случае их любовь указывает на то, что они не ненавидят меня. И даже это уже прекрасно, поскольку психотерапевты в своем большинстве могут сердиться на меня по той простой причине, что привыкли быть обыкновенными последователями. Вся ответственность лежала на мне, а теперь я возложил ответственность на них. И они могут гневаться на меня, иначе и быть не может. Возможно, они твердят как старые попугаи: «Я люблю тебя», но их поступки не подтверждают эти слова.

Ананда Тиртха и еще несколько саньясинов открыли в Италии академию медитации. Девагит съездил в эту академию. Ему было не так легко разыскать это заведение, но в результате Девагит только разочаровался, поскольку саньясины не хотели, чтобы в стенах их академии вообще звучало мое имя.

«Я работал днями и ночами, чтобы мы могли открыть академию Ошо, а вы не готовы даже упомянуть его имя в своем рекламном проспекте!» - заметил им Девагит. В брошюре были фотографии этих саньясинов, но мою фотографию они отказались поместить на страницы. Девагит уехал от них с чувством отвращения. Все они утверждали, что любят Ошо, но не упомянули обо мне в брошюре и вообще не говорили обо мне на занятиях. На все их группы приходят саньясины, причем в конечном счете благодаря мне. Девагит объяснил этим людям, что они просто эксплуатируют меня. «На ваши занятия люди приходят благодаря Ошо, а не вам самим, - сказал им Девагит. - А между тем вы больше не работаете на Ошо».

Девагит приехал ко мне на Крит, и я сказал ему: «Не волнуйся. Люди бессознательны. Пусть живут, как хотят. Если они получат пользу от сеансов итальянских психотерапевтов, они будут посещать занятия. Если же никакой выгоды не обнаружится, тогда к ним просто перестанут ходить. Но мне очень жаль, что ты сделал этих людей хорошими целителями. Ты прославил их во всем мире».

«Ты не понимаешь логику бессознательного ума, - объяснил я Девагиту. - Эти люди мстят мне. Они не могут простить меня, потому что обязаны мне своим нынешним положением. У них развился комплекс неполноценности, и теперь они хотят доказать свое величие. Пусть поступают, как сочтут нужным. Не думай о них. Так вообще живут в мире люди».

Мне все равно, отождествляют их академию со мной или нет, поскольку в мире есть тысячи других психотерапевтов, которые не имеют ко мне никакого отношения, поэтому горстка целителей-саньясинов может присоединиться к этой массе. Рано или поздно они поймут, что поступают отвратительно и жестокосердно по отношению к человеку, который прославил их на весь мир. В ином случае о них никто не узнал бы, не услышал об их существовании.

Но дело в том, что очень трудно простить человека, который помог вам. Вы ничем не сможете воздать мне за мои труды. Вам нечем отплатить, и вы чувствуете себя должником. Комплекс неполноценности, берущий начало из осознания своей несамостоятельности, вызывает в вас гнев, желание отомстить мне. Но все это пройдет.

Обрати внимание на свой вопрос. Ты говоришь, что дружна с Радженом и добавляешь: «Он любит тебя нисколько не меньше, чем прежде». И все же ты заметила, что мое присутствие больше не ощущается на его сеансах. Я отсутствую в его группах.

Неужели ты не замечаешь противоречие? Если он любит меня, мое присутствие должно ощущаться у него сильнее, тогда как его присутствие - меньше. Если он любит меня всем сердцем, в его группах буду присутствовать только я, а его вообще не будет. Иначе слово «любовь» это всего лишь пустой звук, как у всех людей.

Но эти люди скоро все поймут. Им понадобится немного времени, поскольку они, работая с другими людьми на своих занятиях, питались моей энергией и любовью. Скоро они поймут, что больше не получают от меня энергию, поскольку их сердца закрыты, и они устанут, выбьются из сил, ведь все их пациенты отнимают у них энергию. Скоро они обнаружат, что утратили свои корни, что больше не могут цвести. Но на это уйдет некоторое время. Корни можно отсечь, тогда цветы простоят еще некоторое время, но недолго.

Итак, пусть они сами поймут, что здесь они постоянно активно работали с множеством людей, тысячами пациентов, но никогда не чувствовали нехватку энергии. И все-таки они не осознавали, что ощущают полноту сил благодаря тому, что были укоренены во мне.

Но во имя свободы они вырвали из меня свои корни. Теперь они начнут увядать. И будет грустно, если они ничего не поймут.