Глава 13 Я есть везде, где есть мои санньясины
Глава 13
Я есть везде, где есть мои санньясины
Вопрос первый:
Возлюбленный Ошо,
Что такое поле будды? Просто жить бок о бок, вместе заниматься делами — это как-то не тянет на поле будды; чего-то не хватает. Мне кажется, что поле будды требует нечто более глубокое — нечто такое, что сильнее стимулирует и коллектив, и личность; нечто такое, в чем оба они будут расти.
Поле будды — это одно из самых таинственных явлений в существовании. Оно случается тогда, когда сознание пробудившегося человека излучает вокруг себя какую-то ауру. Энергия, которую излучает пробужденное существо, способна преобразить любого, кто обладает достаточной восприимчивостью и открытостью. Само присутствие пробужденного человека способно тронуть вас так глубоко, что и в вас начнет пробуждаться спящая энергия.
Это состояние сравнивают с пробуждением спящей змеи: она лежит, свернувшись кольцами, кажущаяся мертвой, но стоит ее потревожить, как ее кольца начнут разворачиваться. Именно из-за этого сходства просыпающаяся от присутствия пробужденного человека энергия на Востоке называется словом «кундалини». «Кундалини» буквально означает «сила змеи».
Поле будды может превратиться в сеть. В руках опытного мастера ему не обязательно ограничиваться небольшой площадью, и именно поэтому я создал сеть коммун. Это как если поставить зеркало возле горящей свечи. Само зеркало свет не производит, но оно способно его отражать. И тогда одна единственная свеча, окруженная тысячами зеркал, сможет тысячекратно преумножить свою яркость.
В Индии есть один храм, полностью отделанный маленькими осколками зеркал. Когда вы входите в него, вам вдруг кажется,что вы окружаете самого себя со всех сторон, смотрите на себя с тысячи точек — и с потолка, и с пола, и со стен. Каждый осколок олицетворяет вашу тотальность. Если осколок небольшой, то это еще не значит, что он отразит только небольшую часть вас; он все равер отразит вас полностью, отразит вас всего целиком. И вы отражаетесь сразу в тысячах зеркал. Внесите внутрь горящую свечу и вы поразитесь: всего одна свеча превратится в тысячи свечей и все эти отражения создадут невероятное освещение.
Человек, построивший этот храм, был одним из богатейших людей в Индии. Он обожал делать что-нибудь особенное. Он очень меня любил. Я как-то спросил его:
- Знаешь ли ты, в чем значение твоего храма?
Он удивился:
- Значение? Я просто-напросто построил красивую и уникальную вещь, предмет архитектуры, которому нет аналогов во всем мире.
Я сказал:
- Это верно, но в нем так же есть глубокий смысл,и ты должен его знать, потому что это как-то стыдно — построить храм и не знать его значение. И значение это таково: твой храм — это физическое олицетворение устройства поля будды.
Один будда может окружить себя тысячами искателей. Они еще спят, но желают пробудиться. Они еще не пришли к цели, но они очень восприимчивы, открыты и доступны. В присутствии мастера они легко могут превратиться в зеркала, и таким образом один будда станет миллионами будд.
Я создал коммуну, чтобы пять тысяч человек могли жить бок о бок и учиться отражать меня. Не подражать — помните, это две совершенно разные вещи. Зеркало никогда не подражает — зеркало отражает.
Но теперь я распустил все коммуны, потому что отныне я хочу, чтобы весь мир превратился в мою коммуну. Каждый санньясин, где бы он ни жил,должен стать моим зеркалом. Время и пространство роли не играют: если санньясин открыт мне,то он близок ко мне точно так же, как и вы здесь. И он сможет отражать меня, находясь хоть в самом дальнем уголке земли.
Сегодня в мире живут миллионы моих санньясинов. Я снял все условия, которые бы могли воспрепятствовать людям принимать санньясу. И эти миллионы создадут собой энергетическую сеть, которая покроет весь земной шар.
Утром встает всего одно солнце, но оно отражается во всех океанах, во всех озерах, реках и прудах. В самой крохотной лужице отразится то же самое солнце, что и в крупнейшем океане. Одно солнце встает из-за горизонта и тут же отражается в миллионах различных зеркал. И не только в океане, озере, реке или пруду — существуют и другие зеркала,более тонкие. Еще до того как солнце покажется за горизонтом, уже начинают петь птицы: они пробудились, что-то случилось с ними, что-то очень красивое — откуда иначе берется их песня? Их переполняет жизнь! Цветы раскрывают свои лепестки... это тоже отражение. Они не брали на себя никаких обязательств — они могли бы оставаться бутонами. Птицы тоже никому не обязаны — они ведь могли бы и не петь, но ими движет что-то такое, чему невозможно сопротивляться,что находится выше их власти...
Когда восходит солнце, что-то восходит и в них — это их жизненная энергия, их кундалини. Конечно же, птица не может стать буддой, но ведь она может петь,танцевать,кружиться в небе от чистой радости, расправлять крылья, демонстрируя свою свободу и живость. Птица может назвать своим хоть весь небосклон.
И все цветы — от мельчайшей травинки до крупнейшего лотоса — все они внезапно сливаются в симфонию. Они забывают о своих различиях, они забывают, что есть бедные цветки, а есть богатые; что и среди них есть пролетарии, а есть буржуа; все классы исчезают. И расцветая,раскрываясь,они одинаково выпускают все, чем обладают.
Они возвращают существованию дар, который существование преподнесло им. Они не оставляют его при себе, они не откладывают его про запас. Они возвращают этот дар, умножив его тысячекратно, потому что то, чего, естественно, не было в семени, чего не было в корнях, чего не было в стебле, чего не было в ветвях и листьях... то вдруг появилось в цветке — в его красках, в его аромате. Но они прождали долгую черную ночь, прежде чем солнце взошло.
Присутствие солнца нашло отражение в миллионах зеркал, и все эти отражения объединились в единую сеть света, жизни, радости, полноты, переливающегося через край экстаза.
Вот что я называю полем будды. Один пробужденный человек — это взошедшее солнце. Это провозглашение конца черной ночи души. Но поле будды возможно только в том случае, если миллионы людей по всей земле соединятся друг с другом. При помощи такой энергетической сети мы можем преобразить больше тех людей, которые и понятия не имели,которые даже и представить себе не могли, что в мире бывает нечто большее, чем обычная земная жизнь.
И в этом отношении ты прав: просто работать вместе, строить коммуну, искать деньги на ее существование — одного этого еще не достаточно. Все это не имеет никакого отношения к полю будды. Видя, что коммуны обязательно будут втянуты во все эти лишние занятия, что у людей не будет никакой возможности заниматься тем, ради чего они собрались вместе... Отныне у нас больше не будет больших коммун, но будут лишь небольшие группы, более интимные; или даже люди просто будут жить в мире по отдельности, работая на своей обычной работе. На работу уходит всего-то пять часов пять дней в неделю, так что у вас будет оставаться достаточно времени и сил, чтобы стать частью прекрасного и экстатичного опыта.
Осуществить это в коммуне сложнее, потому что в коммуне вы пытаетесь построить альтернативное общество, а это требует очень много времени и очень много энергии. Люди у нас работали по двенадцать-четырнадцать часов в сутки; у них просто не оставалось сил ни на что другое. Уставшая птица не будет петь, даже если взойдет солнце. Солнце восходит, но у уставшей розы нет сил распускать свои лепестки и излучать благоухания.
Кроме того, создавая альтернативное общество, вы навлечете на себя весь гнев обычного мира. Ведь для них вы чужаки, которые делают нечто такое, что не приемлет их традиция, что противоречит всему их опыту. И они в большинстве, в их руках находится власть, в их руках находится закон. Так что, сначала все силы и все время у вас отнимет строительство, а затем вам еще придется бороться с обществом, которое больше вас во много крат, и на это тоже потребуются немало энергии.
Мне казалось, что человечество ушло далеко вперед со времен Сократа, но я ошибался. Воз и поныне там; общество не сдвинулось ни на сантиметр. Цивилизации пока что просто нет, культура живет только в наших мечтах, а демократия — заоблачная утопия. Так что, всякий раз, вступая в противостояние, вы почувствуете на себе всю разрушительную силу варварства, примитивности, животности человека. И понятное дело, что вам не выдержать весь напор необъятных масс,толпы слепцов.
Мне вспоминается одна история — не просто история, а реальный факт, настолько необычный,что он смахивает на выдумку. Где-то в Южной Америке, глубоко в горах есть одна скрытая долина, в которой было обнаружено небольшое сообщество — человек триста, не более — сообщество слепых людей. Это была большая загадка: что могло с ними случиться? Что за несчастье на них обрушилось? И вот один искатель приключений,отважный ученый,решился пойти туда и разгадать эту загадку... никто больше не отваживался спускаться в ту долину — это могло бы быть чревато: ведь раз слепы сразу триста человек, то наверное там какой-то вредный воздух или что-нибудь не так с водой или пищей. Кто знает? Так можно и самим ослепнуть!
Но этот отважный человек все же отправился в путь и был поражен... он не ослеп и даже в результате разобрался,что произошло с этими людьми. Во всем был повинен один вид мухи, обитавший в местных горах... Все дети в этом племени рождались зрячими, как и любые другие дети, но если в течение трех-четырех месяцев после рождение эта муха кусала младенца, то он слеп. Срок этот был немалым, потому что эти мухи летали там повсюду.
Так что, все они рождались зрячими, но никто не помнил, что когда-то каждый из них мог видеть, потому что зрение было потеряно в грудном возрасте — в возрасте трех, от силы четырех месяцев. Но эта муха уже никак не могла навредить зрению молодого ученого. То есть, любой ребенок, кому уже исполнился год, был бы вне опасности — уязвимы были лишь самые грудные младенцы.
И вот этот ученый захотел помочь этим людям, поскольку раз он нашел причину их болезни,то теперь ее можно было предотвратить и спасти зрение новорожденным. И пока он строил свои планы по уничтожению этой мухи, все племя смеялось над ним, считая его безумцем. Они смеялись, потому что не могли поверить, что у него есть какие-то глаза, которых нет ни у кого больше. И ведь их было три сотни душ против него одного, и он никому не мог доказать, что может видеть. Эти триста туземцев никогда не слышали ни о каких глазах — так что он просто все себе выдумал, нафантазировал!
Но он оставался в племени и вскоре влюбился в одну местную девушку. Он пожелал жениться на ней, но у ее соплеменников было одно условие: он должен был отбросить все эти фантазии по поводу каких-то там глаз. Ему сказали: «Чтобы знать наверняка, наши старейшины проверят тебя. И если они обнаружат,что у тебя есть нечто такое, что ты называешь «глазами», они вырежут тебе их... потому что ты не можешь иметь то, что не должен иметь. У нормальных людей нет глаз — с тобой просто не все в порядке. Можешь взять в жены эту девушку, но с условием, что ты станешь одним из нас. Ты должен быть слепым. Выбирай. Либо уходи, оставь нас в покое и не тревожь своими бреднями. С тех пор как ты к нам явился, мы уже не знаем покоя. Ты совращаешь нашу молодежь, забиваешь им умы своими идеями, о которых мы никогда не слышали даже от наших старейшин, и о которых они не слышали от своих праотцев. Мы живем как жили испокон веков. Нам не нужны никакие такие глаза. Что нам с ними делать? Нам и так хорошо, мы и так всем довольны. Ты же потревожил наш покой и теперь ты еще хочешь войти в наше общество. Поэтому тебе придется сделать выбор: либо, если ты хочешь жениться,ты отказываешься от своих так называемых «глаз», либо забываешь про свою невесту и навсегда уходишь из наших мест».
Молодой человек ломал голову всю ночь. Он действительно очень любил эту девушку, но условие было совершенно диким и нелепым — лишить себя глаз! Более того, он любил эту девушку только благодаря своим глазам. Она была безумно красива, и все ее триста сородичей даже не догадывались об этой ее красоте и никогда бы не узнали. Только благодаря своим глазам он смог оценить красоту его возлюбленной.
Он знал многих женщин,но полюбил слепую. Но несмотря на ее слепоту, в ней было что-то неописуемое, нечто не от мира сего. Однако расстаться с глазами в обмен на женщину — это какая-то нелепая сделка, потому что, потеряв глаза, он потерял бы и свою невесту — ведь он никогда бы ее больше не увидел. В слепоте все женщины одинаковы. Слепому какая разница,кто твоя женщина — дурнушка или Клеопатра? Никакой разницы.
Нет, он так и не смог убедить себя расстаться с глазами, потому что его глаза и были причиной его знания красоты. Поэтому глубокой ночью он бежал прочь из долины слепцов.
И это не вымышленная история — это все было на самом деле.
Так что, когда мы строили нашу коммуну,мне еще казалось,что человечество далеко продвинулось со времен Сократа и Будды. Но я заблуждался. Оно не продвинулось ни на вершок! Люди лишь сменили свои маски,надев более лучшие маски нежели те,что носили их предки; но за этими масками по-прежнему скрываются их варварские души — нецивилизованные и некультурные.
Общество не может принять чужака. Ему не хватает простора, чтобы впитать в себя что-либо новое, неизвестное, неопробованное. Общество раздражается, сердится. Оно хочет выколоть вам глаза, потому что оно слепо,а ваши глаза напоминают ему о его слепоте. И глядя на такое положение дел, я распустил все коммуны.
Теперь я полагаюсь на индивидов. Так моя весть может дойти как угодно далеко. Я даже позволил вам, если это причиняет вам неудобства, не носить оранжевые одежды, чтобы не раздражать ими слепцов... Потому что я хочу уберечь ваши глаза — и они очень уязвимы, потому что вы сейчас находитесь в такой же ситуации,как и те новорожденные в том племени, чье зрение может убить укус одной-единственной мушки. И эти люди — они не какие-то там мушки; они — чудовища.
Поле будды стало шире, но его тактика претерпела изменения. Теперь я целиком и полностью полагаюсь на индивидов; и индивиды вольны передвигаться по всему миру, забираясь в самые его дальние уголки, и при этом они все равно будут связаны со мной. Я есть везде, где есть мои санньясины. Они будут моими зеркалами, они будут отражать в себе меня и мой свет. Они будут передавать окружающим мою энергию, мое понимание.
Так что,ты прав: просто жить бок о бок, трудиться не покладая рук, танцевать на дискотеке, собирать деньги и заниматься прочими вещами — всего этого, кажется, недостаточно. Этого действительно недостаточно. И не просто недостаточно — все это чистая потрата.
Работайте в мире; и ведь все так элементарно просто: вы испытываете глубокую потребность быть со мной — я открыт вам все время. Вы можете приехать в любой момент. Чтобы сделать из этой идеи реальность, мы отказываемся от специальных праздников; теперь праздник будет продолжаться круглый год — триста шестьдесят пять дней в году! И скоро я уже найду себе место обитания — мои люди уже сейчас ищут подходящее место.
И вы сможете приезжать ко мне в любое время года, когда только сможете. Поэтому триста-пятьсот человек будут все время постоянно приезжать и уезжать. И я бы хотел,чтобы с каждым из вас у меня устанавливался более близкий контакт, потому что теперь я полностью полагаюсь на индивида. Вы даже представить себе не можете, как больно мне было знать, что мои люди сначала не могли добраться ко мне в течение нескольких лет, а потом, когда они все же приезжали, в коммуне уже жили двадцать тысяч человек, и им просто не удавалось увидеть меня,когда я говорил. Я не мог видеть их лица,я не мог заглянуть им в глаза — и ведь они приехали издалека именно ради этого. Они ждали долгие годы, копили деньги и с горем пополам умудрились все же приехать. Но когда в одном месте собираются двадцать тысяч человек, то ни о какой интимности говорить уже не приходится.
В общем, новая форма моей работы — это круглогодичный фестиваль. Вам будут рады в любой момент, потому что фестиваль будет продолжаться все время, и мы не будем собирать двадцать тысяч человек единовременно. Мы растянем приток гостей на весь год,так, чтобы я мог спокойно сидеть с вами на лужайке, под деревом, под звездным небом; чтобы я мог нормально беседовать с вами и сидеть с вами в тишине. И тогда, отправляясь домой, вы будете полны мною. И так мы создадим совершенно новую структуру поля будды.
Вопрос второй:
Возлюбленный Ошо,
Медитация — это ключ. Но почему так сложно жить медитативно, когда тебя нет рядом?
Жить медитативно сложно потому, что вы еще не нашли собственного источника медитации. Находясь в моем присутствии, вы не медитируете. В моем присутствии на вас просто нисходит тишина. Ваше сердце бьется по-особому, ваша сущность ощущает невероятную удовлетворенность.
Но все это просто отражение. Не нужно обманывать себя отражением. Пусть отражение вас радует, пусть оно проникает в вас как можно глубже. Но это лишь вам пример того, что раз все это может случиться в моем присутствии, то почему не может случиться в мое отсутствие? Ведь с вами что-то происходит. Может я и выполняю функцию катализатора, но в вас все равно есть источник; нужно просто начать открывать его.
Вот, например, вы находитесь возле меня и чувствуете, как легко к вам приходит медитация; но на самом деле неправильно даже думать так — медитация есть в вас всегда. Просто сядьте у себя в комнате. Если это вам помогает, вспомните меня, представьте меня в уме; представьте,что я сижу напротив вас,и дайте тому же самому ощущению прийти снова. Вы поразитесь; вы даже не подозреваете, какими способностями обладает ваше сознание. Просто представьте: вам понравился запах таких-то духов... Между прочим, суфийские мистики даже использовали ароматы духов в своих техниках. Когда-то давно вам понравились одни духи. С тех пор, может быть, прошло уже лет двадцать. Сядьте и тихо попробуйте вспомнить их аромат, вызовите из памяти те ощущения; минуйте эти двадцать лет. И вот забавно: вы снова услышите тот аромат. Вы буквально почувствуете его — двадцать лет не сумели окончательно рассеять его. Он сохранился где-то глубоко в вашем сознании. Вы никогда его не забудете.
Суфии используют этот прием, хотя они никогда об этом не говорят. Почему? Когда вы идете к мастеру-суфию, первым делом он предлагает вам понюхать его духи, и каждого суфия свои духи. Он ассоциирует себя с этими духами,потому что знает,как работает сознание: запах духов никогда не забывается. И каждый раз, когда вы вспоминаете этот аромат, вы неизбежно вспоминаете и мастера — аромат и мастер связанны у вас в уме.
И это происходит каждый день: вы приходите к мастеру,и первым делом он встречает вас своими духами. Его дом весь пропах ими. Входя в него, вас тут же окутывают эти благоухания. И вот, месяц за месяцем, год за годом, вы живете возле мастера. Запах его духов проникает в самые глубокие слои вашего сознания — и вместе с духами в вас также проникает и сам мастер.
Когда вы будете уезжать, мастер будет вас наставлять: вспоминай запах. И самое замечательное то,что едва вспомнив его, вы тут же оказываетесь в присутствии мастера. И соответственно, все то, что происходило, когда мастер был рядом, теперь будет происходить и в его отсутствие. Источник ведь находится в вас.
Но все это просто приемы. Я никогда не пользовался ничем подобным просто потому, что я гораздо больше доверяю самой вашей любви, нежели каким-то ассоциациям с чем-то земным. Если вы любите меня, то сможете материализовать меня где угодно. И нет более высокого аромата, чем аромат любви. Нет более божественной музыки,чем музыка любви.
Я не пользовался ничем подобным. В некоторых мистических школах упор делается на музыку — на какую-нибудь одну мелодию, которая переносит вас из вашего действительного окружения в то окружение, в котором вам всегда хотелось быть, стоит вам только ее услышать.
Но все это какие-то мирские уловки. Я хочу быть более прямолинейным. Я не хочу, чтобы что-то встревало между мною и вами — даже с целью напомнить вам. Мне нужен непосредственный контакт. Я категорически требую прямоты, без посредников, потому что ничто не действует так чудесно, как действует любовь.
Все мастера древности прибегали ко всевозможным уловкам, потому что они боялись любви. Их собственный страх перед любовью заставлял их потчевать вас третьесортными приемами. Я же не боюсь ничего и менее всего остального — любви.
Так что помните, что медитация в моем присутствии так легка, потому что в моем присутствии любовь свободна. Поэтому любите, где бы вы ни были. Любите людей,с которыми вы живете, любите небо у вас над головой, любите деревья, мимо которых проходите.
Просто любите и тогда, всякий раз, когда вы будете исполнены любви, вы увидите,что я иду рядом с вами, что я сижу рядом с вами, что я держу вас за руку — кто говорит, что я далеко? Вы тут же получите тому доказательство,потому что медитация будут стекаться к вам со всех сторон,она затопит вас. И если это случится с вами один раз, то потом вы сможете все повторить где угодно и когда угодно; вы потеряете последнюю зависимость.
Тогда вы больше не будете нуждаться в моем физическом присутствии. Это не будет означать, что вы перестали меня любить. Совсем нет — наоборот. Как можно любить без остатка, если вы в чем-то зависите от человека, которого любите? Любить тотально можно только тогда, когда зависимости нет и в помине.
Один из учеников Будды, Сарипутта, стал просветленным еще при Будде. Но он не стал говорить об этом Будде, он попытался скрыть свое просветление. Он попытался сделать то, что под силу только непросветленному.
В конце концов, Будда позвал его к себе и сказал:
- Сарипутта, перестань прикидываться. Хватит заниматься этой чепухой и говорить всякие глупости,чтобы скрыть свое просветление. Чего ты боишься? Почему прямо не расскажешь, что с тобой произошло?
Сарипутта сказал:
- Я и в самом деле очень боюсь. Я как мог долго откладывал просветление, потому что знал, что когда я стану просвет ленным, ты скажешь: «Сарипутта,теперь ты должен идти к людям и помогать им. Я тебе более не нужен,так чего же ты здесь околачиваешься?» Я как мог пытался избежать просветления,но оно случилось,и вот сейчас, когда ты об этом узнал,я прошу тебя: не прогоняй меня.
Будда сказал:
- Но ведь я тебе больше не нужен. Ты еще мог оправдывать свое присутствие рядом со мной все эти долгие годы тем, что без меня ты не стал бы просветленным. Но теперь ты им стал,так что оправданий у тебя больше никаких нет.
Послушайте же, что Сарипутта сказал дальше:
- Да, оправданий у меня больше нет, и ты мне больше не нужен. Но я хочу остаться с тобой, потому что ты — это ты, и именно твоя любовь сделала меня независимым — независимым даже от собственного мастера .. Я отказываюсь уходить. До сих пор я был возле тебя по нужде. Отныне же я буду возле тебя без всякой нужды. Впервые моя любовь настолько чиста — ни мотивов, ни желаний... одна лишь чистая благодарность.
Когда исчезает нужда, появляется благодарность. Когда исчезает зависимость, в вас зарождается великолепное чувство,что то,чем вы были и чем стали... расстояние было настолько велико,что объяснить, как вам удалось его пройти,можно только,если понять чудесную природу присутствия мастера. Поэтому когда вам будет сложно медитировать без меня, вспоминайте мою любовь к вам, вспоминайте вашу любовь ко мне.
Любовь преодолевает любые расстояния.
И вы увидите,что я с вами точно так же,как я с вами здесь — или даже еще ближе. И стоит вам только понять это хотя бы однажды, и этой проблемы у вас больше не будет: медитация будет вашей, где бы вы ни были, потому что это ваша же энергия. И все равно вы сможете приезжать ко мне.
Я не так суров, как Будда. Вы все наверняка видели мраморные статуи Будды. Он таким и был: холодным как кусок мрамора, даже при жизни. Прекрасный человек,невероятно чудесный человек, но очень холодный.
Я совсем другой.
Мое сострадание — это не сострадание человека, стоящего выше вас; мое сострадание очень человечно, потому что я понимаю, что такое черные ночи. Я сам через них проходил и я знаю, как сильно вы страдаете в них. Но тут решать вам самим: можно растягивать черную ночь до бесконечности, а можно положить ей конец, позволив солнцу в этот самый миг взойти и осветить вашу жизнь.
Я называю вас своими друзьями. Не забывайте это слово.
Я обещаю вам, что буду с вами всегда, когда буду вам нужен. Просто дайте мне быть нужным!
Вопрос третий:
Возлюбленный Ошо,
Министерство иностранных дел Германии запретило тебе въезд в эту страну. Не хочешь ли ты что-нибудь сказать по этому поводу?
Похоже, что больше ни одно государство не пустит меня к себе. Это отличный знак. Это значит, что меня начали признавать. Получив Нобелевскую премию, я не получу должного признания. Я буду признан только тогда, когда со мной будут поступать так, как поступила Америка, как поступила Индия, как поступает Германия. Я вот только слегка озадачен по поводу Германии. Я там никогда не был, поэтому естественно германские законы нарушить не мог. Это какой-то небывалый случай, что человек хочет попасть в вашу страну, которой он не причинил никакого вреда, и вы уже заранее решаете его не впускать,если вдруг он решит к вам приехать.
Страх властей указывает на безоговорочное признание ими отдельного индивида, не обладающего никакой властью вообще. Они наверняка грешны, наверняка за ними что-то водится, раз они так боятся,что одно мое присутствие их разоблачит.
Я бы сказал, что это добрый знак — мне это нравится. Я бы отказался от Нобелевской премии, потому что это все развлечения буржуазии, но я никогда бы не стал отказываться от столь замечательного признания — такое признание устраивает меня как нельзя больше.
Я бы хотел сказать вот какую вещь: Германия может сколько угодно не давать мне попасть на свою территорию, но они не смогут помешать мне попасть в сердца немцев,особенно — немецкой молодежи. И уж совсем разумеется, они не сумеют помешать мне позволить немецкой молодежи поселиться в моем сердце.
Моя работа невидима — мне и не нужно непосредственно быть в Германии. Любящие меня сами приедут ко мне куда угодно. И если их любовь достаточно сильна, они увидят меня возле себя. Мне не нужно для этого ехать в Германию — я все равно буду с моими санньясинами. Мое присутствие зависит от их любви, а не от виз, которые выдает правительство.
Этот случай попросту еще раз наглядно демонстрирует нищету ваших так называемых великих держав. Мы будем праздновать и радоваться в тот день, когда мне негде будет остановиться в этом мире. В этот день мы будем петь и танцевать от счастья, потому что это случится впервые в истории...
Ведь Сократ был осужден в Афинах, а Афины — это был просто город-государство. Судьи сказали ему: «Уйди из Афин, и мы тебя не тронем. Перед тобой весь мир — зачем же зазря пить яд? Просто уйди из Афин».
Иисуса распяли в Иудее — это очень маленькая страна. Пока он был жив, никто за ее пределами о нем не слышал. К тому же он и не умер на кресте. Не было никакого воскрешения — его просто сняли с креста спустя шесть часов, а чтобы умереть на кресте нужно было по меньшей мере сутки, а иногда и двое.
Все это было устроено Понтием Пилатом, римским наместником, и одним влиятельным человеком, который хотел спасти Иисуса. Они договорились, что Иисуса распнут в пятницу, но как можно ближе к ночи,чтобы он не долго провисел на кресте. В пятницу на закате иудеи прекращают любую работу, потому что в субботу им запрещено вообще что-либо делать. Поэтому казнь все оттягивали и распяли его только ближе к вечеру, когда солнце уже пошло вниз. И еще до заката его нужно было снять с креста — по иудейскому обычаю. Потом он должен был ждать в пещере. После субботы его бы снова повесили на крест, но к тому времени его уже увели из Иудеи. Он жил в Индии и прожил до ста двенадцати лет — до самого зрелого возраста. В Индии же он и умер; я был на его могиле в Кашмире, и вот какое забавное совпадение: там же в Кашмире похоронен и Моисей.
Но никто больше не вставал у него на пути, никто его не преследовал и никто не распинал. В Индии он прожил долгую жизнь. В Иудее его распяли, когда ему было тридцать три,и после распятия он прожил до ста двенадцати лет без каких-либо неприятностей.
Так что, нам есть чему радоваться: по всей видимости, я первый человек за всю историю цивилизации, который подвергается преследованиям всего мира. Это не дурная весть, а добрая. Это означает, что я несу угрозу всем властителям этого мира — религиозным, политическим, социальным. Одному-единственному человеку, в одиночку, удалось обнажить все бессилие и нищету великих держав, великих теологов, великих религий. Могу ли я просить о большей награде?
Все это только поможет нашему движению. Все это означает, что ваш мастер — действительно мастер, а не какой-то там добропорядочный святой!