«Вторая ветвь» аштанга-виньясы

«Вторая ветвь» аштанга-виньясы

Б. Н. С. Айенгар

Б. Н. С. Айенгар родился в штате Майсур в 1925 году, шесть лет изучал йогу под руководством Шри Кришнамачарьи, пока тот не переехал в Ченнаи, а затем продолжил занятия под присмотром Паттабхи Джойса. Именно последнее обстоятельство делает его не однозначно «прямым учеником» Шри Кришнамачарьи, откуда вытекает «вторичность», а не альтернативность его линии традиции. В 1984 году, после паломничества по святым местам и многолетней практики в родной деревне, он получил почетное приглашение возглавить Патанджали-йогашалу, а махараджа Майсура присвоил ему титул йога-вишарады. Сейчас он вице-президент Ассоциации йоги штата Карнатака и готовит индийцев к национальным соревнованиям по асанам. Однако он обучает также и иностранцев в йога-шале и за рубежом: среди его западных учеников Годфри Деверё и Марк Киндер, а в 1995 году он читал лекции в Италии и Швейцарии по кундалини-йоге. Когда уже на третий день по прибытии в Майсур я начала заниматься с ним пранаямой, его ученик Шешадри был несказанно удивлен. Пранаяма традиционно изучается после асан, и для индийцев период подготовки перед «допуском» к пранаяме может составлять более десяти лет, тогда как западный практикующий волен выбрать любой курс.

Можно поразиться тому, что практически ничего не изменилось в йога-шале за два года, с тех пор как я прошла курс пранаямы. Наверное, главная причина тому — харизматическое сознание, ведь сам Б. Н. С. Айенгар считает, что именно он сохраняет подлинную традицию виньяса-аштанги, полученную от Шри Кришнамачарьи, а Паттабхи Джойс исказил учение, подстраиваясь под западный менталитет учеников. Для своих восьмидесяти лет Айенгар необыкновенно деятелен: он по-прежнему ежедневно ведет группы для начинающих по асанам, параллельно дает индивидуальные уроки по медитации, пранаяме, мудрам и крийям, кроме того в его программы входит месячный курс подготовки учителей аштанги. Без выходных он приезжает в йогашалу утром и вечером на мотоцикле и обращается к студентам неизменно звучным и раскатистым голосом. Патанджали-йогашала расположена возле восхитительного Майсурского дворца, по воскресеньям залитого светом иллюминации — это непосредственно те помещения, где преподавал Шри Кришнамачарья: внизу устроен индуистский храм, а наверху находятся залы и комнаты для занятий йогой.

В. Шешадри

Вторая величина «второй ветви» — В. Шешадри, бывший ученик Б. Н. С. Айенгара и международный йога-чемпион. Интерес к йоге возник у «фермера», как он до сих пор себя частенько называет, в зрелом возрасте после паломничества по святым местам Гималаев, и первые уроки он получил в Ришикеше. По возвращении в родной Майсур, первым делом он направился к Паттабхи Джойсу, но тот отказался его обучать на том основании, что он не был иностранцем. Тогда Шешадри начал заниматься с Б. Н. С. Айенгаром, с 1994 года помогал учителю преподавать аштанга-виньяса-йогу в основном индийским ученикам, а потом некий шотландец устроил для него йога-мандалу — небольшой центр с залом для йоги и кафе во дворе. Так он начал вести занятия отдельно и скоро превратился в учителя «для» западных практикующих: два года назад на его занятиях в среднем бывало полтора десятка иностранцев. Шешадри немногим более пятидесяти лет, и его владение телом в асанах неизменно восхищает новоприбывших.

Если новый ученик практиковал аштанга-виньясу ранее и хорошо знает первую последовательность, то он включается в общий процесс. Начинающих, совершенно неосведомленных в практике, Шешадри группирует в отдельном углу зала и дает вводные инструкции, хотя и довольно краткие. Если кто-то начинает выполнять дополнительные асаны, не входящие в первую последовательность, обычно Шешадри не протестует, а продолжает поправлять, и более того, допускает осваивать вторую или третью последовательность. Он неизменно замечает, если кто-нибудь прекращает дыхание уджджайи, звук которого должен сопровождать практику на всем ее протяжении. Выправляя каждую асану, Шешадри старается предельно углубить доступное для ученика положение, хотя и следит за постепенностью нагрузки: каждый день ученик продвигается на несколько асан. Иногда только через неделю ученик начинает выполнять полный цикл, а самые сложные асаны еще долго остаются на уровне попыток и пропускаются.

Мой первый опыт практики с Шешадри делился на две части: негативную и позитивную. Поскольку два года назад учеников было меньше, он корректировал практически каждую асану, доводя все прогибы, наклоны, скрутки и растяжки до небывалых для меня ранее «достижений», то тело скоро начало инстинктивно сопротивляться. И если день-два я воспринимала коррекцию при полном расслаблении, стараясь удержать позу самостоятельно, когда Шешадри отходил к другим ученикам, то на третий день тело стало непривычно отчужденным, инстинктивно напрягаясь в прорабатываемых зонах, а в паузах сразу возвращалось обратно. Вместо прогресса предел моих возможностей постепенно стал сдвигаться в противоположную сторону. Дыхание Уджджайи, вместо энергетизации процесса на меня действовало совершенно изматывающе, и сил на асаны уже не оставалось. И, наконец, внешнее «формирование» положения моего тела не давало мне понять, как создать это положение за счет работы собственных мышц.

Коронный прием Шешадри — это когда он забирается под человека, стоящего в мосте, берет его за ноги и приподнимает, а тот держится за его щиколотки. Далее Шешадри нагибается, растягивая ученика так, что прорабатывается именно грудной отдел позвоночника. Затем он велит перебирать руками по его ногам как можно выше, и прогиб становится еще глубже. После чего он просит отпустить его ноги и соединить ладони вместе, начинает раскачивать ученика как маятник и наконец с последним качком опускает его стопы на пол перед собой, перебрасывая его через свою голову и помогая сразу же нагнуться вперед для компенсации. Неудивительно, что подобные «экстримы» приводят к обратным эффектам. Например, если раньше при наклоне вперед, не сгибая ног, я могла положить ладони под стопы и дополнительно согнуть руки в локтях, то к концу недели практики с Шешадри я с трудом сгибала гудящую спину и была не в состоянии даже дотянуться кончиками пальцев до пола. Я решила, что достаточно, и восстанавливала нормальное состояние самостоятельной практикой асан в привычном режиме. Из разговоров с другими студентами я уяснила, что мои трудности вполне типичны.

Тем не менее мне удалось перейти в разряд студентов, которые могут назвать свой опыт положительным. Когда через две недели я полностью восстановилась и вернулась к практике, все было совершенно иначе. Тело «усвоило» первую порцию нагрузки, а также у него было достаточно времени, чтобы уразуметь на «клеточном уровне», что именно от него на данном этапе требуется. Поскольку мысленно все это время я воспроизводила серию асан, пытаясь понять механизм ее построения, последовательность «улеглась» в моем сознании, и, по-видимому, в общих чертах создалась энергетическая матрица. Кроме того, приближался конец января, и в йогашале было полно студентов, а иногда становилось даже слишком тесно. Из этого вытекало два следствия: Шешадри правил далеко не каждую асану, и внешняя нагрузка оказалась легче, зато в зале, где 15–20 человек одновременно выполняли одни и те же действия, создавался правильно структурированный поток энергии чрезвычайной силы. В итоге с каждым днем происходил значительный прогресс, и перед отъездом я всерьез подумывала, что стоит туда вернуться.

Стиль коррекции, прославленный своей «жесткостью», нисколько не «смягчился» за пару лет, и Шешадри буквально «вправляет» тела учеников в формы асан. Как и прежде, он ничего не пытается излагать теоретически, а просто корректирует выполнение асан учениками, демонстрируя при необходимости. Нередко все, что можно услышать за более чем двухчасовое занятие, — это отсчет позиций обоих вариантов Сурья-намаскара и названия асан в их последовательности. Однако в йога-шале ведутся занятия по пранаяме, медитации, изучению йога-сутр, индийскому танцу и т. п., так что монополии на преподавание здесь нет. Наиболее радикальные перемены на занятиях самого Шешадри выражаются в том, что все больше учеников претендуют на то, чтобы осваивать не просто последовательность асан, а метод коррекции. В зале появляется все больше тех, кто учится править наряду с Шешадри, причем существует разница между обучением коррекции и подготовке учителей. Иногда дело доходит до того, что на корректирующих не хватает практикующих: кому-то вместо осуществления правки приходится наблюдать за ней. Так происходит распространение «второй ветви» на Запад.

Аджай Кумар

Западный ученик не склонен настойчиво добиваться достижения положительного опыта с избранным учителем, а если ему тяжело, чаще всего стремится просто поменять учителя. Существует майсурская шутка: «Как отличить йога от простого туриста? Очень просто: практикующий йогу непременно хромает». Именно по причине напряженности работы с Шешадри, чрезмерной для многих, два года назад происходил «отток» учеников к Венкатеше, преподававшему хатха-йогу в мягком, почти терапевтическом стиле. Однако такой переход означал не только смену учителя, но и перемену стиля: некоторые «перебежчики» были довольны, а у других оставалась некая внутренняя неудовлетворенность. Именно на этом уровне произошли явные изменения в майсурской жизни: на третий год я с удивлением обнаружила, что Венкатеша «ушел в забвение», и альтернатива обучения, часто обсуждаемая в разговорах, выражается теперь так: «Ты у кого занимаешься — Шешадри или Аджаи?» Наслушавшись об Аджаи в течение месяца, я направилась в его йога-шалу, и была поражена, увидев совсем юношу, которого все всерьез воспринимали как учителя.

Аджаи всего 21 год, но у него уже немалый опыт практики: с десяти лет под влиянием своего дяди, который был хорошим практиком, он начал заниматься у Б. Н. С. Айенгара. Обучение асанам заняло целых шесть лет, после чего Аджаи поступил в ту самую санскритскую школу, в которой в свое время обучались Шри Кришнамачарья и Паттабхи Джойс. Совмещать то и другое стало сложно, тем более что юноша был из довольно бедной семьи, и занятия оплачивали спонсоры. Однако в маленьком доме Аджаи не было даже достаточно места для практики, поэтому он начал арендовать его у Шешадри, который иногда правил его асаны, и в других местах. Прогресс был очевиден, и спустя два года состоялось торжественное открытие новой йога-шалы, где Аджаи стал единственным учителем, а за последние три года такое положение дел, наконец, завоевало всеобщее признание. Он почти не покидает Майсур, за исключением одного месяца преподавания в Дхармашале, ибо получение образования отнимает много времени и сил, а до завершения еще целых восемь лет. Однако можно представить, каким потенциалом обладает он уже сейчас, соединяя практику йоги и изучение философии.

На самом деле, ничего удивительного в столь быстром и однозначном признании Аджаи нет, ибо в его лице многие западные практикующие нашли то, что искали: мягкую правку в асанах, без ущерба качеству выполнения, внимательное отношение к ученикам, обычно свойственное начинающим учителям, умеренную оплату занятий, а самое главное — все это в стиле аштанга-виньяса-йоги. Побывав на его занятиях, я могла бы назвать его классиком «второй ветви», ибо он вобрал лучшее от своих учителей, оставаясь при этом лишенным их недостатков. Интересно отметить два собственных нововведения Аджаи. Во-первых, посвящение четверга исключительно проработке виньясы, после которой она, по отзывам многих, становится привычным телодвижением наподобие ходьбы. Во-вторых, отведение воскресенья для относительно свободной практики: как обычно выполняются оба сурья-намаскара, стоячие асаны, а в конце — завершающие асаны, однако в качестве основного блока Аджаи дает каждый раз новую последовательность, скомпонованную из асан второй и третьей серии. Тем не менее, виньяса обязательна после каждой асаны, поэтому стиль как таковой остается полностью выдержанным.