Глава 5 Продолжай! Продолжай!
Глава 5
Продолжай! Продолжай!
8 июня 1986 года
Вопрос первый:
Возлюбленный Ошо,
В своих эпосах «Илиада» и «Одиссея» Гомер рассказывает о приключениях Одиссея. По пути домой его корабль проплывает возле края лотофагов. Издалека доносится песнь сирен, которая завораживает путешественников и вынуждает их свернуть с курса и плыть по направлению к чудесному звуку.
Одиссей тщетно пытается удержать корабль по курсу. Его друзья прыгают с корабля и принимаются остервенело глотать нектар лотоса, который им прямо в рты вливают невообразимо прекрасные женщины. Вскоре усыпляющий и чарующий нектар притупляет их чувства, затуманивает им глаза, и они впадают в бесконечный сладостный экстаз. Одиссей пытается остановить этот беспорядок, но сам оказывается не в силах сопротивляться прекрасным женщинам-лотофагам. Его сильно лихорадит, но он умудряется спастись и продолжить свой нелегкий путь домой. Он возвращается, но значительная часть его команды погибает.
Ошо, не мог бы ты поговорить о значении этой истории для ищущего? Есть ли саньясинская песнь сирен?
Это не реальная история, это притча. На пути к истине человек может повстречать немало мест, которые могут его остановить, потому что радости и удовольствие - это, на самом деле, иллюзии. Нужно постоянно быть начеку со всеми прекрасными ощущениями, встречающимися по пути, потому что ни одно ощущение не может быть истинным. Истина - это не ощущение. Истина случается, когда все ощущения оставлены позади. Истина - это чистое бытие.
Медитирующий человек время от времени чувствует, будто он прибыл к цели, что идти больше некуда. Эти мгновения настолько прекрасны и так новы - раньше вы не испытывали ничего подобного. Поэтому вы просто не верите, что бывает нечто еще более лучшее, еще более приятное, еще более блаженное.
Одна из самых первых и самых известных западных книг о дзене - это «Дзен-буддизм» Кристмаса Гамфри. На самом деле, Гамфри очень хотел назвать ее «Продолжай». Он даже упомянул об этом в предисловии, но название «Продолжай» не было очень броским, поэтому он его заменил. Однако «Продолжай» более точно соответствовало бы смыслу.
На этом всегда делал упор Будда, и это немаловажно. Когда к нему подходил кто-нибудь из учеников и описывал свои переживания в медитации -как это было прекрасно, как мне было хорошо, какое я испытал блаженство,
- Будда говорил: «Продолжай, не застревай на достигнутом. Впереди тебя ждет еще большее».
И так было всегда, с чем бы вы к нему ни пришли и что бы ни сказали. Он лишь говорил: «Продолжай. Не останавливайся. Я знаю, что хочется остановиться, потому что ты просто не можешь вообразить, что возможно нечто большее, но я тебя уверяю: большее возможно». И однажды ученик приходил к Будде, касался его ног и тихо садился рядышком. Тогда Будда спрашивал: «Ну, как твои переживания?» И ученик смеялся и отвечал: «Ты все толкал меня, и толкал, и толкал. Теперь больше нет никаких переживаний. Есть просто бытие. Его красота и его благословение теперь отличаются качественно. Нельзя даже сказать, что я чувствую в тысячу раз больше -это было бы неверно. Количественно это описать нельзя, Отличие в качестве, и теперь я благодарю тебя за твое терпение - я приходил к тебе со своими переживаниями, и ты не уставал отсылать меня обратно с одними и теми же словами: «Продолжай. Не останавливайся»».
Именно это «продолжай» Гамфри и собирался использовать в качестве названия своей книги, но в конце концов он передумал, решив, что такое название не примет рынок. И, наверное, он был прав: «Продолжай» как название книги звучит довольно плоско.
Притчи Гомера не были поняты на Западе так, как их следовало бы понять. Это история духовного роста. Вы не раз будете оказываться в таком состоянии, когда у вас будет чувство, что время остановилось - потому что ваши ощущения очень сильны, и вам просто не поверить, что можно идти еще дальше.
Ваш ум, который без конца зудел «хочу больше» - во всем ему было нужно больше, - внезапно замирает. Он не может осознать, что есть нечто большее. Но именно в этот момент мастер говорит вам продолжать: «Не привыкай к ощущениям, какими бы прекрасными они ни были. Не становись лотофагом, потому что это сделает тебя бессознательным. Блаженным, но бессознательным; блаженным, но глубоко спящим».
Но не ради этого сна вы начинали свой путь. Вы отправились на поиски себя, за полным пробуждением. Притча эта проста, если ее верно понять, но Гомер наверняка что-то позаимствовал из восточных сказаний. Вот почему на Западе нет толкований «Одиссее». Для Запада это просто сказка: красивая, но всего лишь сказка. Но на самом деле это история о подлинной экзистенциальной и экспериментальной действительности человеческого стремления к высшему смыслу жизни.
Так что запомните: продолжайте до тех пор, пока идти будет больше некуда, пока идти будет больше некому, пока не исчезнет все: путь, цель, сам идущий, - и не останется одна лишь чистая тишина бытия.
Вопрос второй:
Возлюбленный Ошо,
Когда мы спим, наше подсознание выражается во снах. Но почему мы иногда спим без сновидений? Почему подсознание замолкает? Кажется, что в подсознании хранится много подавленного, что требует выхода. Действует ли в таком случае сновидение как предохранительный клапан, который выпускает немного пара, чтобы скороварка подсознания не разлетелась на куски от повышенного давления?
Нет, это не так. В соответствии с восточными представлениями о психологии, ум делится на четыре части, а не на две, как считает западная психология - на сознание и подсознание. С точки зрения западного деления на сознание и подсознание твое сравнение вполне уместно.
Но дело в том, что ум и в самом деле состоит из четырех частей: бодрствующая часть, которую можно сравнить с сознательным умом; спящая часть, видящая сны, которую можно сравнить с бессознательным умом; затем третья, спящая часть, но лишенная снов - Западу только предстоит открыть ее; и четвертая часть - подлинное бодрствование. Бодрствование первой части ума только лишь называется бодрствованием, но по-настоящему пробуждена только четвертая часть. Вторая спит и видит сны, но сон со сновидениями - это неспокойное состояние. Из восьми ночных часов в течение шести вы видите сны и лишь два часа вы спите спокойно. Эти два часа относятся к третьей части ума, которую западная психология пока еще не приняла, ей это только предстоит.
Эти два часа спокойного сна разбиты на куски: пара минут здесь, пара минут там, но в целом из восьми часов сна лишь два часа приходятся на спокойствие, на сон без сновидений, который вас омолаживает и освежает.
Именно поэтому в это время сны прекращаются: снов нет, потому что нет подавления. Подавление относится только ко второй, бессознательной части ума, и таким образом все сны хранятся в подсознании. Третья часть ума глубже подсознания; это тоже подсознание, но только более глубокое, настолько глубокое, что в нем исключено даже сновидение.
И эти два часа - наиболее ценные из всего вашего сна, потому что в это время вас ничто не тревожит. Тело работает абсолютно естественно. Все расслаблено и остановлено. Время исчезло. Вы словно умерли.
И это прекрасное состояние, потому что в нем вы отдыхаете. Если бы его не было, то наутро вы бы просыпались еще более уставшими, чем были вечером; как будто сон был тяжкой работой. Потому что сновидения - это как обычные тревоги, волнения, воплощенные в изображения; напряжение в зрительных образах.
И эта третья часть ума также важна потому, что прямо под ней, чуть глубже, хранится подлинное пробуждение. Буквально сегодня утром я вам говорил, что перед самым рассветом ночь становится очень черной. Но не надо бояться этой черноты. Чем ночь чернее, тем ближе восход солнца. Третья часть ума - самая черная и наиболее бессознательная.
Если вы медитирующий человек, то вы сможете перейти от третьей части ума к четвертой. Если вы не медитируете, то от третьей части вы вернетесь обратно ко второй, от второй обратно к первой, и этот путь будет продолжаться изо дня в день. Четвертая же часть, которая является вашей основной реальностью, остается глубоко внутри.
Медитирующий начинает наблюдать с самой первой части - с так называемого бодрствующего ума. Постепенно он переходит ко второй части ума - там он наблюдает за сновидениями. Теперь он больше не часть снов, он стоит обособленно, и его сны - это просто кино на экране.
Когда он поднатореет в наблюдении за снами, ему откроется дорога вглубь, в самую черноту, где нечего наблюдать, кроме этой мглы, но в ней заключен несказанный покой, неимоверная тишина; глубина этой черноты непостижима.
Наблюдатель продолжает всматриваться в нее: она становится все чернее и чернее, плотнее и плотнее. Мистики называют ее «черной ночью души».
Если путник испугается - потому что он еще никогда не видел такой черноты, никогда еще не слышал такой оглушающей тишины, никогда еще не вступал так глубоко в неизведанное, - страх может откинуть его ко второму, а то и к самому начальному уровню.
Но если продолжать и всегда помнить, что когда ночь становится совсем черной, то утро уже совсем рядом... В это время помощь мастера неоценима. Без него вам придется нелегко: лишь очень немногие смельчаки не побоятся в одиночку ступить в этот тоннель. Ведь неизвестно, кончается он или нет; тьма такая, что конца и края ему не видно.
Но если мастер рядом, то он скажет: «Бояться нечего. Эта тьма - это умиротворяющая, животворная сила. Иди вперед без страха. Это твой дом». И если вы бесстрашно пойдете вперед, то неожиданно увидите, что из-за горизонта поднимается солнце; свет такой сильный, что вы просто недоумеваете, как это вам удавалось прятать его под слоями тьмы.
Когда сон прекращается, то это уже не просто подавление, когда выпускается всего лишь струйка пара. Нет. Вы попадаете в третью часть ума, которая гораздо более важна, нежели вторая; вторая - это переходная стадия.
Но в нас хранится столько всякого хлама, что шесть часов, когда действует вторая часть ума, попросту растрачиваются на этом мосту - мы дергаемся туда-сюда и никак не можем добраться до его конца. И даже если нам и удается перейти мост, то мы задерживаемся на той стороне всего на два часа, да и то с перерывами: пару минут здесь, пару минут там - и вот мы снова на мосту скачем между снами.
По мере углубления вашей медитации вторая стадия будет исчезать, потому что вы перестанете видеть сны. Прекращается мышление - прекращаются и сновидения. Сновидения похожи на мышление; разница в том, что мышление - словесно, а сновидения - образны. Сновидения - это как пиктографические языки, как китайский, японский, как другие древние языки; мышление же больше напоминает современные языки. Но, фактически, это одно и то же.
Стоит вам научиться путем наблюдения останавливать мысли, как вы сможете останавливать и сны - и тогда вторая часть ума исчезнет. Из первой вы сразу будете попадать в третью. И поскольку мышление и сновидение прекратились, третья стадия продлится недолго, потому что ваша первая часть ума становится все ближе и ближе к четвертой - она становится чистым сознанием.
Так что в результате сначала исчезает вторая часть ума, затем исчезает третья часть ума, и тогда первая часть полностью меняет свои свойства и становится единой с четвертой. И с этих пор ваш ум - это одна единственная четвертая область.
На Востоке мы называем ее турья. Само слово «турья» и означает «четвертый». Это не название, а просто числительное. Другие три части ума имеют названия. Первая - это «джагрути», или «ложное пробуждение». Вторая - «сопан», или просто «сновидение». Третья - «сушупти», или «сон без сновидений». Но четвертая часть ума осталась без имени. Это безымянная реальность, потому что ее нельзя потерять. В то же время три другие части ума не были даны вам природой, а были навязаны извне. Но четвертой областью ума вы обладаете с самого рождения, а когда вы умрете, она последует с вами. Четвертая область ума - это и есть вы. Три другие - это три кольца ощущений, окружавшие вас, но четвертая - это ваш центр.
Иными словами, попадая в четвертую часть ума, вы становитесь просветленными, вы становитесь пробужденными.
Вопрос третий:
Возлюбленный Ошо,
Ты сказал, что мастер подобен небу - его присутствие лишь кажущееся, но на самом деле его нет. Я думаю, что я есть, и, следовательно, я есть. Скажи, это единственное различие между просветленным и непросветленным?
Это одно из наиболее важных различий. В западной философии есть лишь несколько имен, которые бы превзошли по значимости имя Декарта. Вся философия Декарта основана на одном утверждении: «Я думаю, следовательно, я есть».
Но это просто какой-то детский сад: ведь вы же не думаете постоянно -и, тем не менее, вы все равно есть; вы не думаете во сне, но вы же есть; вы можете даже впасть в кому и не думать, но все равно вы будете.
«Я думаю, что я есть, и, следовательно, я есть». Похоже, что это думанье здесь играет ключевую роль. Именно из думанья выходит заключение, что «я есть», но что же происходит, когда вы не думаете?
В медитации мышления нет. Люди медитируют уже тысячи лет, и к их опыту не помешает прислушаться. Все они говорят: «Я есть, когда мышление прекращается». Это в точности противоположно утверждению Декарта, потому что мышление только мешает быть. Кроме того, когда вы погружены в мысли, то вы заняты чем-то объективным и сами объектом не являетесь.
Когда же все мысли исчезнут и вы будете тихими и бездеятельными, тогда, как говорят на Востоке, вы впервые познаете себя, потому что больше нет объекта, который бы отвлекал ваше сознание. Все ваше сознание переселилось в центр - в ваше сердце.
Это не вывод, это не «следовательно...» Декарт говорит, что «мое существование - это логичный вывод: я думаю, следовательно, я есть». Это не экзистенциальный опыт, а просто логическое умозаключение. Восток говорит: «Когда кончаются мысли, вы чувствуете, что вы есть». Здесь нет никакого «следовательно».
Декарта можно оспорить, потому что его утверждение основано на логике. Оспорить его раз плюнуть, но он стал ключевой фигурой в западной философии! Оспорить его можно элементарно хотя бы потому, что когда вы спите, вы тоже есть - но вы ведь не думаете. Вы можете не думать, даже когда просто выйдете прогуляться.
Если Декарт прав, то жизнь человека должна стать непрекращающимся кошмаром: он будет думать всегда - думать, чтобы не умереть. Стоит ему на мгновение забыть о мышлении, как он тут же отдаст концы.
Было бы гораздо более по-взрослому сказать: «Я есть, и, следовательно, я думаю. Я есть, и, следовательно, я вижу сны. Я есть, и, следовательно, я медитирую». Тогда перед вами открываются различные возможности. Тогда вы можете делать многое, все что угодно: «Я есть, и, следовательно, я молчу».
Я просто могу оставаться в моем «есть» и ничего не делать. Ничем не нужно подтверждать мое существование, потому что оно является подтверждением самому себе.
В этой связи мне вспоминается одна суфийская история, которую я уже много раз вам рассказывал, но все эти истории поистине многогранны и многозначительны.
Мулла Насреддин сидел в кофейне и, как обычно, болтал обо всем на свете. В частности, он заметил, что нет на земле человека более щедрого, чем он. Один из посетителей прервал его:
- Мулла, ты можешь нам тут все что угодно плести, мы все стерпим, но только не надо, пожалуйста, про твою щедрость, ладно? Что-то мы ее ни разу в глаза не видели, эту твою щедрость. Мы с тобой приятели уже долгие годы. Ты тут с утра до ночи попиваешь кофеек, но еще ни разу не заплатил по счету - за тебя платим мы, твои друзья. Мы столько раз приглашали тебя на званые обеды, но ты еще ни разу не пригласил никого из нас. Даже самый злостный скупердяй уже давно бы постыдился. И ты еще имеешь наглости заявлять: «Я самый щедрый парень в городе».
Мулла сказал:
- Ну так пойдемте же! Всех ребят в кофейне - всех приглашаю ко мне домой! Хозяин, закрывай свое заведение! Приглашаю всех - и хозяев, и слуг!
И вся толпа в полсотню человек направилась к дому Муллы. Он шагал впереди, движимый силой воли. Но чем ближе становился дом, тем неуверенней становился его шаг. Он заколебался. У самого порога он сказал своим гостям:
- Послушайте меня, друзья мои. Все вы женаты, и не мне вам объяснять... У меня в доме тоже сидит баба. Утром она послала меня на рынок купить овощей, но я так ничего и не купил. Весь день я прошлялся там и сям. Сначала я отобедал с друзьями, затем сидел с вами в кофейне, а про дурацкие овощи совсем забыл. Она, наверное, сейчас рвет и мечет. И вы же все знаете, что я человек небогатый. И сейчас, когда она увидит, что пятьдесят человек пришли на обед... а в доме - шаром покати, скажу вам по правде. Так что давайте вы немного подождете здесь, а я пойду первым делом успокою ее. И тогда позову вас. Идет? Пару минут... войдите в положение.
Гости сказали:
- Чего тут не понять: все бабы - дуры. Давай, иди. Все верно. Нехорошо получать трепку перед такой толпой. Иди один и сперва утихомирь жену. Мы не спешим.
Он зашел в дом, закрыл за собой дверь и сказал жене:
- Там за дверью стоит вся толпа парней из кофейни. Они напросились ко мне на обед. Но мы же с тобой бедняки, да к тому же я ни черта не принес с рынка, потому что деньги куда-то пропали. Что ж тут поделать? Так что вот как мы с тобой поступим. Ты выйдешь к ним как ни в чем не бывало и спросишь: «Чего вы тут стоите? Что вам надо?» И ничего не бойся.
Жена засомневалась:
- Но они ведь так и скажут, что ты сам позвал их на обед.
Мулла махнул рукой:
- Да к черту это. Ты им просто скажи, что меня нет дома, и все.
Жена снова возразила:
- Но они же все видели тебя. Они пришли вместе с тобой и видели, как ты вошел в дом. Они сидят на ступенях, и ты у них перед самым носом зашел внутрь и закрыл дверь!
Мулла успокоил ее:
- Не волнуйся ты. Просто сделай, как я тебе велю. Тверди им, что меня нет дома, что я ушел рано утром и с тех пор обо мне ни слуху ни духу.
Жена сказала:
- Коль по-другому нельзя, то так я и сделаю. - В конце концов, ей просто пришлось согласиться, потому что как бы она смогла накормить пятьдесят ртов? Так что она смирилась: - Ладно, а с тобой мы поговорим попозднее. Сначала надо разобраться с этими придурками.
Она открыла дверь и сурово спросила:
- Что вам здесь надо? Кто вы такие?
В толпе ответили:
- Мы - друзья Муллы Насреддина.
Она сказала:
- Кем бы вы там ни были, вашего дружка я уже целый день не видела. Как убежал утром, так до сих пор и не явился. Шли бы лучше и отыскали его.
Гости возмутились:
- Что за ерунда? Он сам нам сказал ждать здесь и ушел в дом улаживать все вопросы относительно обеда!
- Никто в мой дом не заходил, - упиралась жена Муллы.
- Мы просто так не уйдем, - загудела толпа. - Сначала он нам болтает про свою невиданную щедрость, и теперь - здрасте-пожалуйста! Мы закрыли кофейню и пошли за ним сюда. А теперь такая обида. Мы сейчас зайдем сами и найдем его.
Глядя на такую толпу, несчастная женщина совсем растерялась: не может же она в одиночку удерживать полсотни мужчин.
Между тем Мулла прятался на втором этаже и подглядывал за происходящим из маленького окошка. И когда он понял, что эти идиоты сейчас и впрямь ворвутся в дом и найдут его, он высунулся в окно и закричал:
- Послушайте! Может быть, он и в самом деле пришел с вами, но он же мог выйти через заднюю дверь! - Он говорил о самом себе! - Как вам не стыдно! Спорите с бедной женщиной, у которой без вести пропал муж! Совсем совесть потеряли! Это же ясно как божий день! Да, он мог войти через парадный вход. Может быть, вы и правы. Но кто знает наверняка, правы вы или нет? Если уж на то пошло и это правда, что он вошел в дом, то есть же еще и дверь с черного хода - он мог выйти через нее. Бегите за ним, пока не поздно!
В толпе начали переглядываться:
- Что-то у него не то с головой. Сам о себе говорит: «меня нет дома».
Возможно, Декарт никогда не слышал эту историю. Но поступает он точно так же. Говорит он точно так же. Он утверждает, что если вы уже внутри дома, то это еще нужно доказать. Он пытается доказать, что раз он думает, то, следовательно, он есть. «Я есть» для него вторично, думанье - первично. Мышление и есть его доказательство.
Но ему неведомо, что на Востоке люди только тем и занимаются, что стараются отбросить мышление. На Востоке уже тысячам ищущих удалось остановить мысли. И их опыт подсказывает, что вы появляетесь только после остановки мышления. До тех пор ваше присутствие было иллюзорным: раньше вы не знали вкуса бытия, вы видели себя только как бы в зеркале, видели только свое отражение.
Если спросить меня, я скажу так: «Я есть, потому что нет мышления. Я есть только тогда, когда нет никаких мыслей». Мышление - это препятствие, а не доказательство.
Но сама суть западной философии заключается в мышлении, в то время как путь Востока - это освобождение от мышления. Запад и Восток движутся в совершенно разных плоскостях.
Запад знал великих мыслителей, но ни одного будды. И если вы повнимательнее вглядитесь в жизнь великих мыслителей, таких, как Эммануил Кант, Гегель или тот же Декарт, то вы увидите в них самих себя: беспокойных, шумных, лишенных сочувствия, черствых, неосознающих. С ними не происходило ничего значительного. Они лишь великие мыслители, но не великие сущности.
На Востоке же искатели всеми силами стараются избавиться от мышления, чтобы охватить весь спектр жизни, все пространство целиком. Гаутама Будда, может быть, и не был великим мыслителем, но зато был великой сущностью.
Да и кому вообще есть дело до мышления? Думать об истине - это как думать о еде: надумать себе можно хоть рябчиков под йогуртом, но голод-то все равно останется. Другой человек будет есть вкуснейшие яства, но у него и мысли не проскользнет о еде. А о чем тут можно думать? Главное -жевать, а не думать.
Все эти выдающиеся философы без конца думали о любви, но никогда не любили; они думали о мире, но злобы, ярости в них было не меньше, чем у любого другого человека; они думали о тишине, но они даже вкуса ее не отведали... они лишь думали и думали.
Поэтому нужно запомнить один важный момент: думать о чем-то - это одно, но стать тем, о чем вы размышляли - это уже совершенно другое. Быть - вот где подлинная реальность.
Так что мне бы очень хотелось, чтобы вы и думать позабыли о всяких декартах и никогда бы не сводили ваше существование до вторичного уровня логического утверждения. Существование - само себе доказательство. Ему не нужно никакие доводы - ни за, ни против. Оно полностью раскрывается, когда в вас больше нет ни мыслей, ни эмоций, ни чувств; когда ваше внутреннее небо полностью очищено от всевозможного мусора и хлама, который вы называете «мышлением».
В этой тишине и ясности вы сами становитесь храмом, вы обретаете святость.
Впервые вы узнаете собственную божественность.
Вопрос четвертый:
Возлюбленный Ошо,
За свою жизнь ты испытал столько всего замечательного, завораживающего и прекрасного. Но есть кое-что — самое великолепное — что ты не познал, и это знание того, каково это: быть в твоем присутствии, каково это: видеть, как ты входишь в комнату; каково это: таять от твоего взгляда, принимать твое милосердие, оживать от твоих слов, утопать в твоей тишине.
Возлюбленный мастер, мы благословенны.
Пожалуйста, пойми, я ничего не могу с собой поделать, но мне всегда тебя не хватает, потому что я знаю на собственном опыте, что ты -это все.
Я люблю тебя.
Да, Кавиша, это все, конечно, правда. У меня нет того, что вы обрели безо всяких усилий. Кто понимает, тот почувствует себя благословенным. Большинство же примут все происходящее здесь как само собой разумеющееся; считайте, что этим людям не повезло. Это особенность человеческой натуры: забывать то, что было получено легко и без усилий. Вы не будете благодарны за такой дар. В этом состоит одна из главных бед человеческого ума.
Но вы постепенно пробуждаетесь, перестаете быть несчастными и чувствуете такое блаженство, какое доступно лишь ученикам. Я никогда не был учеником. Однозначно, этот опыт мне неизвестен.
Вы же познали вкус ученичества, но помните: вы узнаете еще больше, если будете ценить свою удачу, если не будете забывать напоминать себе, что из пяти миллиардов людей, живущих на белом свете, именно вы, ни с того ни с сего, вдруг оказались вблизи мастера - вы просто случайно натолкнулись на него.
Если вы будете благодарны существованию за эту встречу, то ваш опыт станет глубже и ценнее; вы полностью преобразитесь. Делать ничего не надо: чтобы стать просветленным, достаточно просто настроиться на волну мастера, раствориться в его присутствии, растаять в его тишине, отбросить само двойственное различие между ним и вами и просто ощутить единение.
И это чувство откроет новые измерения в вашей жизни. Оно поможет вам превзойти ваш крошечный ум и выйти на бескрайние небесные просторы, усеянные звездами, которые вам только предстоит открыть.
Вопрос пятый:
Возлюбленный Ошо,
Меня заинтересовала твоя притча о Будде и мухе. Скажи, а у тебя еще остается выбор быть осознанным или не быть?
Нет, у меня такого выбора больше нет. Я нахожусь в состоянии беспристрастной осознанности. Мне даже не надо быть осознанным: я и есть сама осознанность. Для меня осознанность - это теперь как дыхание или сердцебиение. Даже если я и попытаюсь потерять ее, все равно у меня ничего не выйдет; наоборот, сама попытка сделает меня еще более осознанным.
Осознанность - это не качество, не черта характера. Это ваше бытие целиком. Как только вы обретете осознанность, у вас больше не останется выбора, быть осознанным или не быть.
Вопрос шестой:
Возлюбленный Ошо,
Несколько дней назад ты заметил, что все наши детские ощущения, о которых мы тебе тут рассказывали, на самом деле, представляют собой средства, веками применявшиеся для познания бестелесности.
Скажи, эти ощущения переросли в техники познания из-за того, что невинный и открытый ребенок испытывает их естественным образом, или же просто мы вспомнили об этих техниках из наших прошлых жизней?
Эти техники - и не только эти, но все из когда-либо найденных средств познания - основаны на человеческих ощущениях. Многие из них основаны на ощущениях невинного ребенка. Чтобы поработать с ними снова, вы должны вернуть себе невинность.
На протяжении столетий люди с тонким пониманием природы человека наблюдали за собой и окружающими и таким образом создавали различные техники. Все они основаны на весьма конкретных ощущениях и переживаниях, которые случаются в реальной жизни. Просто на них никто не обращает внимания; наоборот, общество всеми силами старается подавить в людях эти ощущения, потому что, без всяких сомнений, они вселяют в индивида бунтарский дух.
Например, Джалалуддин Руми обрел просветление благодаря очень странной привычке, которую он практиковал с самого детства: благодаря кружению.
Все дети просто обожают кружиться. Дело в том, что в обычном состоянии ваша сущность и ваше тело объединены, скреплены. Но когда вы раскручиваетесь, все быстрее и быстрее, в определенное мгновение ваше сознание перестает успевать за скоростью вращения тела. И тогда сознание становится центром вихря: тело кружится, но сознание остается в неподвижности.
Этим занимаются дети всего мира, но родители вечно волнуются, что их чада упадут и расшибут себе лоб, сломают ногу, что им станет дурно и их начнет тошнить. И детей останавливают, потому что взрослые понятия не имеют, что те ощущают; им не приходит в голову поинтересоваться: «Почему ты кружишься? Что ты чувствуешь?»
Джалалуддин открыл свою привычку кружиться, еще будучи мальчиком, обнаружив, что это безумно веселое занятие. И поскольку взрослые ему только мешали, он убегал в пустыню и кружился там себе на здоровье в полном одиночестве.
Пустыня - это идеальное место для кружения, потому что даже если вы упадете, расшибиться все равно невозможно. Поэтому можно позволить себе самую умопомрачительную скорость.
Джалалуддин и не подозревал, что переживает нечто духовное, но, несомненно, он видел происходящие перемены. Мало-помалу он становился другим: его нелегко было раздражить, раздосадовать, унизить или оскорбить. Его ум стал заметно острее. Он не вел себя как остальные дети - он отделился от них. Детские игры его не волновали. Пока его сверстники занимались обычным ребячеством, он кружился где-то далеко в пустыне. Он становился спокойным и блаженным, хотя и подумать не мог, что растет духовно и что приближается к просветлению. Ни в коем случае он не смог бы описать свой опыт как опыт духовности.
Когда же он стал юношей, глядя на его уникальность, им заинтересовались многие мастера. Он был редкой птицей. Он стоял на самой грани просветления, но и не подозревал об этом - он ведь даже и не искал никакую истину. Всю жизнь он только и делал, что кружился. И намеревался продолжать в том же духе.
И однажды он решил закружиться насколько только хватит сил и посмотреть, что произойдет. Если так прекрасно просто кружиться, то каково же будет, если кружиться до изнеможения? И он без остановки прокружился тридцать шесть часов - целые сутки и еще полдня. И когда спустя тридцать шесть часов, обессиленный, он упал на песок, это уже был совершенно другой человек, излучающий совершенно новый свет.
Он положил начало культуре, которая живет уже тысячу двести лет -культуру кружащихся дервишей. Они практикуют только одну эту технику и не знают ничего другого. У них нет никаких писаний, кроме стихов Руми - он был поэтом, каких мало. Так что все их оружие - это сборник стихов Руми и одна единственная техника кружения. И благодаря одной этой технике за тысячу двести лет многие люди достигли наивысшей реальности. И начал эту традицию Руми, который ничего даже не искал.
Точно так же появились и другие техники. Чтобы понять их истоки, я изучил все техники, какие только сумел найти. И все они были не изобретены умом, но основаны на тех или иных человеческих переживаниях, которые случились на самом деле. Оставалось лишь заострить их, отточить, добавить им методичности, чистоты и ясности, чтобы человек не работал с ними только ради каких-то мелких биологических или физиологических потребностей, но искал бы с их помощью высшую истину.
Но абсолютно все методы были созданы именно таким естественным образом. Я еще не встречал ни единой техники, которая не была бы основана на фактическом человеческом опыте. Похоже, что природа сама дает вам все необходимое для преодоления посредственного ума и достижения сверхсознания. Но, к сожалению, мы не используем дар природы, мы даже не понимаем его.
Однако всегда находились люди, которые исследовали все эти средства, очищая их, укорачивая, упрощая, чтобы ими мог воспользоваться любой желающий. Эта очистка - действительно очень полезное занятие. Если у нас будет время, мне бы очень хотелось как-нибудь пройти с вами все-все техники, которые когда-либо использовались в мире и из которых возник человеческий опыт.
Но одно можно сказать наверняка: в мире не существует ни одного рукотворного средства для духовного роста. Природа уже обо всем позаботилась, и нам остается лишь очищать, улучшать, облагораживать. Но искусственно вывести полноценную технику абсолютно невозможно. С природой не сравнится никакое умение. И что может быть глупее, чем прибегать к каким-то суррогатам, когда природа сама протягивает вам руку помощи.