Беседа 8 Первый принцип
Беседа 8
Первый принцип
18 декабря 1974 года.
На дверях храма Оаку в Киото начертаны такие прекрасные слова: «Первый принцип». Люди приходят из дальних и близких уголков страны, чтобы полюбоваться надписью. Первоначально буквы на бумаге написал мастер Козен. Когда Козен выводил буквы, рядом с ним стоял ученик, разводивший чернила.
«Не очень хорошо», - сказал ученик после первой попытки Козена. «Хуже, чем первая попытка», - отозвался ученик о второй попытке мастера. И так далее. После шестидесяти четвертой попытки чернила закончились, и ученик пошел делать новые чернила. «Начерчу-ка я быстро надпись остатками чернил, пока ученик готовит новую порцию», - подумал Козен. Ученик, вернувшись, пристально осмотрел последнюю надпись и воскликнул: «Шедевр!»
Прежде чем мы приступим к этой замечательной притче, давайте обсудим кое-что другое. Прежде всего, если вы разделены, тогда конфликт возникает не только в вашем уме, но и в вашей биологической энергии, и тогда вы раздваиваетесь. Если вы раздвоены, тогда ваша энергия тратится на конфликт, она просто распыляется. До тех пор пока вы не станете едиными, вы ничего не сможете сделать, В том, что касается внутреннего путешествия, вы будете все больше нуждаться в единстве. Внешне кажется, что все в порядке, вы можете заниматься ежедневной работой, даже если вы разделены.
Представьте себе круг с центром. Если вы проведете две линии от поверхности круга к его центру, тогда на оболочке появится сегмент. Чем глубже вы будете продвигаться к центру, тем меньше будет сегмент. Около центра промежуток почти исчезнет, а в центре его вовсе не будет. В центре все становится единым, а на поверхности все разделено, двойственно.
Контролируя себя, вы становитесь двойственными, потому что в таком случае существуете на поверхности. Не контролируя себя, вы едины, потому что тогда не существуете на поверхности. Вы пребываете в центре.
Если вы эгоист, значит, вы рассеиваете свою энергию, поскольку эго существует на поверхности. Эго существует для других, оно должно быть на поверхности. Когда вы абсолютно уединены в своем сокровенном существе, эго не существует. Вы есть, но эго нет, а когда вы есть, причем без эго, ваша энергия громадна. Когда у вас нет эго, вы Бог. Тогда вы неделимы, и источник энергии бесконечен.
На поверхности все разделено, и не только разделено, но еще и пребывает в конфликте. Это все равно как если бы я боролся руками: правой рукой боролся с левой, а левой рукой боролся с правой. Что произойдет? Может ли какая-то рука победить? Нет такой возможности, поскольку обе руки принадлежат мне. Правая рука не может победить, потому что это моя рука, а левая рука не может проиграть, потому что и это моя рука.
Вне обеих рук я един, поэтому невозможна никакая победа. Все победы будут всего лишь снами, притворствами. Я могу одурачить себя, могу положить правую руку поверх левой и заявить: «Победила правая рука». Я могу в один миг изменить ситуацию, то есть положить левую руку поверх правой и сказать: «Победила левая рука». Именно этим вы постоянно занимаетесь.
Если вы боретесь с собой, то победы все равно не добьетесь. Никто не победит и не будет побежден. Вся затеянная вами игра глупа. Но одно точно: если вы все время боретесь с собой, то рассеиваете энергию. Правая рука не может победить, и левая рука не может победить. В конечном итоге именно вы потерпите поражение. Вы совершаете самоубийство, убиваете себя.
Когда вы едины, вы становитесь творцом. Когда вас двое, вы совершаете самоубийство, уничтожаете себя. А как вы раздваиваетесь? Всякий раз, когда возникает самоконтроль, вы становитесь двойственными. Всякий раз, когда вы смотрите на других людей и задаетесь вопросом: «Что они думают обо мне?», вы становитесь двойственными.
Поэтому ничего прекрасного не может возникнуть, когда вы двойственны. Творец должен забыть обо всем на свете, должен выбросить из головы весь мир, только тогда на него сходит нечто из запредельного.
Один великий английский поэт Колридж оставил всего лишь семь законченных стихотворений, и при этом он был одним из величайших мастеров. Он оставил тысячи незавершенных стихов, в общей сложности сорок тысяч стихов. И только семь стихов поэт завершил.
Перед самой смертью кто-то спросил Колриджа: «Что с вами? Весь ваш дом полон незаконченных стихотворений, и к некоторым из них нужно только дописать последние строки, то есть три строки или вовсе одну. Почему бы вам ни закончить такие стихи?»
Говорят, Колридж ответил так: «А кому завершать их? Я ни разу не написал ни единого слова. Когда меня нет, на бумагу что-то сходит. Например, пришло три строки. Я ждал четвертую строку, но она так и не появилась. И я не могу дописать стихотворение, потому что это будет дурным поступком. Я не завершу стихотворение, потому что оно является ко мне с других уровней бытия. Меня не было, когда возникли эти три строки, и я буду во всей своей полноте, когда напишу четвертую строку. Я могу добавить последнюю строку, но она будет фальшивой. Я навяжу стихотворению нечто от себя, и оно не станет течь, оно не будет подлинным, истинным. Что мне делать? Я могу просто ждать».
Колридж ждал некоторые стихи по двадцать лет, потом на него сходила недостающая строка, и поэт вписывал ее в свое стихотворение.
Об одном из величайших поэтов Индии Рабиндранате Тагоре рассказывают, что всякий раз, когда он писал стихотворение или картину, он так терял над собой контроль, что забывал есть и пить, забывал спать. Он даже не осознавал, что перед ним стоит жена, когда она подходила к нему. Итак, когда Рабиндранатом Тагором овладевало творческое настроение, его никто не беспокоил, никто не заходил в его кабинет, никто не проходил мимо его дома. Он пребывал в другом состоянии бытия, поэтому отвлечь его от работы, значило погубить творчество. Три, четыре дня, даже недели, Тагор не ел и не занимался ничем другим. Он становился просто средством, он был цельным.
Так случилось, что книга Рабиндраната «Гитанджали», за которую ему присудили нобелевскую премию, стала всемирно известной. Он перевел ее сам, потому что изначально написал ее на бенгальском языке. Но он не был уверен в своем переводе. Легко переводить прозу, но невероятно трудно переводить поэзию, даже если стихи принадлежат вашему перу.
Поэзия существует где-то за пределами грамматики: в ней больше музыки и меньше языка, в ней больше чувства и меньше мысли. Поэзия текуча, и в этом ее красота, вы не можете удержать ее в шаблоне. Стихи похожи на текучую реку, а не на пруд. Проза похожа на пруд, а поэзия - на реку.
Рабиндранат не оставлял усилий много дней, он работал над каждым словом. И вот он сделал полный перевод своего произведения, но не был уверен в нем, и тогда Рабиндранат попросил Эндрюса помочь ему. Эндрюс был одним из коллег Махатмы Ганди, он очень активно работал ради достижения независимости Индии. Эндрюс прочел перевод и воскликнул: «Чудесно, замечательно! Я поменял бы только четыре слова, потому что они неуместны с точки зрения грамматики». Рабиндранат так и сделал, он поменял только четыре слова и остался очень доволен своей работой. «Вот теперь порядок», - сказал Эндрюс.
Рабиндранат привез «Гитанджали» в Лондон. Прежде публикации своей работы он собрал в доме великого английского поэта Йитса несколько поэтов. В доме собрались почти двенадцать поэтов, все они были известными личностями. Он послушали «Гитанджали», и затем Рабиндранат спросил: «Заметили ли вы какие-то недостатки?» Встал Йитс, он сказал: «В вашей поэме четыре слова некорректны». Рабиндранат удивился. Он ушам своим не поверил, потому что никто не знал о том, что Эндрюс посоветовал ему поменять в поэме четыре слова. «А какие эти четыре слова?» - поинтересовался Тагор. И Йитс назвал как раз те самые четыре слова, добавив: «Поток останавливается именно на этих четырех словах. Эти слова добавил какой-то человек, но только не вы».
Йитс был очень чутким поэтом, и он чувствовал, что река в некоторых местах поэмы становилась прудом, что вмешался кто-то из иного уровня бытия, что нечто преградило путь потоку; река текла уже не так легко, как прежде. На ее пути появился камень, валун. Грамматика похожа на камень, она безжизненна. Тогда Рабиндранат признался: «Да, мне посоветовал эти слова Эндрюс. Он англичанин, и ему лучше знать. Английский - не мой родной язык». Потом Рабиндранат добавил: «А вот слова, написанные мной до того, как их исправил Эндрюс». «Ваши слова неправильны с точки зрения грамматики, но исполнены поэзии, - сказал Йитс. - Они текучи, забудьте же грамматику и возвратите поток».
В самом центре имеет значение лишь поток. Грамматика там неуместна, она существует на поверхности, а в центре есть только поток энергии. Необходим иной уровень бытия. Когда на вас сходит нечто из запредельного, вам нужно быть цельным.
Таковы два уровня существования человечества: двойственность, которую индуисты называют двайтой, это уровень двойственности, и недвойственность, уровень единства, уровень отсутствия двойственности. Когда вы разделены, вы находитесь в этом мире. Когда вы не разделены, вы выходите за его границы, и вы уже не здесь, вы проникли в запредельное. Тогда границы размываются, сливаются в вас. Итак, все усилие должно быть направлено на то, чтобы стать цельным, единым.
Вчера вечером ко мне пришла девушка, она сказала: «Внутри я уже санъясинка». Зачем разделять внешний и внутренний мир? Есть ли в действительности разделение между внутренним и внешним миром? Где проходит эта разграничительная линия? Вы можете начертить линию и сказать, что за ней расположен внутренний мир?
Где же? Вы можете начертить линию в теле? Если тело мертво, вы умираете. Если тела нет, где вы оказываетесь?
В уме? Если ум становится бессознательным, вы тоже становитесь бессознательными. Кто вы без ума? Где вы разделены? Все взаимосвязано.
На поверхности расположен внешний мир, а в центре - внутренний мир, но поверхность принадлежит центру. Вы можете обладать центром без периферии? Каким же центром он будет? Центр принадлежит периферии. Вы можете обладать периферией без центра? Эти понятия взаимосвязаны. Они похожи на два берега реки: река течет посредине, и вы не можете разделить ее.
Вы голодны, но не говорите, что голод имеет внутренний характер, и что вы не можете есть внешнюю пищу. Вы поглощаете пищу, и она становится вашей кровью, потом кровь становится вашей биологической энергией, и уже ваша биологическая энергия становится вашим сердцем, чувствами, а чувства в свою очередь становятся вашим свидетелем, тогда как ваш свидетель становится божественным, высшим. На каждом уровне имеет место тонкая переработка энергии.
Вы едите внешнюю пищу. Как только вы поглотили пищу, вы сразу же начинаете переваривать ее. Несущественные элементы вы выбрасываете наружу, а важные элементы движутся к центру. Вы поглотили пищу, которая стала кровью, костями, плотью, то есть телом. Потом снова начинается переработка элементов. Вы снова поглощаете самую тонкую часть пищи. Она становится вашей биологической энергией, которую ученые называют биоплазмой. Эта часть пищи становится в вас электричеством.
Но потом еще раз начинается новая фаза переработки пищи: самое важное снова поглощается внутренними уровнями, эта пища становится мыслями. Мысль - это тонкая энергия. Потом вы снова движетесь внутрь.
Мышление перерабатывается в чувства, то есть становится вашим сердцем, поэтому любовь пока что скорее тонкая биологическая энергия, нежели мышление, но и эго еще не все.
Снова в любви поглощаются и перерабатываются тонкие составляющие пищи, они становятся вашим свидетелем, вашей медитацией. Тонкие элементы превращаются в вашу осознанность. Но и это не все, потому что свидетель остается. А если есть свидетель, значит, до сих пор имеет место разделение.
Разделение стало узким; вы подходите почти к центру, но разделение все еще есть. Вы свидетель, то есть субъект и объект. Что же вы свидетельствуете? Разделение все еще есть.
Тогда полностью центрируется последний бросок энергии, и объект с субъектом исчезают. И уже нет свидетеля, вы вышли в запредельное. Вы существуете так, как будто вас нет. Вы есть, и вас нет. Вы стали целым.
Вот состояние, последнее состояние, в котором вы, с одной стороны, полностью, абсолютно уничтожаетесь, а с другой стороны, становитесь всем сущим. Сын исчезает, теперь вы становитесь отцом. Теперь Иисуса нет, а существует просто высший отец, поглотивший сына. Где вы проведете линию между тем, что есть вовне, и тем, что есть внутри?
Ко мне приходят много людей, они говорят: «Внутри мы уже санъясины». Но есть ли внешнее разделение? И если вы разделяетесь, то становитесь двойственными. Если вас уже двое, возникает конфликт, начинается вся игра внутренней войны, внутренней политики. Кто над кем будет господствовать? Либо внешнее должно господствовать над внутренним, либо внутреннее должно господствовать над внешним. Если внешнее господствует над внутренним, вы становитесь материалистом. Если внутреннее господствует над внешним, вы становитесь духовным человеком. В любом случае вы половинчаты, а не цельны.
Когда исчезают внешнее и внутреннее, никто ни над кем не господствует, потому что господство - это неблагополучное положение дел. Тот, кто господствует, рано или поздно будет свержен. Угнетатели станут угнетаемыми, а угнетаемые станут угнетателями. Это просто борьба между вашем левой и правой руками, и вся игра - это притворство. Запомните этот парадокс: чем глубже вы погружаетесь в себя, тем меньше остается у вас внешнего мира. Когда вы действительно достигаете сокровенной сферы, внутреннее и внешнее исчезают. Тогда вы ничто и одновременно все.
В школе учительница задавала каверзные вопросы, потом она спросила: «Чарли Браун, какое определение ты дашь слову “ничто”?» Мальчик, нимало не медля, ответил: «Ничто - это шарик без резиновой оболочки».
Стоит удалить с вас оболочку, и вы сразу же превращаетесь в ничто. Но тогда вы становитесь всем сущим, потому что оболочка отделяла вас от целого.
Что представляет собой ваша оболочка? Самосознание, эго - вот ваша оболочка. Когда эго удаляется, вы становитесь одновременно ничем и всем, потому что эти понятия вместе означают одно и то же.
Во-вторых, нужно помнить (возможно, вы наблюдали это в себе и других людях) о том, что существует очень сильная потребность стать бессознательным. Пуритане не могут понять этот момент, моралисты не способны осознать его, отсюда привлекательность всех типов алкоголя, наркотиков, химических опьяняющих средств. Почему? Проповедники все время читают проповеди против наркотиков, но они не изменили ни одного человека. Ни один единственный человек не преобразился благодаря подобным проповедям. Человечество постоянно движется по своему пути. Пуритане неустанно осуждают этот путь, но их никто не слушает.
Такое положение дел не может быть обыкновенным. Здесь есть необычный момент. Поэтому так трудно изменить алкоголика. Это невероятно трудно, почти невозможно. Почему люди так стремятся стать бессознательными? Потому что самоконтроль стал болезнью, обузой. Есть только два способа избавиться от самоконтроля. Во-первых, впасть в бессознательность, а во-вторых, стать в высшей степени сознательным. Стремиться или к сверхсознанию, или к бессознательности. Самоконтроль - это сильное напряжение, тревожность и душевные муки. Вы устремляетесь или к алкоголю, или к Богу.
Бог и дьявол, Бог и алкоголь - это в действительности не противоположные понятия. Если Бог - это высшее сознание, тогда бессознательность будет его противоположным полюсом.
Как-то раз поборница благочестия, пытавшаяся обратить людей к религии, боровшаяся с грехами, алкоголем, пришла к мулле Насреддину. Она сказал: «Когда я пришла к вам в прошлый раз, вы были трезвы, чем чрезвычайно порадовали меня. Но теперь вы снова пьяны, я очень огорчена». «Я и в самом деле пьян, - признался Насреддин, лучась радостью. - А теперь моя очередь радоваться».
Алкоголь, бессознательность могут и не дать вам радость, но это хотя бы помогает вам забыть свое несчастье. Вы забываете свои тревоги, и благодаря химической помощи отказываетесь от разделения, двойственного существования, самосознания.
Самосознание - это величайшее напряжение ума. Поэтому вы иногда хотите быть одинокими, хотите отправиться в Гималаи и забыть все общество. Вопрос не в обществе, просто в присутствии другого человека очень трудно не контролировать себя, то есть не осознавать себя. Правильно сказать и так, и иначе.
Вам трудно забыть о себе, когда рядом с вами другой человек. «Ты» порождает в вас «я», это две полярности. Когда рядом с вами никого нет, и вы находитесь в уединении, вы чувствуете некоторое расслабление. Поэтому люди уходят в леса. Но и там им становится скучно, потому что когда вы одиноки, вы не напряжены, но появляется скука, так как исчезает и волнение.
Волнение - это та же тревожность, а тревожность - это то же волнение. Если вы охвачены волнением, то не можете быть медитативными, не можете попасть в уединенное место, не можете погрузиться в себя, потому что вы будете одиноки и не будете чувствовать волнение. Для волнения необходим другой человек. Как вы можете взволноваться в уединении? Для любого события необходим другой человек. Итак, если вы одиноки, вам становится скучно. Если вы живете в обществе, живете в отношениях, тогда вы становитесь очень напряженными.
Итак, бегство в одиночество вам не поможет. Но если вы сможете отказаться от своего самоконтроля, живя в обществе с другими людьми, тогда, стоит вам только суметь отбросить свой самоконтроль, и из ваших отношений тотчас же исчезнут напряжение и скука, и жизнь станет постоянным праздником без всякого волнения. И это самое безмолвное празднование. Это радость, но без всякого волнения, невероятно спокойное счастье, глубокая удовлетворенность, но без всякого волнения. Будда полностью удовлетворен, но в нем отсутствует волнение. Он просто реализован. Будда ничего не достиг, у него не возникло ничего нового, но он просто стал самодостаточным, а это и есть невероятно спокойное состояние наслаждения, спокойное состояние блаженства.
Помните о том, что существует различие между блаженством и счастьем. Счастье - это волнение, а блаженство - это счастье без волнения. Если есть волнение, тогда рано или поздно вам станет скучно, потому что волнение сохраняется только среди новизны. Но как вы можете быть постоянно взволнованными одним и тем же?
Вас волнует женщина или мужчина, но как только медовый месяц проходит, стихает и волнение. Почти всегда в конце медового месяца брак заканчивается, и супруги просто рутинно ведут совместную жизнь, ведь вы ищете волнение, а оно не может длиться вечно. До тех пор пока ваша любовь не станет прохладной (запомните, что не холодной, а именно прохладной, ведь холод - это смерть, а прохлада - это жизнь, но здесь нет никакого волнения), она неизбежно будет превращаться в скуку.
В мире все заканчивается скукой, иначе и быть не может. Когда вы достигаете сокровенной сути своего естества, вы счастливы без всякой причины, счастливы без всякого повода, счастливы без всякого волнения. У вас не будет скуки. А в любви случаются и такие вещи.
Вам нужна любовь, потому что только в любви вы теряете самообладание, только в любви другой человек исчезает. Не нужно быть «я». Вы можете быть одинокими с тем, кого любите. Даже если рядом с вами присутствует любимый или любимая, вы все равно можете быть одинокими. Самый большой плюс в любви заключается в том, что она помогает отбросить самоконтроль.
Но если вам нужно постоянно носить присутствие другого человека, если вам нужно соответственно вести себя, если вам нужно выполнять правила, если вам нужно строить планы даже в любви, то есть что говорить и что не говорить, тогда такая любовь рано или поздно станет кислой, горькой, поскольку в ней имеет место самоконтроль.
Помните о том, что любовь сложнее медитации, так как смысл любви в том, чтобы жить с другим человеком, но без самости. Смысл медитации в том, чтобы жить с самим собой, полностью забыв о другом человеке. Медитация - это менее трудное измерение в отличие от любви. Поэтому люди, которые могут любить, не нуждаются в медитации, они достигают истины через любовь.
Иисус говорит: «Бог есть любовь». Но любить очень трудно. Это трудное дело, поскольку к вам приходит другой человек вместе со всеми своими трудностями. Другой человек болен, и вы тоже больны. А когда встречаются два больных человека, их недуги не просто удваиваются, а умножаются многократно. Любить очень трудно, но если вы умеете любить, тогда вам не нужна никакая медитация. Любовь станет вашей медитацией, и вы достигнете истины через нее. Если же вы не умеете любить, если вы считаете любовь трудным делом, тогда медитация для вас - это единственная дверь.
Только один человек из миллиона достигает истины через любовь. Если вы становитесь медитативными, любовь тоже становится легкой, и тогда вы можете любить. Если вы любите, тогда медитация приходит как тень любви.
Вам нужно решить, как отказаться от самосознания. Есть два метода, первый из которых заключается в любви, отношениях, в жизни с другим человеком, в росте; и это трудный путь, невероятно тернистый, нет более трудного пути. А второй способ заключается в жизни среди медитации. Вам следует сделать выбор.
Если вы будете расти в любви, тогда медитация придет как тень. Любовь и медитация - это две стороны одной монеты: если вы овладели одной стороной, то вторая сторона становится вашей естественный образом. Если вы будете медитировать, тогда следом за медитацией появится любовь. Если вы будете любить, тогда следом за любовью появится медитация. Вам нужно принять для себя решение.
Медитация - это более легкий способ, а любовь - это более трудный способ. Как только вы захотите без всякой нужды практиковать трудный способ (а решать вам), любовь тотчас же последует за медитацией. Я полагаю, что девяносто девять человек из ста должны практиковать медитацию, и потом в них зародится любовь. Только один процент людей может развиваться через любовь, и тогда возникает медитация. Так обстоят дела, такова ситуация. Но одно точно: в любом случае самоконтроль необходимо отбросить. А теперь попытаемся понять эту притчу.
Над вратами храма Оаку в Киото начертаны такие прекрасные слова: «Первый принцип». Люди приходят из дальних и близких уголков страны, чтобы полюбоваться надписью. Первоначально буквы на бумаге написал мастер Козен.
Дзен использует все типы искусства для роста в медитации. Каллиграфия - это один из типов искусства. Если вы видели японскую или китайскую каллиграфию, значит, вы осознаете некое качество, увидите поток. Никакой другой язык не передает этот момент, поскольку все остальные языки обладают алфавитами. Дальневосточные языки, то есть китайский и японский, построены не на основе алфавита. Это иероглифическая письменность; здесь понадобиться не ручка, а кисточка, и этой письменность свойственен некий поток.
Итак, каллиграфия - это не только написание знаков, в ней есть нечто еще. В каллиграфии присутствует мастер, пишущий знаки, поток. Менять ничего нельзя, вы не можете исправлять написанное. Следует выводить иероглифы одним движение кисти. Мастер должен быть очень искусным, и он должен быть очень внимательным. Менять написанное нельзя, ничего невозможно исправить. Если вы исправляете иероглифы, то тем самым теряете суть, поскольку тогда в дело вмешивается эго. Вам нужно просто течь вместе с потоком.
Это картинки, и главное не в том, что написано, а в том, что скрыто. Вы удивитесь. На дверях храма написаны только такие слова: «Первый принцип». Что заключает в себе это послание? Выражение «первый принцип» ничего не говорит. Если вы прочтете слова «первый принцип», что вы поймете с того? В этих словах нет никакого послания.
Первый принцип - это «поток», причем это слово не написано. Это понимание приходит косвенным образом. Если вы всмотритесь в каллиграфию, то обнаружите первый принцип, поток. Если вы сможете течь, если ваша энергия сможет течь без всяких препятствий, тогда вы достигнете цели. Но как только вы начинаете контролировать себя, тотчас же возникает препятствие.
Это все равно как засыпать. Если вы начинаете контролировать себя, то не можете уснуть. На Западе люди страдают от бессонницы, рано или поздно весь мир станет мучиться от отсутствия сна, потому что для того чтобы спать, необходимо не осознавать себя.
И все-таки вся цивилизация учит вас тому, как активнее осознавать себя, то есть ходить, делать, что-то предпринимать в жизни -вас учат только тому, как быть тонким эгоистом. Западные психологи утверждают, что необходимо наличие зрелого эго. Вся работа Востока сводится к тезису о необходимости отсутствия эго. На самом деле, когда вы лишаетесь эго, только тогда вы становитесь зрелыми, и ни секундой раньше.
Эго - это юношеское явление. Оно ребячливо, глупо, дурашливо, поскольку из-за него вы просто отрезаете себя от вселенского потока. Тогда вы уже не часть потока. Это как если бы волна в океане заявила: «Я сама по себе, и я не принадлежу океану. У меня нет ничего общего с океаном, я существую отдельно от него». Эго - это разделение. Всякий раз, когда волна заявляет о своем отдельном существовании, она проявляет глупость. Волна едина с океаном, в ней бушует океан.
Настоящая зрелость заключается в том, чтобы достичь состояния отсутствия эго, то есть стать шариком без оболочки. Тогда вы становитесь полностью зрелыми, Буддой, пробужденным человеком. Западная психология учит вас тому, что вы должны стать зрелым эго. Замечательно. Если вы становитесь зрелым эго только для того, чтобы потом отбросить его, в этом нет ничего дурного, поскольку вы можете отказаться только от той вещи, которая есть у вас.
Обретите эго, это нормально, но не попадайте ему в плен. Эго следует обрести, а потом отбросить. Вам нужно получить эго, поскольку если у вас нет эго, тогда как вы добьетесь сдачи? Для вас этот момент становится постоянной трудностью.
Ко мне приходят выходцы с Востока, то есть индусы, японцы и прочий народ. Все они могут очень легко сдаться. Они почти готовы сдаться, но им нечего сдавать. Ко мне также приходят выходцы с Запада. Они настроены очень жестко против сдачи, но им есть что сдавать. Если они сдадутся, то вырастут. А восточным людям прежде сдачи необходимо обрести зрелое эго.
Запомните, что вы можете сдать только то, что у вас есть. Если у вас нет эго, тогда что вы сдадите? Западная психология делает первый шаг, а восточная психология делает последний шаг. Эти ветви психологии дополняют друг друга. До тех пор пока не встретятся западная и восточная религия, человек будет пребывать среди бед и неприятностей.
Что содержится в выражении «первый принцип»? Ничего. Но суть не в выражении «первый принцип», не в словах. Суть заключалась и заключается в том, что мастер делает слова таким потоком, что в них не остается даже прикосновения самосознания. Тот, кто любит читать между строк, сможет прочесть надпись на воротах храма.
Почему же эти слова написаны на дверях? Потому что это врата храма. Если вы контролируете себя, значит, не можете войти в храм, таков первый принцип. Если у вас есть самосознание, эгоистический ум, тогда вы не можете войти в храм. Если вы отбросите самосознание, только тогда вы сможете войти в храм.
Что такое храм? Пустота. Это не что-то, окруженное стенами, а именно пустота. Вы отбрасываете внешнее эго. Задача мастера заключалась в том, чтобы написать эти слова в таком потоке, при котором во время начертания слов в них не попал ни один единственный намек на самость. Трудная задача, поскольку вы не сможете судить о надписи до тех пор, пока не узнаете, как самоконтроль может разрушать поток. Первый принцип заключается в том, чтобы быть таким потоком, при котором «я» не препятствие, и вы просто живете, отпустив себя.
Нет ничего похожего на японскую или китайскую каллиграфию. Никакой язык не может сделать ничего подобного, только эти языки обладают такими способностями. Это рисунки, текучие линии, которые наносятся кистью. Для этого нужны годы обучения. Сначала человек должен выучить искусство каллиграфии, но знание одной каллиграфии не поможет, потому что суть не в ней. Очень эгоистичный человек может набить руку, но все равно не преуспеет в написании иероглифов.
Сначала несколько лет нужно учиться каллиграфии, а потом мастер говорит: «А теперь воздерживайтесь от учения в течение нескольких лет, забудьте о каллиграфии». И ученик на три или четыре года должен забыть о каллиграфии. Он будет заниматься другими вещами, то есть работать в саду, убираться по дому, выполнять миллионы хлопотных работ, но не будет заниматься каллиграфией. Он должен полностью забыть о каллиграфии, чтобы искусство не осталось в эго, на поверхности, а погружалось все глубже и глубже, проникнув в самый центр, опустившись на самое дно реки.
Потом мастер говорит: «Теперь ты можешь заниматься каллиграфией. Но рисуй иероглифы без самоконтроля, как будто ты не деятель, как будто через тебя это делает другой человек». Вы становитесь просто инструментом и просто движетесь вместе с энергией. Вот суть, и именно такие слова следовало начертать на вратах храма.
Первоначально буквы на бумаге написал мастер Козен. Когда Козен выводил буквы, рядом с ним стоял ученик, разводивший чернила.
... рядом с ним стоял ученик, разводивший чернила. Чернила нужно постоянно разводить, чтобы они были свежими. Каллиграфы не пользуются готовыми чернилами. Все это символы: все должно быть свежим, движущимся в мгновении. Рядом с мастером стоит ученик, он все время мешает чернила, в то время как мастер рисует иероглифы.
Но когда ученик увидел первую завершенную иероглифическую надпись, он сказал: «Не очень хорошо». Когда Козен делал первые попытки, его трудность заключалась в том, что он тотчас же осознавал присутствие ученика, который стоял рядом с ним и оценивал его работу. Когда кто-то судит вас, очень трудно отделаться от самоконтроля. Мастер стал контролировать себя. У него чуть-чуть дрожала рука, он немного боялся, слегка подгонял себя, потому что ученик судил о его каллиграфии. Мастер наполнился страхом, он стал несколько нервничать.
Однажды муллу Насреддина пригласили прочитать доклад в женском клубе. К нему подошла женщина и спросила: «Вы нервничаете?» А он как раз должен был выйти к трибуне через несколько минут. Насреддин ответил: «Нет, я никогда не нервничал, ни разу в жизни!». Но его голос дрожал, когда он произносил эти слова. «Тогда что вы делаете в женском туалете?» - поинтересовалась женщина. Насреддин так нервничал, что не заметил, что зашел в женский туалет. Мулла Насреддин не осознавал свое поведение, он просто ходил взад-вперед.
Когда вы нервничаете, вы не в себе. Когда вы контролируете себя, вы не представляете себя истинного. Вы боитесь, дрожите, потому что другие люди решат, хвалить вас или нет. И вас охватывает страх.
Я слышал, что мастер дзен Бокудзю говорил с учениками, даже когда иной раз они не приходили вовремя. Он начинал говорить, но его никто не слушал. Иногда он говорил так долго, что ученики просто разбегались, но Бокудзю все равно говорил.
Как-то раз мне встретился такой человек. У меня был учитель, редкий учитель. Я был единственным студентом по его предмету, поэтому он сказал мне: «Запомни одно, потому что я не придерживаюсь правил. Дело в том, что, начав говорить, я уже не осознаю время, поэтому если тебе станет не по себе, или ты захочешь в туалет, тогда просто встань и выйди из зала, не мешая мне. А потом тихо вернись, сядь, а я все это время буду говорить. Я не смогу прервать поток слов, когда тебя не будет передо мной, поэтому сам решай, выходить тебе или нет, главное - не мешай мне. И не жди, потому что никто не знает, когда я остановлюсь. Я могу начать, когда прозвенит звонок, но не смогу остановиться, поскольку меня не сможет унять звонок. Он сможет подвигнуть меня начать говорить, но как же он остановит меня? Как я смогу остановиться, не завершив мысль? Мне придется все упорядочить. Итак, если тебе наскучит слушать меня, просто покинь зал». Я часто испытывал учителя: выходил на полчаса, а когда возвращался, он по-прежнему говорил, хотя в зале никого не было.
Человек такого типа не мог нервничать, потому что ему не было дела до того, слушает его кто-то или нет. Его не интересовало, судит его кто-то или нет. Но Козен обращал внимание на такие вещи, и значит, он еще не был совершенным мастером. Этот случай показывает, что его больше интересовало суждение других людей, нежели собственное дело. Этот мастер до сих пор не был центрирован. Он был почти в центре, приблизительно в центре, но еще чего-то недоставало.
«Не очень хорошо», - сказал ученик после первой попытки Козе-на. «Хуже, чем первая попытка», - отозвался ученик о второй попытке мастера. И так далее.
Наверно, Козен все больше приходил в смятение.
После шестидесяти четвертой попытки чернила закончились, и ученик пошел делать новые чернила. «Начерчу-ка я быстро надпись остатками чернил, пока ученик готовит новую порцию», - подумал Козен.
Ученик вышел. И пока он мешал чернила, Козен захотел сделать последнюю попытку. Дело в том, что когда ученика не было рядом, этот мастер не контролировал себя, ведь никто не судил о его работе.
«Начерчу-ка я быстро надпись остатками чернил, пока ученик готовит новую порцию», — подумал Козен.
Когда нет ученика, эго тоже в стороне. Когда нет ученика, Козе-на тоже нет. Козен не мог не быть, пока ученик был рядом с ним. Ему приходилось быть как раз из-за ученика. А когда ученик вышел, вместе с ним вышел и Козен. Коридор открылся, в нем никого не было. Исчезли и ученик, и Козен.
Ученик, вернувшись, пристально осмотрел последнюю надпись и воскликнул: «Шедевр!»
Как Козену удался шедевр? Шестьдесят четыре раза он терпел неудачу, а на шестьдесят пятый раз ему удался шедевр. Как он сумел прекрасно написать иероглифы? Он писал их шестьдесят четыре раза, а на шестьдесят пятый раз он просто исчез, когда рисовал надпись. За него иероглифы начертало запредельное.
Запредельное действует, когда вас нет. А когда вы есть, запредельное не может действовать, поскольку вы мешаете ему.
Эта надпись не просто стала шедевром, но благодаря ей Козен стал совершенным мастером. Больше никто никогда не отвлекал его внимание, Козен перестал нервничать и контролировать себя. Ничего подобного больше не повторилось! Его надпись стала откровением, осознанием истины. Он увидел суть вопроса. Дело было не в ученике, а в самом мастере. Дело было не во взгляде и суждении ученика, а в эго самого мастера.
Итак, никогда не думайте о том, какого мнения держатся другие люди о вашей медитации. Никогда не задумывайтесь о других людях, то есть о том, почему они судят вас, и как они судят вас. Такие суждения - их дело, пусть они сами занимаются своими суждениями, к вам они не имеют никакого отношения. Занимайтесь самим собой, причем в полную силу. Полностью сотрите себя, и тогда все начнет происходить естественно.
В тот миг, когда удаляется деятель, все начинает происходить естественно, потому что трудность как раз в деятеле. Пусть все будет спонтанным. Если медитация не спонтанна, значит, вы все еще сами вызываете ее. Вы до сих пор деятель, вы все еще наблюдаете за тем, какого мнения о вас придерживаются другие люди, считают ли они вас безумцем. Если вас занимает их суждение, значит вы не в силах быть цельными, и вы разделены.
Только эго думает о других людях, потому что оно зависит от других людей. Это не что иное, как собрание мнений других людей, чужих суждений о вас. Вы постоянно действуете напоказ, вы что-то демонстрируете и задаетесь вопросом: «Что думают обо мне другие люди, что они говорят обо мне?» Ваше эго поддерживает свое существование благодаря другим людям, так оно все больше укрепляется и кристаллизуется.
Вы когда-нибудь замечали, что всякий раз, когда вы не думаете о других людях и не интересуетесь их мнением о себе, в вас тотчас же появляется другой, незаблокированный поток энергии. Препятствий нет, и река течет в океан? Тогда все ваши поступки становятся шедевром, причем любые поступки! Теперь у вас абсолютно другое качество. Вы существуете цельно на другом уровне бытия, и все ваши поступки, даже самая незначительная мелочь, становится первым принципом.
Если вы цельны, тогда даже если вы снимете ботинки перед тем, как войти в этот дом, вы сделаете это по-другому. Ваше поведение становится первым принципом.
Если каллиграфия, просто два слова «первый принцип», может стать великим посланием, тогда почему бы посланием ни стать ботинкам? Ваша походка становится первым принципом. Вы ходите, не контролируя себя, то есть как животное, как птица, или же вы сидите под деревом словно дерево, не осознавая себя. И тогда тотчас же в вас начинают течь многие миллионы процессов. Единственная трудность в том, что вы есть, и единственное решение заключается в том, чтобы вы исчезли.
Просто освободите путь. Не стойте столбом, пропустите поток, отойдите в сторону. Это трудно сделать, отсюда и название: первый принцип. Но стоит вам суметь сделать это, и двери храма открываются, вы вошли в него. Никто не загораживает вам путь, кроме вас самих.
Понаблюдайте за своим поведением, и вы всякий раз будете обнаруживать эго. Люди, читающие молитвы, всегда озираются по сторонам. Они приходят в мечеть и глядят на людей. Они приходят в храм и глядят на людей. Если они среди множества людей, тогда такие прихожане пылко читают молитву. Если же на них никто не смотрит, тогда они читают молитвы спешно, как будто их молитва обращена не к Богу, а к зевакам.
Такие вещи случаются постоянно, чем бы вы ни занимались. Вы наслаждаетесь не делом, а мнениями других людей. А какая ценность в их мнениях, какой в них толк, и зачем вы здесь находитесь? Только для того, чтобы другие люди решили, что вы очень хороший, религиозный человек, который занимается медитацией, ищет истину? Такое впечатление, словно для вас слова других людей о том, что вы великий искатель истины, важнее самой истины.
Ко мне каждый день приходят люди. Я наблюдаю за ними. Человек заявляет мне, что в его позвоночнике что-то происходит, а вижу, что у него просто болит спина. Он приходит ко мне, а я заявляю ему: «У тебя просто болит спина, сходи к врачу». И этому посетителю становится не по себе. Если же я говорю: «Так поднимается кундалини» и смотрю в его лицо, он чувствует себя совершенно замечательно. Из ста случаев девяносто девять - это просто боль в спине. Человек говорит: «Что-то происходит в районе моего третьего глаза». Но это не что иное, как мигрень. Если же я говорю: «Прими аспирин или другую пилюлю», ему просто становится не по себе. Я вижу дурное расположение духа на его лице. Этот человек пришел ко мне ради какой-то цели, чтобы я признал, что он растет, чего-то достигает. Но через мигрень никто никогда не достиг истины. Нужно оставить позади не только мигрень, но и саму голову.
Понаблюдайте за собой, будьте внимательны к своим поступкам. Не будьте глупцом и не дурачьте себя. Это так легко сделать, но высшее может проявиться только тогда, когда исчезнет эта глупость. Ничто больше не поможет вам. Пока в вас есть желание накапливать мусор вокруг своего эго, наблюдайте за всеми своими поступками и оставайтесь бдительным. Не болтайтесь вокруг да около как лунатик и не пытайтесь искать признание других людей. Просто будьте бдительным, наблюдайте и ждите, тогда высшее проявится в вас. Благодаря своим наблюдениям вы исчезнете. Забыв о других людях, вы забудете о собственном эго.
Даже с Богом у людей такие же отношения. Они молятся громко, чтобы просто получить признание высшего. Но признание не может прийти из этого источника, поэтому люди создали посреднические агентства, то есть священников, попов, которые могут признать ваши достижения.
Бог никогда не восхваляет вас. Бог обращает на вас внимание, только когда вас нет, в этом вся неприятность. Поэтому существуют священники, ведь они могут признать ваши достижения. Они могут сказать вам: «Да, ты растешь». Если вы растете, тогда вам не нужно никого спрашивать. Ваш рост сам скажет все за себя, и даже если весь мир откажет вам в признании, вам все равно. Если вы растете, об этом заявит сам ваш рост. Вы почувствуете свое развитие, вы реализуетесь благодаря нему. Вы не будете просить Бога, и он не дает вам признание.
Поэтому в двадцатом веке мы говорим, что Бог умер. Как Бог может быть живым, если он не дает нам признание? Как Бог может быть живым, если он не приходит и не протягивает нам официальное свидетельство? Бог должен признать нас, только тогда мы признаем, что он жив.
Мы хотим довести свои эго до самого конца, потому что он не подтверждает наше движение вверх. До тех пор пока вы тоже не станете никем, как Бог, вы не сможете встретиться с ним. Мы создали священников, построили грандиозные церкви, которые выдают нам удостоверения.
Я знаю одного человека. Он главный настоятель маленькой мусульманской общины в Индии. Он выдает письмо, в буквальном смысле письмо. В этом письме на имя человека, который вот-вот умрет в Боге, этот священник пишет, что такой-то господин пожертвовал столько-то, сделал то и это, пусть же Бог позаботится о нем. Это письмо следует положить в могилу вместе с покойником. И люди невероятно счастливы. Они делают денежные пожертвования, постятся, молятся, чтобы просто получить большое удостоверение. Вы умираете, и вас кладут в могилу с этим письмом в руках.
Как-то раз я разговаривал с членами этой общины. Я сказал им: «Выкопайте себе могилы и найдете в них эти письма». Но они боялись копать себе могилы, потому что если бы они нашли на их дне письма, тогда рухнула бы вся их стройная система взглядов. Что им тогда делать? Кто будет признавать их рост?
Не просите признание, поскольку всякое признание - это усилие эго. Не смотрите на других людей, а просто наблюдайте за самим собой. Вы сами знаете, когда растете. Вы сами знаете, когда цветете. И вы узнаете, когда обретете благословение. Если вы растете, вы не можете не осознавать свой рост. Нет сомнений в том, что вы осознаете свой рост.
Но так как в своей жизни мы постоянно живем с другими людьми, всегда заглядываем в их глаза, угадываем их чувства, задумываемся об их мнениях, мы бесконечно длим нынешний образ жизни. Так привычка становится твердым шаблоном. Переходя в другой мир, вы несете с собой прежнюю привычку.
Несколько дней назад ко мне пришел человек. Он сказал: «Я стал просветленным». «Очень хорошо, - ответил я. - Вам больше нечего делать. Зачем же вы пришли ко мне?» «Чтобы просто проверить, просветлен ли я», - ответил он. Что же это за просветление, в котором человек не уверен?
Однажды против муллы Насреддина возбудили дело. Он напился и кого-то оскорбил, поэтому его поволокли в суд. «Насреддин, ты снова здесь? - воскликнул судья. - Виноват ты на этот раз или нет?» «Виноват, ваша честь, - ответил Насреддин, - но я хотел бы, чтобы меня допросили для полной убедительности». Никто не уверен даже в отношении себя, и каждый смотрит на другого человека.
Как-то раз муллу Насреддина спросил его четырехлетний сын: «Папочка, почему ты женился на мамочке?» Мулла Насреддин обомлел, смотрел несколько секунд на ребенка, а потом ответил: «Ты тоже не уверен в моем поступке? Ты тоже спрашиваешь о причине? А я сам наверняка не знаю». А потом Насреддин добавил: «Если ты однажды разузнаешь, почему я женился на мамочке, расскажи мне об этом, пожалуйста».
Вы живете в неуверенности, вы питаете уверенность только в отношении признания других людей. Когда вы начинаете приближаться к запредельному, в признании нет никакой потребности. Об этом гласит надпись на дверях храма, вот первый принцип: отбросьте себя, полностью отбросьте себя. Вам не позволяют войти в храм. Разрешение вы получаете, когда вас нет. Тогда вы течете в храм, тогда ваша энергия не встречает препятствия.
Сделайте такую попытку: будьте внимательны, живите в мире так, будто вы одиноки, словно вокруг никого нет. Живите в мире так, будто вы абсолютно одиноки, и в мире вообще никого нет. Если никого нет, тогда ваш самоконтроль постепенно исчезнет. Тогда ученик выйдет, а вместе с учеником выйдете и вы.
«Начерчу-ка я быстро надпись остатками чернил, пока ученик готовит новую порцию», - подумал Козен. Ученик, вернувшись, пристально осмотрел последнюю надпись и воскликнул: «Шедевр!»
Если вы сможете убрать себя с пути, тогда все ваше существо воскликнет: «Шедевр!» Так вы становитесь шедевром. В мире два типа творцов. Творец первого типа работает с объектами. Это поэт, художник - они работают с объектами, создают произведения искусства. Творец второго типа - это мистик, он создает самого себя. Он работает не с объектами, а с субъектом, то есть он работает над собой, над своим бытием. Это и есть настоящий творец, настоящий поэт, потому что он делает себя шедевром.
Вы носите в себе скрытый шедевр, но именно вы стоите у себя на пути. Просто отойдите в сторону, тогда проявится шедевр.
Каждый человек представляет собой шедевр, поскольку Бог никогда ничего не порождает ниже уровня шедевра. Каждый человек носит в себе скрытый шедевр на протяжении многих жизней, не зная о том, кто он, и просто пытаясь внешне стать кем-то. Откажитесь от идеи стать кем-то, потому что вы уже шедевр. Вас нельзя усовершенствовать. Вам нужно только приблизиться к своему шедевру, познать и осознать его. Вас создал сам Бог, и вас невозможно усовершенствовать.
Здесь я не учу вас совершенствовать свою жизнь. Нет, только не я. Я просто учу вас познавать жизнь, которая уже вокруг вас, и которая всегда была с вами, учу познавать нынешнюю жизнь.