Славянск-на-Кубани

«И если кто-нибудь даже,

Захочет, чтоб было иначе,

Бессильный и неумелый,

Опустит слабые руки,

Не зная, где сердце у спрута,

И есть ли у спрута сердце.»

(А.и Б. Стругацкие, «Трудно быть Богом»)

Водителя звали Антон. По дороге мы много разговаривали. В числе прочего я рассказывал о том, как система разделяет людей:

— Человек с рождения программируется системой на то, чтобы смотреть на мир только под одним углом, — говорил я в контексте разговора. — Привычный угол зрения среднестатистического гражданина: дом-семья-работа.

— Это не правильно? — спросил Антон.

— Речь не о том, правильно это или нет. Речь о том, что таким образом в человеке полностью блокируется возможность видеть мир шире — за пределами навеянной иллюзии.

— Что значит «видеть мир шире»?

Я задумался, какой из огромного множества примеров можно было бы привести и мне вспомнился Виталик из Колпино с его «терминальным бизнесом».

— Например, вставляя купюру в платежный терминал, ты думаешь, что просто оплачиваешь услуги, верно?

— Да, а разве это не так?

— Под привычным углом зрения это, конечно, так, — ответил я. — Но есть и другая сторона: деньги — это материализованная человеческая энергия, которой питаются машины. Вставляя купюру в терминал, ты скармливаешь машине свою энергию…

— Прямо как в матрице, — с иронией сказал Антон.

— Мы и есть в матрице, — ответил я. — Только многие не хотят этого понимать и признавать. Как ты думаешь, почему в мире технологий делается всё, чтобы человек как можно больше времени проводил с электронными устройствами, будь то телевизор, компьютер или даже просто телефон?

— Не знаю… — немного поразмыслив, ответил Антон.

— Машины поглощают наше внимание. Направленное человеческое внимание — это и есть энергия, — ответил я. — Посмотри вокруг — платежные терминалы стоят на каждом углу, а компьютеры в каждом доме. Взрослые и дети безвылазно сидят в интернете, в то время как продолжительность человеческой жизни всё больше сокращается, а количество разных болезней, расстройств и отклонений неизбежно растет. Ты думаешь, это никак не взаимосвязано?

По глазам Антона я понял, что он вообще об этом никогда не задумывался. В такие моменты я задаюсь вопросом — для чего мне даны все эти откровения, если их так трудно донести до человеческого ума? Я вижу на улицах городов вроде бы счастливых людей, которых всё устраивает — и образ жизни, и новый мировой порядок, и ставки по кредитам, и жизнь в спящем состоянии души.

Женщины с уставшими лицами, мужчины с сигаретками, девочки на высоких каблучках — всё это многогранные проявления Творца. Неужели Творец захотел проявить себя в умирающем от алкоголя человеке, в закопченном табачным дымом организме подростка, в юной девушке, просыпающейся в постели с незнакомым мужчиной после вчерашней дискотеки и в бесконечном непрекращающемся потоке торговли между собой. Что это — закон кармы? Или последствия сделки с дьяволом, заключенной много веков назад нашим праотцем? Да и что такое карма — не более, чем ещё одна игра, но несколько иного уровня, чем те социальные игры, в которые играет большинство людей. Игра, где ты выбираешь между кармой и дхармой, страхом и Любовью, разумом и сердцем…

В нашем обществе на фоне разрушенного храма в человеческих сердцах строятся большие и красивые храмы с позолоченными куполами. А что строится вместо храма в сердце? «Мой дом, моя жена, моя работа, моя машина, моя дача» — и по центру всего этого большое позолоченное «Я» — человеческое эго, которое забыло про единство.

Так что же мы имеем? Мы имеем то, что человечество полностью находится под контролем сил иного порядка. Эти силы можно назвать как угодно: сатана, инопланетяне, машины, вампиры — любое из этих определений подходит, потому что в них отражена суть — они инородные и они существуют и эволюционируют за счет поглощения нашей энергии, главным образом — наших негативных эмоций и страстей. Эта правда настолько жестока и печальна, что многие могут принять её за параноидальный вымысел. Хорошо, если это было бы так, но, увы — это не так.

Антон — мой путеводитель по Кубани, обеспечил меня жильем и питанием. Он был первый человек, который попросил меня написать обо всем, что со мной было. До него меня уже просили написать, но это было на уровне различных посланий. Например, однажды я прочитал, как в старину люди писали гусиным пером, а на утро я обнаружил перышко от подушки на лежащей на столе Библии. После этого случая перышко очень часто попадалось на глаза именно как мотиватор к действию — «пиши». Несколько раз в самых разных местах я слышал песню: «напиши о том, что было с тобою, напиши о том, что время не смоет…» — она включалась в такие моменты, когда я терялся и не знал, что делать дальше и куда идти. Причем, до слуха доносились только эти слова из песни и каждый раз я отчетливо понимал что это — обращение ко мне. Я не могу объяснить природу этих посланий, как и многое другое, что происходило со мной после пробуждения — мир разговаривал со мной всеми возможными способами, хотя для тех людей, кто никогда не выходил за рамки обывательской действительности, это могло бы показаться сумасшествием. В общем, здесь я начал писать эту повесть.

Славянск-на-Кубани — тихий, чистый и красивый городок. В ожидании радуги я провел здесь несколько недель, делая первые наброски этой повести и занимаясь музыкой. Когда стало ясно, что написание повести может затянуться на месяцы, мне не захотелось больше обременять Антона — он и так достаточно много для меня сделал за эти дни. Я отправился в православный храм — в надежде остаться послушником или устроиться на работу на добровольных началах. Меня встретил седовласый батюшка. Я сказал, что хочу остаться при храме.

— У нас тут нет никакой работы, но сейчас в городе строится ещё один храм, — сказал он. — Там твоя помощь может пригодиться.

«Строительство православного храма, — подумал я. — Почему бы и нет?». Батюшка дал мне адрес и я направился туда. «Сад-гигант» — так называется это место, и название вполне ему соответствует — это огромное хозяйство поставляющее фрукты во многие регионы. Новый храм строился на территории сада. Меня встретил бригадир стройки, которого батюшка по телефону предупредил обо мне:

— Я путешествую и дорога привела меня сюда, — сказал я. — Мне хотелось бы помогать в строительстве храма.

Без лишних слов бригадир понял, что меня не интересуют деньги. Всё, что мне было нужно — это минимальное питание и угол для ночлега, где я мог бы вечерами заниматься музыкой. Он охотно согласился меня принять:

— Мы поселим тебя в летнем трудовом лагере с другими рабочими, — сказал он. — Питаться будешь в общей столовой, на работу выходить вместе со всеми. Тебя это устраивает?

— Да.

— Тогда приходи завтра с вещами, а сегодня, если хочешь, поработай — ребята тебе покажут, что делать…

Остаток дня я помогал сажать деревья вокруг строящегося храма.

На следующий день полон энтузиазма я пришел на стройку, чтобы заселиться к рабочим и приступить к строительству, но бригадир встретил меня не так, как вчера — его лицо было хмурым и озадаченным. Я почувствовал, что сейчас он скажет мне что-то, чего на самом деле не хочет говорить. Так и было:

— Я поговорил с руководством. Тебе надо написать заявление о приеме на работу, — сказал он, отводя в сторону глаза. — Подойди с паспортом в отдел кадров.

Было понятно, что это очередные козни системы.

— Я не буду писать никакие бумаги, — ответил я. — К тому же у меня нет паспорта — я его выкинул.

Бригадир посмотрел на меня с удивлением. Я действительно выкинул свой паспорт в тот воскресный день, когда освободился от страхов и иллюзий этого мира. Из документов у меня остался только загранпаспорт. Собственно, загранпаспорт в тот день я тоже выкинул, но Виталик из Колпино чудесным образом нашел его на дороге и привез мне в больницу. Я не стал выкидывать его повторно — раз нашелся, значит, так было надо.

Писать бумаги и ставить подписи я не собирался по понятным причинам — мне хватило одной бумажки, написанной в детстве — она как нельзя лучше отражала происхождение навязанной людям бумажной волокиты, в которой погрязло это общество.

— Я не могу взять тебя на работу, — сказал бригадир. — Это государственное предприятие.

Всё происходящее было в высшей степени странно — ещё вчера меня готовы были принять без всяких формальностей и документов. Создавалось впечатление, что какая-то незримая сила постоянно вносила свои поправки в мой маршрут, снова и снова пытаясь вернуть в ту систему координат, из которой я ушел.

— Но ведь я не устраиваюсь на «официальную работу», — сказал я. — Я просто хочу добровольно помогать в строительстве храма.

Бригадир развел руками. Дальнейший разговор не имел смысла. Так провалилась моя очередная попытка остаться жить при церкви.

Время шло и я всё острее чувствовал, что не могу больше обременять Антона. Радуга, которую я так сильно ждал все эти дни, так и не появилась. «Может быть, я просто обманываю сам себя? — подумал я. — Может быть в моем путешествии нет никакого смысла?». Организованная религия меня не принимала. Путешествовать дальше не имея представления о конечной гавани и следуя за мистическими подсказками и белым кроликом, я не решился. Вариантов не было — я возвращался в Питер.