Глава 2 КРИШНА: ПОЛНЫЙ И ЦЕЛЫЙ

Глава 2

КРИШНА: ПОЛНЫЙ И ЦЕЛЫЙ

26 сентября 1970 г. Манали

Почему вы выбрали говорить о Кришне? Какова центральная тема этого обсуждения?

Если человек хочет думать, понимать и обсуждать что-то, то для него не может быть более многозначащей темы, нежели Кришна. Он самая значительная личность в истории. Это не означает, что в прошлом не рождались другие выдающиеся личности, и было бы ошибкой сказать, что выдающиеся люди не будут рождаться в будущем. Фактически, на этой земле побывало огромное количество выдающихся людей, но Кришна - это совершенно другое. Он более значителен для будущего, нежели для прошлого.

Истина в том, что Кришна значительно опередил свое время. Все великие личности значительно опережали свое время, и все невыдающиеся отставали от своего времени. Только средние люди рождались вовремя. Все выдающиеся люди рождались, опережая свое время, но Кришна опередил его слишком сильно. Возможно, только в будущем мы сможем понять его, прошлое не способно на это.

И помните о том, что мы начинаем поклоняться тем, кого не смогли понять в то время, когда они были живы. Мы поклоняемся тем, кто озадачил нас и кого мы понять неспособны. Мы либо восхваляем их, либо клевещем на них, но и то, и другое - своего рода поклонение. Мы поклоняемся друзьям при помощи похвальбы и поклоняемся врагам при помощи клеветы. Это одно и то же. Тот, кто для нас представляет собой тайну, становится для нас богом или инкарнацией бога. Действительно трудно признать свое невежество, проще назвать загадочного для нас человека богом или инкарнацией бога. Но это две стороны одной и той же монеты. Такой человек божественный в том смысле, что мы не понимаем его, точно так же, как мы не понимаем Бога. Этот человек для нас представляет тайну и так же загадочен, как и сам Бог. Несмотря на наши усилия, в нем, как и в Боге, всегда есть что познавать. Все такие люди становятся объектами поклонения.

Вот почему я решил выбрать для обсуждения Кришну. Он, с моей точки зрения, самая подходящая, самая значительная личность, которая связана с нашим будущим. В связи с этим мне бы хотелось обсудить несколько следующих моментов.

За исключением Кришны, все выдающиеся люди мира, соль земли, - такие, как Махавира, Будда, Христос - выступали за какой-то другой мир, за жизнь в каком-то другом мире. Они говорили о таких отдаленных вещах, как достижение рая, и об освобождении как цели нашего пребывания на земле. В их дни жизнь на земле представляла собой такое несчастье, и в ней было столько боли, что было практически невозможно жить. Все прошлое человека было полно столькими желаниями и трудностями, борьбой и страданиями, что трудно было воспринимать жизнь счастливо. Поэтому все религии прошлого отрицали и отрекались от жизни на земле.

Во всей плеяде религиозных светил Кришна - единственное исключение, он - тот, кто принимает целостность жизни на этой земле. Он не верит в то, что мы живем здесь ради жизни в другом мире, ради другой жизни. Он верит в эту самую жизнь, прямо на этой земле, в которой мокша, освобождение, о котором говорит Будда и Махавира, лежат где-то за пределами этого мира и этого времени. Свобода Кришны в здесь и сейчас. Жизнь такая, как мы ее знаем, никогда так полно и безоговорочно не принималась никакой другой просветленной душой.

В последующие времена условия жизни стали намного лучше, и, соответственно, увеличились комфорт и счастье. И поэтому впервые мир отказался следовать за теми, кто отрекся от жизни. Всегда то общество, которое несчастливо, питает семя отречения, счастливое общество отказывается это делать. Отречение и отказ от жизни могут иметь значение только в таком обществе, которое погружено в бедность и несчастья. Но они не признаются в обществе, которое процветает и счастливо. Человек в несчастном обществе может очень легко сказать, что, так как тут нет ничего, кроме страдания и боли, то он собирается отречься от него. Но человек в процветающем обществе не может сказать того же. Там это не имеет смысла.

Религии, которые верят в реинкарнацию, не будут актуальными в будущем. Наука уничтожит все те жизненные трудности, из-за которых страдают люди. Будда говорит, что жизнь от рождения до смерти есть страдание. Теперь страданий можно избежать. В будущем рождение не будет нести страдание ни для матери, ни для ребенка. Жизнь перестанет быть страданием, болезни исчезнут. Даже, возможно, найдут способ лечения от старости, и продолжительность жизни сильно увеличится. Продолжительность жизни станет такой длинной, что смерть станет проблематична, вместо этого люди будут спрашивать: «Зачем жить так долго?»

Все это не за горами. Тогда слова Будды о том, что жизнь есть непрерывающаяся цепь страданий, будет сложно понять. Тогда флейта Кришны приобретет значение, и его песни и танцы станут живыми. Тогда жизнь станет праздником счастья и радости. Тогда она станет цветением и красотой.

Посреди этого цветения фигура обнаженного Махавиры будет нелепой. Посреди этого празднества философия отречения потеряет свой блеск. Жизнь будет представлять собой праздник, и на первый план выйдут танцоры и музыканты. В будущем мир будет все менее несчастным и все более счастливым. Вот в чем я вижу важность Кришны для последующих поколений.

До сих пор было сложно представить, что религиозный человек может носить с собой флейту и играть на ней. Мы не могли себе представить, чтобы религиозный человек носил корону из павлиньих перьев и танцевал с молодыми женщинами. Невозможно было представить, чтобы религиозный человек любил кого-нибудь и пел песни. Религиозный человек, согласно нашим старым представлениям, должен был отречься от жизни и убежать из мира. Как он мог петь и танцевать в мире, полном несчастий? Он мог только плакать и рыдать. Он не мог играть на флейте, невозможно было представить, чтобы он танцевал.

Как раз по этой причине Кришну не могли понять в прошлом, было просто невозможно понять его. Он казался таким несовременным, таким нелепым и несодержательным в контексте всего прошлого.

Но в контексте будущего Кришна будет все более и более насущным и многозначащим. Вскоре появится такая религия, которая будет петь и танцевать и будет счастлива. Все религии прошлого отрицали жизнь, были пораженческими, мазохистскими и эскапистскими. Религии будущего будут жизнеутверждающими. Они будут принимать и радоваться тем радостям, которые дает жизнь, будут смеяться и танцевать, праздновать с чистой благодарностью.

Учитывая такую возможность радостной жизни в будущем, я и решил говорить о Кришне. Конечно, вам будет сложно понять Кришну, потому что вы тоже обусловлены, сильно обусловлены несчастьями жизни в прошлом. Вы до сих пор отождествляете религию со слезами, а не с флейтами.

Редко можно встретиться с такими саньясинами, которые приняли саньясу из-за радости жизни. Обычно, когда умирает чья-то жена и его жизнь становится несчастна, он принимает саньясу как способ избежать этого несчастья. Если кто-то теряет свое богатство, нищает и не может вынести этого, он принимает саньясу в полной депрессии. Несчастный человек, погруженный в печали и боль, принимает саньясу. Саньяса принимается из-за несчастья, а не наоборот. Никто не принимает саньясу с песней в сердце.

Кришна - это исключение из правил. Для меня он тот редкий саньясин, который принял саньясу из радости и блаженства. Тот, кто принимает саньясу исходя из радости, полностью отличается от той толпы саньясинов, которые приняли саньясу исходя из несчастья и разочарований.

Точно также, как я говорю, что религия будущего будет исходить из блаженства, точно также я говорю, что саньяса будущего будет приниматься исходя из радости и экстаза жизни. Тот, кто выбирает саньясу из радости, должен полностью отличаться от саньясинов старого типа, которые принимают саньясу и оставляют мир исходя из разочарования. Они будут принимать саньясу не потому, что их мучает их семья, но потому, что она становится слишком маленькой для того, чтобы вместить исходящее из них блаженство. Тогда они принимают весь мир как свою новую семью. Они принимают саньясу не потому, что их любовь становится кислой, но потому, что теперь вся истекающая из них любовь не способна изливаться лишь на одного человека. Тогда они выбирают всю землю как объект своей любви.

Только те могут понять Кришну, кто понимает такую саньясу, которая проистекает из принятия жизни, из сока жизненного блаженства.

Если кто-то в будущем скажет, что принял саньясу из-за того, что был несчастлив, мы можем спросить его: «Как может саньяса прийти из-за несчастья?» Саньяса, которая проистекает из несчастья, не может привести к счастью и блаженству. Саньяса, которая проистекает из боли и страдания, может, самое большее, уменьшить ваши страдания, но она не может дать вам радости и блаженства. Вы можете, конечно, сократить ваши страдания, убежав от ситуации, но вы не сможете достигнуть радости и блаженства посредством этого. Только та саньяса, которая проистекает из блаженства, может привести к океану блаженства, потому что тогда все направления такой саньясы будут направлены на увеличение этого блаженства.

Духовные изыскания в прошлом были направлены на то, чтобы уничтожить страдания, они не были направлены на блаженство. И, конечно, тот, кто путешествовал по этому пути, преуспевал, но этот успех отрицательного характера. То, что достигается при этом - это своего рода безразличие к жизни, когда несчастье сокращается к минимуму. Вот почему наши старые саньясины выглядели печальными и тупыми, как будто бы они проиграли битву за жизнь и убежали от нее. Их саньяса не счастливая и не живая, не танцующая и празднующая.

Для меня Кришна - это саньясин блаженства. Из-за огромных возможностей и потенциала, которые раскрывает перед нами саньяса блаженства, я намеренно выбрал эту тему для обсуждения. Это не значит, что тему о Кришне раньше не затрагивали. Но те, кто ее обсуждал, были саньясинами печали, поэтому они не могли справедливо судить о нем. Наоборот, они были очень несправедливы к нему. Так и должно было быть.

Когда Шанкара говорит о Кришне, он будет искажать его, потому что Шанкара противоположен ему. Его объяснения никогда не могут быть правильными и справедливыми. Кришну не могли правильно понять в прошлом, потому что все те, кто писали о нем в прошлом, пребывали в мире скорби. Они говорили, что мир нереален и ложен, что он есть иллюзия, но Кришна говорит, что этот мир не только реален, но божественен. Он принимает этот мир. Он принимает все, ничего не отрицая. Он за полное принятие, принятие целого. Такой человек никогда раньше не ступал по земле.

По мере нашего ежедневного обсуждения его здесь многие его стороны будут открываться перед нами. Для меня само слово Кришна полно смысла. Это палец, который показывает на луну будущего.

Вы однажды говорили, что Будда и Махавира были мазохистскими саньясинами. Но, фактически, они приняли саньясу, уйдя из очень богатых семей, их саньяса была следствием процветания. Тогда как вы можете называть их саньясинами печали?

Нет, я не говорил, что Махавира и Будда были мазохистскими саньясинами. Я сказал, что саньяса прошлого была мазохистской. Если вы посмотрите на жизни Махавиры и Будды, вы увидите, что они направлены на отречение от жизни. Я не называл их самих мазохистами. Я знаю, что они достигли вершин жизни, их несчастье очень отлично от вашего. Их несчастье своего рода граница, которая возникает из счастья, оно не есть проявление отсутствия счастья. Никто не может сказать, что принял саньясу из-за того, что хотел обрести счастье в жизни. Это не так. Но ирония в том, что когда слишком много счастья, оно теряет смысл. Поэтому они отреклись от счастья. Поэтому в то время, как счастье стало для них бессмысленным, отречение от него приобрело смысл. Они сделали ударение на отречении. Они выступают за отречение.

Для Кришны бессмысленно не только счастье, но отречение от счастья также бессмысленно. Кришна понимает бессмысленность намного глубже. Попытайтесь понять это.

Если я привязан к чему-то, то это означает, что это имеет смысл для меня. Если я отрекаюсь от этого, то тогда также, в отрицательном смысле, это тоже имеет для меня значение, потому что мне кажется, что я буду страдать, если не откажусь от этого. Я не говорю, что саньяса Махавиры и Будды проистекает из страдания. Я совершенно не это имею в виду. Их саньяса проистекает из состояния счастья. Они оставили это счастье в поисках высшего счастья. Поэтому в этом смысле есть разница между ними и Кришной. Кришна не отказывается от этого счастья в пользу какого-то высшего счастья, скорее, он использует это счастье для того, чтобы достигнуть большего счастья, которое мы зовем блаженством. Он не видит никакого противоречия между двумя типами счастья, высшее счастье - это лишь расширение низшего счастья. Высшее счастье - это лишь расширение низшего. Блаженство, согласно мнению Кришны, не противоположно счастью этого мира, это высшее проявление той же музыки, того же танца. Для Кришны счастье содержит некоторые основы блаженства. Человек может испытать небольшие проблески блаженства тогда, когда счастлив. Счастье - это начало блаженства, блаженство - это высшее выражение счастья.

Исходя из состояния счастья, Будда и Махавира приняли саньясу, это так, но они продолжают делать упор на отречении, они отреклись от мира, они оставили его. Отречение - это их лозунг, и этот лозунг приобретает большое значение для мазохистов. Будда и Махавира оставили мир из-за скуки, но мазохисты думают, что они сделали это из-за страдания и боли. Мазохисты также дают свои интерпретации Будды и Махавиры. Не только Кришна, но даже Будда и Махавира страдали от мазохистов. Несправедливость в их отношении, хотя и в меньшей степени, коснулась этих двух светил, также как и Кришны. Мы несчастливы. Когда мы оставляем мир, мы делаем это из-за того, что несчастливы. Будда и Махавира, однако, оставили мир из-за счастья. Поэтому есть разница между нами, с одной стороны, и ими, с другой, потому что причины нашего отречения отличны. Будда и Махавира были саньясинами, выросшими из богатства, но, тем не менее, есть четкое отличие между Буддой и Махавирой, с одной стороны, и Кришной - с другой. Отличие в том, что тогда как Будда и Махавира отрицают счастье, Кришна не отрицает его. Кришна принимает то, что есть. Он не считает, что счастье достойно того, чтобы от него отрекаться или потворствовать. Он не относится к счастью как к чему-то, что достойно отречения. Он не стремится ничего менять в жизни ни в малейшей степени, он принимает ее полностью.

Факир сказал в своей молитве: «О Господь, я принимаю тебя, но не твой мир». Фактически, каждый факир говорит: «О Господь, я принимаю тебя, но не твой мир». Это противоположно той позиции, которую занимают атеисты. Атеист говорит: «Я принимаю твой мир, а не тебя». Поэтому теисты и атеисты - это две стороны одной и той же монеты. Теизм Кришны совершенно другой. На самом деле, только Кришна - настоящий теист: он принимает все, что есть. Он говорит Богу: «Я принимаю и тебя, и твой мир». И это принятие такое полное, такое обширное, что трудно понять, где заканчивается мир и начинается Бог. Мир, на самом деле, есть продолжение Бога, а Бог есть внутреннее существо, спрятанное в этом мире. Различие между миром и Богом именно таково.

Кришна принимает целое. Важно понять, что Кришна ничего не оставляет - ни счастье, ни боль. Он не отрекается от того, что есть. Вопрос об отречении у него не возникает.

Если мы сможем понять правильно, мы увидим, что индивидуальность, эго, я, начинается с отказа, с отречения. Как только мы отрекаемся от чего-то, проявляется наше я. Нас не будет, не будет нашего эго, если мы не будем ни от чего отрекаться. Трудно найти такого, в ком эго меньше, чем у Кришны. Он полностью лишен эго. Из-за того, что у него нет эго, он может совершенно просто говорить те вещи, которые кажутся проявлением эгоизма. Он говорит Арджуне: «Оставь все и предайся мне, припади к моим стопам». Это кажется проявлением огромного эгоизма. Какие еще слова могут показаться более эгоистичными, нежели: «Оставь все и припади к моим стопам». Ирония в том, что эти слова, которые кажутся очевидно эгоистичными для обычного ума, подобного нашему, не кажутся таковыми самому Кришне. У него, по крайней мере, столько же разума, как и у нас, он бы мог понять то, что это проявление эгоизма. Но он говорит об этом с такой простотой, невинностью и спонтанностью. Только такой человек, который ни в малейшей степени не осознает свое я и себя, может заявлять об этом.

Что, на самом деле, Кришна говорит Арджуне? Когда он говорит: «Оставь все и припади к моим стопам», он имеет в виду то, что Арджуна должен отложить все и припасть к стопам самой жизни, должен принять жизнь такой, какая она есть.

Удивительно то, что Кришна призывает Арджуну сражаться. Если обратить внимание на их беседу, то создается впечатление, что Арджуна более религиозен и что то, что говорит Кришна, не так религиозно. Кришна провоцирует его сражаться, и Арджуна отказывается от этого. Он говорит: «Мне больно убивать своих людей. Я не хочу этого делать даже ради царства и царского трона. Я лучше пойду просить милостыню на улицы, лучше покончу с собой, нежели буду убивать своих родственников, учителей и друзей, которые выступают на другой стороне».

Разве религиозный человек скажет, что Арджуна неправ? Любой религиозный человек скажет, что Арджуна полностью прав, что он находится на религиозном пути, что он святой, человек знания. Но Кришна говорит ему: «Ты находишься в заблуждении и сбился с пути. Твое чувство религиозности полностью покинуло тебя».

После чего он говорит Арджуне: «Ты сошел с ума, если думаешь, что можешь кого-то убить. Никто никогда не умирает. Ты ошибочно думаешь, что можешь спасти тех, кто находится перед тобой. Кто когда-либо спасал кого-то? Ты не можешь избежать войны, не можешь быть ненасильственным, потому что до тех пор, пока существует я, именно это я стремится спасти семью, себя и родственников. Тогда ненасилие невозможно. Избавься от этой чепухи и взгляни реальности в лицо. Отложи в сторону свои чувства и сражайся. Прими то, что перед тобой. А сейчас перед тобой не храм для молитв, а война. Ты теперь стоишь перед лицом войны. Ты должен погрузиться в нее. Поэтому отбрось свое я. Кто ты есть?»

В процессе своего убеждения Кришна делает очень интересное и важное замечание. Он говорит Арджуне: «Все те, кого ты не хочешь убивать, уже мертвы. Они просто ждут смерти, и самое большее, что ты можешь сделать - это стать причиной ее ускорения. Но если ты думаешь, что можешь убить их, тогда ты перестанешь быть средством, ты станешь делателем. Не думай, что ты будешь их спасителем, если сбежишь с поля боя. Это будет другой иллюзией. Ты не сможешь ни убить их, ни спасти. Тебе просто придется играть роль. Это не больше, чем театр. Поэтому погрузись в это полностью и исполняй свою роль без колебаний. Ты можешь полностью погрузиться во что-то только тогда, когда полностью отбросишь свой ум. Отбрось свое эго и перестань смотреть на все глазами своего я и всего, что с ним связано».

Что все это означает? Вы понимаете, что Кришна хочет этим сказать? Очень важно понять это.

Это означает, что если кто-то отбрасывает точку зрения своего эго, он перестает быть делателем и может быть только игроком, актером. Если я есть Рама и украли мою Ситу, я буду плакать о ней. Но то, как я буду при этом плакать, совершенно отличается от того, как я буду плакать тогда, когда просто играю в спектакле. Тогда я также буду плакать, даже, может быть, мой плач будет более реален, чем плач настоящего Рамы. Это будет даже лучшее представление, потому что у настоящего Рамы нет возможности переиграть свою роль. Он теряет Ситу лишь один раз, и он узнает об этом только тогда, когда ее крадут. Он не готов к этому. И, как делатель, он теряет себя в процессе плача. Он плачет, рыдает и страдает из-за того, что потерял Ситу.

Вот почему в Индии Рама не признается как совершенная инкарнация Бога. Он не может быть совершенным актером, он больше делатель, нежели актер. Он пытается вновь и вновь, и у него не получается. Он остается делателем. Поэтому мы описываем его жизнь как совершенство характера. Он не игрок, не актер.

У актера нет характера, он просто играет роль. Поэтому мы описываем жизнь Кришны как совершенную игру, представление. Жизнь Кришны - это лила, он просто играет свою роль, и делает это совершенным образом. Жизнь Рамы имеет характер, она идеалистична. Жизнь Кришны - это свободная игра, лила.

Характер - это серьезная вещь. Человек с характером должен приблизить свое поведение к определенным идеалам, правилам и предписаниям. Он должен смотреть и выбирать, должен выбирать между добром и злом, между тем, что можно делать, и тем, чего делать нельзя. Арджуна пытается быть человеком с характером, а Кришна старается быть актером сам. Арджуна пытается узнать, что он должен делать и чего делать нельзя. Кришна просит его принять то, что есть, то, что предстоит ему на пути и не выбирать, не вмешивать в это свой ум, свое эго. Это полное принятие, в котором вам не надо ничего отрицать, но дерзко, действительно дерзко и неизбирательно принимать все существование. Тотальное принятие означает, что нет ничего плохого и ничего хорошего: ни добродетели, ни порока, ни боли, ни наслаждения. Тотальное принятие означает, что вам нужно отбросить весь старый образ диалектического мышления, того мышления, когда вы делите все на две половины, на противоположности. Кришна говорит Арджуне, что, на самом деле, нет ни рождения, ни смерти, что никто никогда не рождался и никогда не умирал, что никто не убивает и никого не убивают. Поэтому Арджуна может погрузиться беззаботно и без страха в то, чтобы свободно играть в войну.

Все на этой земле божественно, все существование божественно, поэтому вопрос правильного и неправильного не возникает. Конечно, требуется мужество, чтобы понять это и жить этим.

Для наполненного моралью ума сложно понять это видение Кришны. Моралист считает, что проще понять бессмертную душу, нежели Кришну. Он может запросто отбросить человека в сторону, назвав его грешником. Но что касается Кришны, он чувствует себя в затруднительном положении. К кому отнести его? Он не может сказать, что Кришна плохой человек, потому что Кришна таковым не кажется. У него, в то же время, не хватает мужества сказать, что Кришна - хороший человек, из-за того, что он провоцирует Арджуну на те вещи, которые очевидно плохие, очень плохие.

Ганди столкнулся с такой дилеммой, когда хотел обсуждать тему о Кришне. Фактически, он больше был согласен с Арджуной, нежели с Кришной. Ганди не мог принять то, что Кришна провоцировал Арджуну на сражение. Он мог бы сказать четко, если бы Кришна был определенно плохим, но Кришна не настолько очевидно плох, потому что Кришна принимает и плохое, и хорошее. Он хороший, совершенно хороший, но в то же время он полностью плохой. Парадокс в том, что он и то, и другое одновременно. Он очевидно хороший, но вместе с тем очевидно плохой. Для Ганди сложно принять его также плохим.

При этих обстоятельствах для Ганди не было другого пути, как высказать идею о том, что битва в Махабхарате - это притча, миф, что ее, на самом деле, не было. Он не может понять реальности Махабхараты, потому что война есть насилие, война для Ганди есть олицетворение зла. Поэтому он называет ее аллегорией войны между добром и злом. Здесь Ганди прибегает к той же диалектике, которую Кришна полностью отвергает. Кришна говорит, что диалектическое видение мира полностью ошибочно, что жизнь едина и неделима. Ганди определяет Махабхарату как мифическую войну между добром и злом, в которой Пандавы представляют собой добро, а Кауравы представляют зло. И Кришна уговаривает Арджуну сражаться на стороне добра. Ганди должен найти выход. Он говорит, что все это лишь аллегория, поэзия.

Есть промежуток в пять тысяч лет между Кришной и Ганди, поэтому для Ганди было легко говорить о том, что произошло пять тысяч лет назад, как о мифе. Но у джайнов не было такого преимущества, поэтому они не могли избежать, как Ганди, этого вопроса, назвав всю эту войну лишь мифом. Для них она была реальностью. Джайнская традиция такая же древняя, как и сами Веды.

Индуисты и джайны одинаково древние. Поэтому джайны не могут, как Ганди, который был джайн умом и индуист телом, говорить, что война, на самом деле, не имела места, или что Кришна не участвовал в ней. Они были современниками Кришны, поэтому они не могли найти никакого предлога. Они отправили Кришну прямо в ад, они не могли поступить по-другому. Они написали в своих писаниях, что Кришна попал в ад, потому что он в ответе за ужасную жестокость, которую развязал в Махабхарате. Если тот, кто в ответе за такое масштабное убийство, не будет отправлен в ад, то что случится с теми, кто внимательно избегает даже того, чтобы убить мошку, как это делают джайны? Поэтому джайны были вынуждены отправить Кришну в ад.

Именно так рассуждали его современники. Но достоинства Кришны были такими значительными, что даже его современники джайны столкнулись с проблемой, поэтому им пришлось придумать про него другую историю. Кришна был редким и необычным человеком по-своему. Это правда, что он в ответе за Махабхарату. Также правда то, что он танцевал с женщинами, раздевал их и залезал на дерево с их одеждами. Такой хороший человек ведет себя так плохо! И, отправив его в ад, они почувствовали беспокойство. Если таких хороших людей, как Кришна, отправить в ад, тогда ставится под сомнение сама добродетель. Поэтому джайны говорили, что Кришна будет первым джайнским тиртханкарой в следующей кальпе, в следующем цикле творения. Они поместили его в ад, и в то же время предоставили ему положение тиртханкары в следующей кальпе. Таким образом, они решили парадоксальность Кришны. С моральной точки зрения он, определенно, был неправильным человеком, но во всех других отношениях он был необычным человеком, достойным быть тиртханкарой. Поэтому они нашли средний путь, они поместили его временно в ад и предопределили ему священное положение своего будущего тиртханкары. Они сказали, что когда текущая кальпа, цикл творения, завершится и начнется следующая, Кришна станет их первым тиртханкарой. Эта та компенсация, к которой, на самом деле, Кришна не имеет никакого отношения. Из-за того, что они отправили его в ад, джайнам пришлось это как-то компенсировать. Они компенсировали этим сами себя, психологически.

У Ганди было преимущество: он очень отдален от Кришны по времени, поэтому Ганди решает этот вопрос очень легко. Ему не приходится отправлять Кришну в ад, также не приходится делать его тиртханкарой. Он решает эту проблему, называя Махабхарату мифом. Он говорит, что войны на самом деле, не было, что это просто аллегория для того, чтобы передать истину жизни, что это аллегорическая война между добром и злом. Проблема у Ганди та же, с которой столкнулись джайны его времени. Ненасилие - это проблема. Он не может признать то, что насилию есть место в этой жизни. То же самое происходит и с добром. Добро не может признать зло в жизни. Но Кришна говорит, что мир - это единство противоположностей. Насилие и ненасилие всегда идут рука об руку. Никогда не было такого времени, чтобы не происходило насилия. Поэтому те, кто выбирает только одну сторону, выбирают часть и никогда не бывают полными. Никогда не было такого времени, когда существовал один лишь свет, или одна лишь тьма, и никогда так не будет. Те, кто выбирает одну часть и отказываются от другой, вынуждены всегда находиться в напряженном состоянии, потому что, несмотря на то, что они отрицают ее, другая часть всегда продолжает существовать. И ирония в том, что та часть, которую мы выбираем, своим существованием обязана той части, которую мы отрицаем.

Ненасилие зависит от насилия, они действительно зависят друг от друга. Свет обязан своим существованием тьме. Добро - это основа того, что мы называем злом, и получает свое существо из него. Другой стороной своего существования святой всегда связан с грешником. Все противоположности неизбежно связаны друг с другом: верх с низом, рай с адом, добро со злом. Они противоположности одного и того же, одной истины.

Кришна говорит: «Примите противоположности, потому что обе части противоположностей связаны воедино. Идите с ними, потому, что они есть. Не выбирайте!» Можно сказать, что Кришна - единственный человек, который говорит о неизбирательности. Он говорит: «Не выбирайте ничего. Выбирайте - и вы ошибетесь, выбирайте - и собьетесь с пути, выбирайте - и будете частью. Выбор также означает отрицание другой части истины, которая также существует. Мы не вправе отвергать ее. Ничто не подвластно нам. То, что есть, то есть. Оно было тогда, когда нас не было, и будет тогда, когда нас не будет больше».

Но полный морали ум, который так сильно отличается от религиозного ума, обладает своими недостатками. Он живет в конфликте, он делит все на хорошее и плохое. Моралисту доставляет огромное наслаждение, когда он осуждает зло, тогда он чувствует себя великолепно. Его заинтересованность в хорошем отрицательна. Она проистекает из его осуждения зла. Святой получает все свои радости из-за осуждения грешников, иначе он не смог бы быть удовлетворенным.

Вся радость тех, кто идет в рай, зависит полностью от страданий и несчастий тех, кого посылают в ад. Если бы те, кто в раю, узнали о том, что нет ничего такого, как ад, вся их радость внезапно бы исчезла, они были бы в таком несчастьи, как никто другой. Весь их труд свелся бы ни к чему в том случае, если бы они узнали, что ада нет. Если нет ада, то каждый преступник, каждый грешник был бы в раю. Тогда куда идти святым? Счастье добродетельных действительно зависит от несчастья грешников. Счастье богатых проистекает из несчастья бедных, оно не зависит от самого богатства. Счастье хороших людей действительно зависит от осуждения грешников, оно не проистекает из самой добродетели. Святые потеряют весь свой блеск и радость в то мгновение, когда все станут хорошими, они мгновенно потеряют важность в своих глазах. Они даже могут начать уговаривать бывших грешников вернуться к своей старой работе.

Вся важность космоса проистекает из его противоположностей, которые действительно дополняют друг друга. И те, кто смотрит на него целостно, обнаружат, что то, что мы называем плохим, есть крайнее выражение хорошего, и наоборот, хорошее есть крайняя точка плохого. Кришна не выбирает. Он - целостный, интегрированный, поэтому он целый и завершенный. Мы не принимали никакой другой инкарнации, кроме Кришны, как целую и полную, и для этого есть причина. Как может быть полным Рама? Он вынужден быть неполным, потому что он выбирает только половину истины. Только тот может быть полным, кто не выбирает. Просто благодаря тому, что он не выбирает, он становится игрой света и тьмы. Он то освящен, то затемнен. Он никогда не может быть монотонным, не может быть простым и ровным.

Жизнь того, кто выбирает, будет серой, простой и ровной из-за того, что он отполировывает и очищает часть своей жизни. Но что он будет делать с ее остальной частью, с той частью, которую он отверг и о которой он не заботится? Его комната яркая и элегантная, хорошо обставлена мебелью и украшена, но как насчет остальной части дома со всем мусором в нем, который затолкали под ковер? Мусор накопится и останется под ковром.

Но как насчет того, кто принимает весь дом со всем его мусором и порядком, с его освещенными частями и затемненными углами? Такой человек не поддается классификации. Мы видим его в нашем собственном свете, нашей избирательности и выборочности того, что нам нравится и не нравится. Если кто-то хочет увидеть в нем что-то хорошее, он может найти это в нем. Если же человек хочет увидеть в нем только зло, он тоже не будет разочарован, потому что в жизни этого человека одновременно присутствует и то, и другое. Фактически, только лингвистически есть две реальности. На самом деле, это разные аспекты одной и той же реальности. Она одна.

Поэтому я говорю, что Будда и Махавира выбирали, они не лишены выбора. Они хорошие - абсолютно хорошие, и как раз по этой причине они не целые. Для того чтобы быть целым, хорошее и плохое должны соединиться воедино. Если Будду, Махавиру и Кришну поставить в один ряд, то, без сомнения, Будца и Махавира будут светить ярче и привлекать нас больше, чем Кришна. Будда и Махавира выглядят безупречно чистыми, на их одежде нет ни одного пятна.

Если нам придется выбирать между Махавирой и Кришной, мы выберем Махавиру. Кришна оставит нас в каком-то сомнении. Кришна всегда так поступал, потому что он несет в себе все кажущиеся противоречия. Он такой же хороший, как и Махавира, но в другом отношении Махавира не может быть равным с ним, потому что у Кришны есть мужество быть таким же плохим, как Чингисхан или Гитлер. Если бы нам удалось уговорить Махавиру сражаться на поле боя с саблей в руке, что нам вряд ли удастся, тогда он бы выглядел как Кришна. Или, если мы упросим Чингисхана оставить свое насилие и стать чистым и миролюбивым, как Махавира, что также невозможно, тогда он тоже будет выглядеть как Кришна.

Практически невозможно судить и оценивать Кришну, он разрушает все оценки, любые суждения. Относясь с уважением к Кришне, мы не должны судить его. Только те, кто не судит, способны идти вместе с ним. Ум, который судит, вскоре столкнется со сложностями и убежит от него. Он будет прикасаться к его стопам тогда, когда видит его хорошую сторону, но что ему придется делать тогда, когда он столкнется с другой стороной его личности?

Из-за этого парадокса каждый из поклонников Кришны разделил его на части и выбрал для себя только ту часть, которая ему приятна. Но у вас должно быть мужество принять его целиком. Если Сурдас поет гимны, восхваляя Кришну, он посвящает эти гимны детству Кришны. Он не принимает остальной части жизни Кришны, у него не хватает мужества принять его целиком. Сурдас кажется трусом, он сам себе выкалывает глаза иглой, он ослепляет себя из-за страха увидеть красивых женщин. Подумайте о мужчине, который предпочитает остаться без глаз, потому что боится, что эти глаза станут причиной того, что возникнет вожделение к женщине, что он станет жертвой любви. Может ли такой человек принять Кришну полностью? Правда в том, что Сурдас любит Кришну так, как любят немногие. Он не может жить без него, поэтому он привязывается к его детству и игнорирует его юношество. Кришна-юноша вне его восприятия.

Сурдас мог бы его воспринять в том случае, если бы Кришна ослепил себя так же, как и он сам. Должно быть, глаза Кришны несли много силы и были очень обворожительны, если он смог привлечь к себе стольких женщин, - всего лишь два глаза сделали это. В истории очень редко происходило так, чтобы один человек стал предметом обожания для тысяч женщин. Должно быть, его глаза были необычайно пленительны, восхитительны. Они были по-настоящему магнетическими глазами. Наверняка у Сурдаса не было таких глаз, его глаза были самыми обыкновенными. Истина в том, что его привлекали женщины, но я ничего не слышал о том, чтобы он привлекал женщин. Поэтому Сурдасу пришлось удовлетвориться детскими забавами Кришны. Все остальное в нем он отвергал.

Вот почему все писания о Кришне частичны. Точно так же, как Сурдас выбрал его детство, другой поэт, Кешавадас, выбирает молодость Кришны. Кешава совершенно не интересуется детством Кришны, ему нравится молодая энергия Кришны, как он поет, танцует с деревенскими девушками. Ум Кешавы молодой, бодрый и гедонистский, ему нравится заниматься чувственным удовлетворением, кипучестью молодости. Он бы никогда не ослепил себя - если бы ему это удалось, то он бы даже в темноте оставлял глаза открытыми.

Поэтому Кешава не говорит о детстве Кришны, ему ничего не хочется иметь с этим общего. Он выбирает для себя танцующего Кришну. Это не значит, что он понимает танец Кришны, но он выбирает его потому, что у него чувственный ум, танцующий ум. Он восхищается Кришной, который снимает одежды с молодых женщин и забирается на дерево с их одеждой. Это не значит, что он понимает тонкий смысл выходок Кришны: он делает это из-за того, что получает огромное наслаждение от того, что Кришна снимает одежду с деревенских женщин. Поэтому он тоже, как и Сурдас, выбрал часть Кришны, усеченного Кришну.

Вот почему Гита говорит о совершенно другом Кришне, нежели Кришна Бхагаватгиты. Так происходит из-за разного выбора и предпочтения его поклонников и преданных. Сам Кришна не избирателен и полон, но мы не такие. Только тот человек, который сам не избирателен и цел, способен впитать в себя целого Кришну. Те из нас, кто частичен и несовершенен, будут сначала делить его на части, а потом выбирать то, что им нравится. Когда вы выбираете часть, в то же время вы отрицаете остальную часть. Но вы можете сказать при этом, что остальная часть Кришны - просто миф, аллегория. Вы скажете, что остальная часть Кришны будет страдать в аду до конца творения. Вы можете сказать, что вам Кришна целиком не нужен, что для вас достаточно части. Поэтому есть много Кришн, столько же, сколько существует его поклонников и последователей.

Кришна подобен широкому океану, на чьем бесконечном берегу мы сделали маленькие лунки с водой и называем их Кришной. Но эти маленькие лунки даже в мельчайшей степени не отражают его целого, он безграничен. Вы не можете познать океан, исходя из этих маленьких лунок. Лунки олицетворяют поклонников Кришны и их очень ограниченное понимание Кришны. Не принимайте лунки за океан.

Поэтому я собираюсь обсуждать целого Кришну, полного. Из-за этого часто во время наших бесед вы не сможете понять, о чем речь. Многое их сказанного будет вводить в заблуждение ваш ум и интеллект, а некоторые моменты даже пройдут полностью мимо вас в вышине. Мне бы хотелось, чтобы вы поднялись до высот понимания, несмотря на обусловленность вашего ума. Приготовьте себя для путешествия вместе со мной. Если вы останетесь внизу и будете привязывать к Кришне свое понимание, свои концепции, свою волю, как вы делали до сих пор, вы снова упустите целого Кришну. Я говорю вам, что только интегрированный Кришна, целый Кришна может быть полезен для вас, а не урезанный, которого вы знали до сих пор.

Не только Кришна, но даже обычный человек полезен в том случае, если он интегрирован и целостен. Расчлените его - и у вас в руках останутся лишь мертвые части его тела, живого человека больше не будет. Поэтому те, кто разделил Кришну, сделали хуже для себя и для него тоже. У них есть лишь его мертвые части, в то время как они упустили всю его жизнь. Истинный Кришна потерян.

Есть лишь один способ обрести целого Кришну: это понять его не избирательно. Понять его так - это блаженное путешествие, потому что в этом процессе вы сами будете соединены в целое. В процессе понимания Кришны вы начнете становиться целыми и святыми. Если вы согласитесь отбросить избирательность и предпочтения и попытаетесь понять Кришну во всей его полноте, вы обнаружите, что внутренние противоречия и конфликты уменьшились и исчезли, что все ваши части соединились вместе в объединенное целое. Тогда вы достигнете того, что зовется йогой и единством. Для Кришны йога имеет лишь одно значение: объединиться, соединиться, стать целым. Видение йоги тотально. Йога означает тотальность. Вот почему Кришну зовут махайоги: «тот, кто обрел высшую йогу». Есть огромное число людей, которые претендуют на высшие достижения в йоге, но они не истинные йоги, потому что все они избирательны. Им всем не хватает единства и интеграции.

Йога - это неизбирательность. Все разговоры о едином и полном Кришне будут для вас сложны, потому что у интеллекта есть свои собственные категории, свои собственные, ограниченные пути мышления. Интеллект оценивает человека, события и вещи своим собственным способом. Эта оценка частична и ограниченна. Не важно, старая это или новая оценка, древняя или современная, классическая или научная. Есть одна черта, общая для всех типов интеллекта: он делит все на хорошее и плохое, на правильное и неправильное. Интеллект всегда делит и выбирает. Если вы хотите понять Кришну, то в эти десять дней отбросьте свои суждения, перестаньте делить и выбирать. Только слушайте и понимайте, без суждений, без оценок. Когда бы вы ни подошли к такому мгновению, когда ваше понимание, ваш интеллект начинает ослабевать, не останавливайтесь при этом, не пасуйте, но смело войдите в мир, который лежит за пределами рационального понимания, который вы зовете миром иррационального, потому что Кришну невозможно определить рациональным образом, он много больше этого. В себя Кришна включает и рациональное, и иррациональное, превосходя и то, и другое. Также Кришна включает в себя то, что выходит за переделы понимания, что находится вне понимания.

Невозможно вместить Кришну в логические схемы и формы, потому что он не принимает вашу логику, он не признает никаких разделений в жизни, как обычно делаете вы. Он ясно видит все ограничения, не привязываясь и не отвергая их. Несмотря на то, что он соприкасается со всеми лунками вашей веры и вашими догмами, вашими суевериями, они не затрагивают его самого ни в малейшей степени, он всегда остается обширным океаном. Очевидно, для вас сложно понять его. Самая большая проблема, с которой вы столкнетесь, будет заключаться в том, что когда ваши собственные лунки высохнут и испарятся, океан Кришны будет продолжать существовать беспрерывно. Он всегда будет оставаться за пределами вашей досягаемости.

Кришна воистину повсюду, он всепроникающий. Он и в плохом, и в хорошем. Его покой безграничен, тем не менее, он стоит на поле боя со своим любимым оружием, с сударшана чакрой. Его любовь безгранична, тем не менее, он, без сомнения, убьет, если в этом будет необходимость. Он настоящий саньясин, тем не менее, он не бежит от семейных дел и семейного очага. Он любит Бога безгранично, но в той же степени он любит и мир. Он не может отречься от мира ради Бога и не может отречься от Бога ради мира. Он предан целому. Он сам целое.

Кришне еще предстоит найти поклонников, которые полностью преданы ему. Даже Арджуна не был полностью предан ему, иначе Кришне не пришлось бы так много работать с ним. Из Гиты из длинной речи, которая была произнесена на поле боя, становится очевидным,сколько было в Арджуне сомнений, скептицизма, сколько он спорил с Кришной. На поле битвы Курукшетра стояли две армии, колокола войны звенели, а Арджуна упрямо отказывался взять в руки оружие и сражаться. После слов Кришны он задает все новые и новые вопросы, которые занимают восемнадцать глав Гиты. Вновь и вновь Арджуна протестует против всеобъемлющего подхода Кришны. Он говорит ему, что Кришна полон парадоксов, что он говорит то, что противоречит ранее сказанному.

Вопросы, которые Арджуна задает в Гите, уместные и логичные. Арджуна чувствует смущение и запутанность, и Кришна снова и снова продолжает отвечать на его вопросы. Но Кришне не удается убедить и объяснить Арджуне все, даже такой целостный человек, как Кришна, не может этого сделать. Тогда он пользуется другим методом: он раскрывает себя, свою сущность перед Арджуной.

Кришна знает, что Арджуна полон логики, что он запутался и требует разрешить его сомнения. Кришна, на самом деле, вводит в заблуждение Арджуну. С одной стороны, он говорит ему о важности любви и сострадания, а, с другой стороны, он говорит ему смело взять оружие и сражаться со своими врагами. Поэтому Кришна устал говорить, потому что было время войны, звучали трубы, а этот человек, Арджуна, из-за которого все тут и разгорелось, все еще колеблется, сомневается. Если бы Арджуна сбежал, вся игра разлетелась бы на куски. Поэтому, когда аргументы исчерпали себя, Кришна раскрывает все свое бытие, всю свою безграничность перед ним, и Арджуна сильно пугается, когда видит это. Потому что истинное бытие Кришны, вселенское бытие, включает в себя все противоречия существования. Можно увидеть, что жизнь и смерть в нем едины. Но принять это непросто. В нашей обычной жизни рождение и смерть разделены промежутком продолжительной жизни, скажем, семьюдесятью годами. Мы рождаемся за семьдесят лет до нашей смерти, и умираем через семьдесят лет после нашего рождения. Это расстояние между нашим рождением и смертью приводит к тому, что мы думаем, что жизнь и смерть - разные вещи. Но когда Кришна предстал перед Арджуной во всей своей вселенской форме бытия, Арджуна увидел, что смерть и жизнь в нем едины. Он увидел, что возникновение и разрушение мироздания происходят в нем одновременно. Он увидел, что умирающее дерево и прорастающий из семени росток дерева - одновременны. Тогда он паникует, когда видит всю эту парадоксальность и безграничность тотальности Кришны. Посередине просмотра он просит Кришну остановиться, он неспособен больше выдержать этого видения. Но, увидев это, Арджуна перестает задавать вопросы. Потому что теперь он видит, что то, что воспринимается нами как противоречия и несостоятельность жизни, на самом деле - единая часть одной и той же истины. Тогда он спокойно присоединяется к войне.

Но это не означает, что Арджуна полностью убежден. Несмотря на то, что у него были проблески видения реальности, его ум, его интеллект продолжает сомневаться. Сомнения - это способ существования ума.