3. Качество принятого решения: своевременность, твердость, смелость и обоснованность. Предвидение

В процессе оценки обстановки, в выводах, отвечающих на вопрос о том, что способствует и что препятствует достижению дели, офицер определяет границы между желательным и возможным. Принимая решение, офицер изыскивает способ превратить возможное в действительное.

Самый процесс принятия решения закаляет волю офицера, потому что решение ко многому обязывает, так как непосредственно за ним уже должны последовать конкретные действия.

Теоретически рассуждая, можно считать, что истинная, объективная оценка обстановки может быть только одна. Следовательно, и идеальное решение, соответствующее данной оценке обстановки, также может быть только одно. На самом же деле решение боевой тактической задачи не походит на решение математической задачи, так как оно может быть различным, в зависимости от волевых качеств командира. Требования, которым должно отвечать решение волевого командира, сводятся в основном к следующему: своевременность, твердость, смелость, обоснованность.

Своевременность в принятии решения офицером свидетельствует о его оперативности. Поэтому тренировка в своевременном и быстром принятии решения не в ущерб его качеству играет большую роль.

В самом процессе решения офицер должен строго учитывать время, которое необходимо предоставить подчиненным, чтобы они успели подготовиться к выполнению поставленных им задач. Поэтому второй натурой офицера должна стать привычка начинать всякое мероприятие с расчета времени, имея в виду прежде всего своевременность решения.

На своевременности принятия решения сказывается длительность борьбы мотивов, которую начальник или руководитель тактических занятий должен тщательно наблюдать и анализировать.

Борьба мотивов в боевой обстановке, как уже не раз отмечалось, усугубляется еще тем, что приходится иметь дело со многими неизвестными величинами. Разумеется, испытанный в боях офицер многие решения принимает без особо большой борьбы мотивов, поскольку ему их подсказывает богатый опыт. Менее опытный офицер должен взвешивать ряд возможных решений.

Бывает, решения принимаются без учета реальных факторов. Получаются предвзятые решения, которые ни к чему хорошему привести не могут. На таком решении лежит печать недомыслия, а борьба мотивов, которая ему предшествует, протекает легко, незаметно и заканчивается чрезвычайно быстро. Руководитель тактических занятий или начальник может в таком случае незаметно, как бы невзначай, обратить внимание офицера на те обстоятельства или факторы, значение которых он недооценивает. Если он это сделал убедительно, то может заметить, как офицер стал переживать настоящую борьбу мотивов. Следует заметить, что борьба мотивов проходит так же легко и быстро у человека, приверженного к шаблону.

Но бывает, что борьба мотивов сильно затягивается. Об этом можно судить по тому, что офицер запаздывает с решением. Если же ок вынес решение, то по тому, насколько оно нечетко и неуверенно выражено, можно судить, что борьба мотивов еще не совсем закончена, иначе он был бы уверен в решении.

Из всевозможных причин, могущих привести к такому положению, следует отметить две. Одна из них заключается в том, что офицер не в состоянии сосредоточиться, что в свою очередь объясняется неумением выделять главное из массы второстепенных мотивов. Эта причина свидетельствует о недостатках выучки, которые сравнительно легко ликвидируются. Вторая причина сводится к тому, что офицер не уверен в своих силах. Необходимо своевременно уяснить эти причины с тем, чтобы каждый раз в процессе занятия предупредить возможное затягивание борьбы мотивов. В одном случае дело сводится к помощи, носящей более или менее практический характер, в другом случае речь идет о том, что необходимо внушить офицеру уверенность в его силах, что уже связано с более длительной воспитательной работой.

Конечно, на темпах работы офицера в процессе принятия решения могут сказываться не только опыт, знания или отношение к делу, но также и особенности темперамента. Однако для того, чтобы установить влияние особенностей темперамента, надо хорошо изучить офицера и тщательно проанализировать влияние и всех других факторов. Между тем установить наличие тех или иных недостатков темперамента, а следовательно, и бороться с ними значительно легче и проще в процессе исполнения, о чем подробнее будет сказано дальше.

Мало быстро, своевременно принимать решения, необходимо, чтобы в их существе лежала решимость добиться успеха во что бы то стало. Например, командир батальона, заметивший, что какая-нибудь его рота имеет успех (который по существу решает задачу батальона), быстро поддержит развитие ее успеха. Иной поддержит ее парой пулеметов, другой переключит больше половины своих огневых средств, а может быть, бросит ей в помощь и свой резерв. В первом случае налицо решение половинчатое, во втором случае была проявлена решимость — стремление добиться успеха всеми силами и средствами.

Половинчатое решение, хотя бы и своевременное, не сулит полного успеха. Оно означает вместе с тем нетвердое, неуверенное решение. Твердое же решение может быть тогда, когда офицер уверен в своих знаниях и силах, следовательно, и в правильности своего решения.

Приняв решение, офицер должен считать его наиболее правильным из всех возможных решений, варианты которых были в поле зрения до окончательного выбора. Иначе его воля будет разъедаться сомнениями, которые помешают выполнять решение. Пусть решение данного офицера и не самое лучшее, но зато самостоятельно принятое и хорошо осознанное, а это — важнейшее условие, обеспечивающее успех. И руководитель тактических занятий, о каких бы лучших вариантах решения он ни думал, должен обладать таким тактом, чтобы не показать и тени недовольства, не погасить энергию и волю офицера, принявшего решение, если оно элементарно грамотное.

Тем более нетерпимо такое положение, когда наводящими вопросами, а то и прямым подсказыванием навязывают офицеру определенное, заранее разработанное, решение. Это, конечно, облегчает всю последующую работу руководителя занятий и посредников, зато расслабляет волю офицера, не приучая к самостоятельным решениям и ответственности.

Начальник может разработать несколько вариантов решения. Тогда всякое сколько-нибудь грамотное решение того или иного подчиненного не будет для начальника неожиданностью, и он сможет на практике показать все преимущества и недостатки данного решения. И в боевой обстановке начальнику, если он продумывал несколько вариантов решения, легко будет быстро схватить суть решения подчиненного ему офицера, чтобы утвердить, поправить или же с полным основанием отвергнуть его план, убедительно доказав подчиненному, в чем его ошибка.

Для твердого решения характерным является отсутствие полумер, свойственных неуверенным людям, определенность замысла и действий. Оно всегда ясно показывает, на что направлены усилия. Следует все же отметить, что о твердости решения можно судить, конечно, не по самому замыслу, а главным образом по исполнению его.

Нетвердость решения может быть следствием целого ряда причин. Прежде всего оно может быть результатом недостатка знаний, опыта, что приводит к неуверенности в своих силах, следовательно, и к сомнениям в правильности своего решения. Недостаточное понимание цели своих действий, когда офицер выполняет приказ механически, формально, приводит к полумерам в его решении. Следующая причина — известная бесхарактерность, отсутствие последовательности. Наконец, отсутствие твердости в решении может быть следствием известной несобранности воли, желания быть всюду одинаково сильным, что и приводит к полумерам.

Как видно отсюда, для устранения одних причин необходимы более твердые знания, приобретение и критическое освоение опыта, а для устранения других требуется большая воспитательная работа как в смысле пробуждения чувства достоинства, несовместимого с бесхарактерностью, так и в отношении чувства ответственности и дисциплинированности.

Смелость решения характеризуется целым рядом признаков, как-то: инициативой, готовностью к риску и прежде всего дерзанием — стремлением добиться необычных результатов. Так, например, совершенно необычным, из ряда вон выходящим результатом является окружение и разгром противника при равных или даже меньших силах. В Советской Армии считают подобные действия наивысшей доблестью и геройством войск, лучшим показателем искусства командиров побеждать не числом, а умением. К таким показателям, как к идеалу, и должен стремиться каждый советский офицер. Необходимо внедрить в сознание офицера мысль, что все смелое, героическое никогда, ни в какой мере не может быть противопоставлено реальности, все героическое он должен воспринимать как вполне возможное, достижимое. Тогда он будет уверен, что и он способен на большие, героические дела, и он будет дерзать.

Для смелого решения характерна инициатива, обычно сводящаяся к активному воздействию на обстановку, чтобы изменить ее в свою пользу. Изменяется обстановка еще до нанесения удара маневром, ставящим свои силы в наивыгоднейшее положение в отношении к противнику. Проявляющий смелость изменяет соотношение сил в свою пользу хотя бы тем, что решает задачу способом, не известным противнику, отчего как бы увеличивает свои силы. Смелый командир стремится так воздействовать на обстановку чтобы противник не смог в ней разобраться, следовательно, и не смог своевременно принять решение со знанием дела. Такое воздействие на обстановку достигается прежде всего внезапностью, которая ошеломляет, парализуя волю противника, лишает его возможности оказывать организованное сопротивление.

Эта внезапность, неожиданность достигается не только натиском, быстротой действий и передвижений, но прежде всего инициативой, новыми методами борьбы, отсутствием шаблона.

Наконец, для смелого решения характерна готовность к риску. На самом деле, если командир для нанесения удара противнику сосредоточивает силы в решающем пункте, оголяя другие участки фронта, то он рискует получить удар со стороны противника на какой-либо из этих ослабленных участков. Вместе с тем элемент риска заложен и в инициативе, поскольку речь идет об использовании нового, неизведанного средства или метода. Но риск должен быть всегда обоснованным.

Поскольку смелое решение, инициатива связаны с риском, постольку они обязательно предполагают большую борьбу мотивов. У офицера, обладающего большими знаниями и опытом, убеждающими в правильности принимаемого решения, борьба мотивов протекает менее болезненно и заканчивается сравнительно быстро. У менее опытного офицера принятие нового решения вызывает более сильную борьбу мотивов, которая иногда продолжается даже после принятия решения. И хотя оба приняли одно и то же решение, смелым можно назвать только первого офицера, поведение которого доказывает, что он быстро и целиком отдался стремлению к намеченной цели, поведение же второго свидетельствует о сомнениях, не дающих сосредоточиться на выполнении решения. Таким образом, настоящая смелость характеризуется не только соответствующим решением, но и тем, насколько быстро преодолена борьба мотивов и каково поведение в отношении к принятому решению.

Все сказанное выше иллюстрирует следующий пример смелого решения.

В 1944 году Н-ская сд ночью форсировала реку Шешупу (в Литве) в излучине, вдающейся в сторону советских войск, чтобы утром, в 11 часов, во взаимодействии с соседними войсками, атаковать противника, занимавшего траншеи в нескольких десятках метров от берега реки. Батальоны дивизии должны были до общего штурма тесниться на берегу противника у самой воды в течение 6—7 часов светлого времени. В случае обнаружения их противником они могли быть сброшены в реку. Чтобы этого не случилось, с рассветом до начала штурма наша артиллерия держала все наблюдательные пункты противника под неослабным огнем, чтобы их подавлять и ослеплять. Расчет оказался правильным: ни один ответный снаряд противника не упал у левого берега реки, где укрывались переправившиеся части дивизии. Появление их перед противником с началом штурма было столь неожиданным, что не могло быть и речи об организованном отпоре, и дивизия блестяще выполнила задачу.

Внезапности достигли потому, что действия были необычны, и действительно трудно ожидать, чтобы целые батальоны и части могли среди бела дня столь долго находиться незамеченными в десятках метров от противника. Для данного решения характерна также готовность к риску: при малейшем просчете или в случае недисциплинированности хоть одного солдата дивизия подвергалась опасности быть сброшенной в реку.

А вот другой характерный пример.

В 1942 году одному нашему батальону было приказано овладеть сильно укрепленной позицией противника, которую занимал батальон пехоты, поддерживаемый несколькими артиллерийскими и минометными дивизионами. Для выполнения такой задачи сил было явно недостаточно. Все же командир батальона майор Воробьев решил ее. После сильной артподготовки батальон пошел в наступление, имея между ротами первого эшелона чрезвычайно большой разрыв. Противник, решив, что можно, воспользовавшись этой «оплошностью», добиться легкой победы, бросил в этот разрыв почти все свои силы. Когда он достаточно углубился в промежуток между ротами, автоматчики и пулеметы обрушились на него перекрестным огнем, а резерв окончательно ликвидировал его. Батальон овладел позицией врага. При этом наступающий батальон имел в три раза меньше потерь, чем обороняющийся противник.

В данном случае командир батальона учел предвзятое мнение гитлеровцев, которые могли посчитать, что разрыв между ротами наступающих был допущен по неграмотности.

Когда противник, даже относительно слабый, изготовлен к нападению на него, то его или совсем нельзя одолеть, или, если удастся это, то при многократном превосходстве в силах или ценой больших жертв. Чтобы застать противника врасплох, необходимо, чтобы он или совсем не подозревал о готовящейся атаке, как это было в первом случае, или же не представлял себе истинных намерений и замысла наступающего, как это было во втором случае.

В чем бы смелость ни выражалась, о каких бы смелых решениях ни шла речь, для них всегда характерно то, что заложенная в них идея нова, оригинальна, отчего она не может быть известна противнику. Этим достигается то, что противник становится в тупик и теряет время, пока приходит в себя, или же в самом начале ему внушается такая оценка событий, которая не соответствует действительности, как это видно на последнем примере. Эти же примеры показывают, что замысел смелого решения сочетает в себе оригинальность идеи с простотой выполнения.

Желательно, чтобы начальник или руководитель занятий, узнав о смелом, из ряда вон выходящем решении, принятом офицером, поинтересовался, насколько он представляет себе тот риск, которому подвергает себя и своих подчиненных. Если офицер не представляет себе степени опасности, с которой сопряжено исполнение его решения, то последнее носит характер авантюры. Когда же офицер представляет себе эту опасность, то это свидетельствует о его готовности к риску, следовательно, о том, что его решение не опрометчивое, а всесторонне продуманное, зрелое и вместе с тем действительно смелое.

Готовность к риску предполагает известную напряженность воли, ее собранность и большую бдительность, необходимую для того, чтобы обеспечить выполнение принятого решения.

Когда начальник или руководитель тактических занятий находит решение офицера смелым, он должен его поощрить.

Поощрив офицера за смелую мысль еще до ее осуществления, начальник оказывает ему моральную поддержку, внушает уверенность. Необходимо учесть, что каждое смелое решение и удачное его исполнение увеличивают уверенность офицера, делая его еще более смелым и побуждая ставить себе еще более решительные задачи. Но при этом следует соблюдать осторожность, чтобы уверенность, внушаемая поощрением, не перешла в самонадеянность. Поощряя офицера за смелое решение, следует его предостеречь против самоуспокоения, напомнив, что самое главное — исполнение — еще впереди, и было бы жалко на деле провалить хорошее решение.

Трудно говорить о недостатках смелости и об их причинах, поскольку, вообще говоря, нет предела смелости. О смелости решения можно судить прежде всего по тому, насколько оно правильно, когда все остальные решения в сравнении с ним явно негодны или менее выгодны. Нет ничего оригинального и смелого в переходе к обороне. Но если в данной обстановке переход к обороне оказался наиболее целесообразным, то очевидно, что никакое другое решение, каким бы решительным оно ни казалось, не может быть осуществлено с успехом и, следовательно, в нем нет настоящей смелости. О явном же отсутствии смелости свидетельствуют случаи, когда упускается возможность получения большего успеха из-за того, что это сопряжено с большим риском, когда решения и методы действий шаблонны, когда офицер избегает острых положений и т. п. Причинами отсутствия смелости могут быть: недостаток знаний и опыта, неуверенность в своих силах, недостаточное знание своих подчиненных и вытекающая отсюда неуверенность в них; недостаточно глубокое чувство ответственности, а может быть, и недостаток самолюбия. Конечно, плох тот командир, у которого готовность к риску стимулируется преимущественно желанием блеснуть своими успехами. Но не будет зазорным, если начальник, побуждая офицера к смелым решениям, учтет и вопрос о самолюбии.

Начальнику следует тщательно изучить в каждом отдельном случае причины, мешающие проявлению смелости в решениях офицера, чтобы установить, какая причина имеет преимущественное значение и какими методами можно ее устранить.

Ценность всякого решения определяется тем, насколько оно обосновано, как оно мотивировано. Мотивировка показывает, насколько необходимость данного решения правильно осознана. Когда нет ясно выраженных мотивов, то невозможно судить, насколько то или другое действие соответствует руководящей идее решения. Трудно в таком случае проследить за той внутренней связью, которая объединяет все действия, диктуемые данным решением, и характеризует целеустремленность в его выполнении.

Иной раз наилучшее решение, если оно не обосновано самым тщательным анализом обстановки, может не привести к цели, потому что оно будет проводиться бессознательно. Наоборот, иное посредственное решение, если оно правильно мотивировано, может дать определенный успех. Более того, даже при одном и том же решении можно прийти к различным результатам, в зависимости от того, как оно мотивировано. Следующий пример иллюстрирует это положение.

Два офицера на занятиях по тактике получили задачу: силой одного взвода захватить укрепленную высоту противника с целью улучшения своих позиций. Оба они решают произвести атаку ночью. Один из них мотивирует свое решение тем, что «под покровом ночной темноты можно скрытно подойти к противнику, чтобы внезапно его атаковать». Другой мотивирует свое решение тем, что«при малых силах ночные условия дают больше шансов на успех». Как будто в мотивировках обоих офицеров нет принципиальной разницы. Разыгрывая это решение, руководитель дал им вводную: «На своих ближайших подступах противник обнаружил наступающего и открыл по нему сильный огонь». Первый из офицеров решил отойти, мотивируя это тем, что раз внезапная атака не удалась, то продолжать ее бесполезно. Другой принял решение немедленно броситься в атаку, мотивируя это тем, что ночью противник все равно не представляет, каковы силы атакующего, и он выполнит задачу раньше, нежели подойдут резервы противника. То, как реагировал каждый из них на вводную, логически вытекает из мотивов, которые легли в основу их первоначального решения.

Часто неправильная мотивировка обусловливает так называемые предвзятые решения. Так, например, в мотивировке первого из указанных офицеров могло быть предвзятым мнение, что ночью бдительность противника ослаблена настолько, что он не заметит наступающих и это обеспечит им успех. Правильнее оказалась мотивировка второго офицера, полагавшего, что ночные условия облегчают выполнение задачи малыми силами.

Нередко в основе предвзятого решения лежит смешение желаемого с возможным, когда отсутствует решимость по-настоящему бороться за поставленную цель.

В мотивировке важным является не только то, к какому решению пришел офицер в результате взвешивания всех обстоятельств, а и то, какое из этих обстоятельств он считает главным.

Например, командир, решая задачу на наступление, выбрал при одинаковых условиях местности такое направление, которое является наиболее коротким, выводит в наиболее уязвимое место в боевом порядке противника и лучше обеспечивает связь с соседом. Вместе с тем в данном же направлении оказалась и наибольшая концентрация своих сил. Разумеется, все эти соображения играли известную роль, и их сумма перевесила сумму всех тех доводов, которые были против данного направления. Но это решение не было бы жизненным, если бы командир придавал всем этим мотивам одинаковое значение, и было бы совсем бесхребетным, если бы он придавал наибольшее значение такому обстоятельству, как, например, группировка своих сил. Дело в том, что при одинаковых условиях местности единственное, что определяет направление главного удара, — это стремление разбить ту часть боевого порядка противника, разгром которой обеспечивает успех всего боя. Все же остальное играет подчиненную роль, и если своя группировка не соответствовала данному направлению, то необходимо было бы произвести перегруппировку, а если затруднена связь с соседом, то ее следует во что бы то ни стало укрепить, лишь бы обеспечить достижение главной цели; — разгрома намеченной группировки противника. Всякая иная мотивировка означала бы самотек и противоречила бы требованию целеустремленности. Могут, конечно, быть случаи, когда решающее значение имеет расстояние, группировка своих сил и т. п., но такие случаи не являются характерными.

Для убежденной мотивировки своего решения в обстановке, а главное в поведении противника не должно быть ничего, что вызывало бы недоумение. Если же оно имеется, необходимо дальнейшим изучением обстановки рассеять его.

Так, например, один командир батальона поиском установил, что на переднем крае обороны противника, на участке с наиболее удобными подступами для наступающего, система огня менее развита, чем на переднем крае соседних участков. Это не могло не вызвать удивления у командира, которого вначале соблазняла мысль наступать на этом участке. Тщательная разведка этого участка показала, что на одной линии с его соседями был ложный передний край, настоящий же был отнесен в глубину с тем, чтобы образовать огневой мешок. Если бы командир принял все же решение наступать на этом участке до того, как выяснил истинную картину на нем, то как бы он мог мотивировать его, когда то, что ему известно, вызывает недоумение? Конечно, могло бы случиться, что не было времени для уточнения обстановки, а действовать надо немедленно, наступая на данном участке. Но тогда офицер обязан был бы продумать ряд предположений, отразить это обстоятельство в своем решении, принимая соответствующий боевой порядок, предусматривая усиление охранения, разведки, резерва и т. п.

Но если офицер не может четко мотивировать принятое им решение, он не обеспечит мобилизации воли и сил подчиненных, поскольку сам не обладает необходимой решимостью, отчего, естественно, не сможет внушить ее и своим подчиненным.

Отсюда видно, какое большое значение имеет правильная мотивировка решения. Правильно мотивировать решение —это значит доказать, что данное решение является наилучшим из всех возможных вариантов. Если бы не было других вариантов решений, то не было бы и такого волевого акта, как окончательный выбор целей и средств. Принимая решение, следует исключать много неизвестных, и, как правило, лучшим будет то решение, которое наиболее полно обосновано. А это возможно при наименьшем количестве неизвестных. Однако абсолютное отсутствие неизвестных невозможно при любом, даже наилучшем решении. Но эти неизвестные перекрываются целым рядом факторов весьма существенного значения: соответствующими мерами боевого обеспечения, главным образом непрерывной разведкой, тем, что данное решение неизвестно противнику, готов- ностью к риску, стремлением добиться успеха во что бы то ни стало.

Решение разбить врага должно быть бесповоротным и доведено до конца, — говорят уставы Советской Армии.— Стремление к победе должно быть в голове и в сердце каждого начальника, он обязан внушить эту решимость всем подчиненным. А это возможно, если начальник правильно обосновал (мотивировал) свое решение.

Создавая на тактических занятиях интересные, острые положения, поощряя смелые, продуманные решения, начальник создает условия для закалки воли офицера. Вместе с никак нельзя пренебрегать и самыми обыденными вопросами, самыми простыми положениями в обстановке. 0дет ли речь о походном охранении, о наступлении или обороне на ничем не примечательной местности, о стороже- вом охранении или о смене частей,— везде надо требовать от офицера проявления максимальной энергии для выполнения поставленных задач, что будет закалять его волю так, чтобы в любых условиях боевой обстановки она была собранной.

Начальник или руководитель тактических занятий должен дать образцы решений, в которых находили бы яркое отражение ранее указанные качества и требования, которые должны быть предъявлены ко всякому решению.

Приняв решение, офицер не только продолжает развивать его во всех деталях, но и вместе с этим обдумывает всевозможные случаи, которые могут способствовать или препятствовать исполнению решения, или могут заставить видоизменить его в ходе выполнения задачи. Воображение офицера должно усиленно работать, чтобы ясно представить себе ход выполнения задачи, динамику боя. Он может представить себе различные варианты действий противника, различные случаи, которые потребуют от .него новых или дополнительных решений. Может быть, не все возможные случаи им будут предусмотрены, но чем больше он думает о динамике боя, тем больше неизвестных ему удастся исключить.

Процесс принятия решения нельзя считать законченным, если офицер не подумал о закреплении успеха.

На занятиях или в действительной боевой обстановке начальник, как это обычно и бывает, часто интересуется тем, предусматривает ли офицер возможность того или иного случая, как он тогда поступит. Такой интерес начальника или руководителя тактических занятий к тому, как офицер думает поступать в том или другом случае, заставит последнего думать о возможных случаях и обстоятельствах, воспитывает в нем предусмотрительность, способность предвидения. Предположения о том, как он будет действовать в подобных случаях, носят, конечно, сугубо ориентировочный характер, потому что самый случай, о котором он думал, может более или менее значительно отличаться от того, каким он его себе представлял, его средства могут оказаться уже другими и т. д. Но как бы то ни было, те и другие случаи им предусмотрены, и он в какой-то мере подготовлен к ним. Это и есть предвидение.

Особо важно предусмотреть изменения условий взаимодействия в ходе боя. Например, при сближении с противником или во время боя в глубине его обороны может измениться обстановка — наступит ночь, разрыв в стыке почему-либо значительно увеличится и т. п. Для предвидения необходимо хорошо знать обстановку и представлять себе ее в динамике.

Офицер должен ясно представить себе все то, что закономерно вытекает из хода событий. Так, например, вполне закономерно, что, прорвав оборону противника, наступающий будет контратакован его резервом, обязательно предположение, что на обратных скатах окажутся фланкирующие или кинжальные огневые точки. Офицеру необходимо предусмотреть не только то, что закономерно вытекает из хода событий, но и то, что, вообще говоря, весьма вероятно и может отразиться на успехе. Например, необязательно изменение погоды, но предусмотреть его необходимо. Об этом свидетельствует такой факт, о котором сообщала газета «Красная звезда» от 16 июня 1955 г. Командир роты, готовясь к наступлению в ночных условиях, днем проводил тактико-строевые занятия, наметил нужные ориентиры. Но начавшаяся вечером гроза и сменивший ее обложной дождь ухудшили видимость до того, что ориентиры, намеченные днем, нельзя было различить. Руководитель занятий велел зажечь костры, чтобы рота имела все-таки ориентиры, но в действительной боевой обстановке атака была бы сорвана. Между тем, если бы командир роты предусмотрел возможность такого ухудшения видимости, то атака, оказавшись в таких условиях более неожиданной, могла бы иметь еще больший успех.

Управление боем без предвидения может свестись лишь к парированию ударов врага, повлечь за собой потерю инициативы. Так, например, офицеру хорошо известно, где расположен резерв противника и по какому направлению этот резерв может двинуться в контратаку. Естественно, что офицер в своем решении уделяет этому направлению известное внимание. Вместе с тем из тыла противника к его переднему краю ведут и другие удобные для контратаки подступы, хотя в этом направлении нигде нет резервов противника. Если офицер совершенно не предусматривал возможности контратаки в других направлениях, то он и не примет соответствующих мер обеспечения.

В таком случае контратака противника в новом направлении может принести большой урон подразделению, части, и офицер целиком или в очень большой мере потеряет инициативу. Потеряв же инициативу, он перестает управлять событиями, начинает плыть по воле волн, следовательно, уже не приходится говорить о целеустремленности его действий, о проведении в жизнь решения.

Работа воображения офицера, представляющего себе, как будут развиваться события, какие возможны случаи в ходе выполнения боевой задачи, вся сумма его предположений и прнкидочных расчетов и решений в этих случаях составляют предвидение, обеспечивающее выполнение принятого решения. Таким образом, благодаря предвидению акт решения органически связывается с актом исполнения, составляя с ним единство, обеспечивающее осуществление решения.