Глава 16

Глава 16

И вот Цю Чанчунь и другие ученики пришли в селение Давэй. Вместо процветающего поселения их глазам предстали полуразрушенные лачуги и заброшенные фермы. Плодородные некогда поля заросли сорняками. Ученики направились к центру селения в поисках кого-нибудь из местных, кто мог бы указать им дорогу к дому Учителя. Вскоре они пришли на рыночную площадь, когда-то шумную и оживленную, а теперь опустевшую: лавки были заколочены и даже росшие тут и там деревья зачахли. На углу площади ученики заметили трех стариков, сидящих на ступенях небольшой пагоды. Цю Чанчунь подбежал к ним, вежливо поклонился и спросил:

— Уважаемые, не могли бы вы указать нам дорогу к дому господина Ван Тесиня?

— А кто вы такие и почему интересуетесь Ван Тесинем? — произнес один из старцев.

— Мы ученики почтенного Ван Чунъяна, известного ранее в этих краях как Ван Тесинь, — отвечал Цю Чанчунь. — Не так давно в Шаньдуне наш Учитель оставил этот мир, взойдя в царство Бессмертных. Согласно его воле мы принесли сюда гроб с телом и похоронили его в горах Чжуннань. А сейчас мы ищем его семью и родственников, чтобы сообщить об этом.

Старик вздохнул и сказал:

— Ваш Учитель был моим двоюродным братом… Многое переменилось с тех пор, как, давным-давно, он оставил нашу деревню. Его жена умерла от горя вскоре после его таинственного исчезновения. Его сын переехал в деревню своего тестя и приезжает сюда лишь изредка. Так что в его поместье сейчас и не живет никто.

Второй старик добавил:

— Как господин Ван покинул деревню, все пришло в упадок. Он-то был человек ответственный, помогал бедным, следил за тем, как выполняются общественные работы, и даже исполнял обязанности судьи, когда было много тяжб. А когда он ушел, никто и не подумал заниматься всеми этими вещами ради общественной пользы. Аюди интересовались лишь собственными заботами. Они и снег-то убирали только около своих ворот. В результате дамбы никто не чинил, оросительные каналы не обслуживались, земля утратила плодородие — и люди стали разъезжаться. Тогда многие стали обвинять во всем господина Вана: мол, он ушел, стал Бессмертным и, уходя, забрал с собой душу деревни.

— Хм, а как вы узнали, что он стал Бессмертным? — спросил стариков Цю Чанчунь.

Старик, который был двоюродным братом Ван Чунъяна, ответил:

— Видите этот храм? Он возведен в честь мастера Вана. В этой местности люди очень почитали вашего Учителя за его благие дела. Зайдите внутрь и почитайте памятные таблички.

Цю Чанчунь махнул рукой остальным ученикам, и они все вместе вошли в храм. Там возвышалась статуя, изображавшая их Учителя, а перед ней лежали подношения: еда и благовония. И хотя вся остальная деревня выглядела заброшенной, было видно, что за храмом заботливо ухаживают. Цю Чанчунь начал вслух читать памятные таблички по обе стороны статуи:

— «Бессмертный даос спас от огня город Ханьян с помощью чаши вина». «Вечная благодарность в сердцах жителей деревни Давэй, спасенной от чумы с помощью магических амулетов».

Лю Чаншэн обратился к старикам с просьбой пояснить, о чем говорят эти надписи. Один из них ответил:

— Много лет назад через эти земли шла чума. Мы были в ужасе, опасаясь, что она выкосит всю нашу деревню. Но тут неизвестно откуда появился даосский монах в желтых одеждах. Он прикреплял на двери деревенских домов какие-то амулеты, и в этих домах люди сразу выздоравливали, а те, кто не был болен, так и не заболели за все время, пока свирепствовала чума. Также мы слышали, что во время большого пожара в городе Ханьян появился даосский монах в желтом одеянии. Он глотнул вина из бутылки и прыснул им на пламя. Бушующий огонь в ту же минуту угас, и город был спасен. Когда люди подошли, чтобы поблагодарить, и спросили его имя, он отвечал, что его имя состоит из трех горизонтальных черт и одной вертикальной. Как вы знаете, это иероглиф «ван»¹. Более того, когда в нашей деревне случается так, что умирает добродетельный человек, он обязательно говорит, что видит мастера Вана, который приходит, чтобы проводить его на Небеса. Вот почему мы думаем, что господин Ван стал Бессмертным, и вот почему мы возвели этот храм в его честь.

Лю Чаншэн вздохнул и сказал:

— Да… Способности нашего Учителя были выше нашего понимания…

Старик, бывший двоюродным братом Ван Чунъяна, сказал всем ученикам:

— Спасибо вам, дорогие, что проделали этот долгий путь из провинции Шаньдун, неся тело вашего Учителя для захоронения на родной земле, и за то, что пришли рассказать нам обо всем. Нам нечего вам предложить, разве что есть немного лапши, риса и овощей. Не откажите поужинать с нами, прежде чем отправиться в обратный путь.

Ученики поблагодарили стариков за предложение и остались на ужин в доме одного из них. Уже на следующее утро весть о пришедших учениках Бессмертного Вана облетела все селение. Один за другим жители стали приносить еду к дому старика, у которого остановились ученики. Но те, видя, что своим появлением привлекают ненужное внимание, решили, что пора оставить гостеприимный дом. Лю Чаншэн посоветовался с другими учениками, и они сообща решили передать остаток денег, выданных им Ма Даньяном, старикам — для поддержания в порядке и благоустройства храма Ван Чунъяна. Когда все было устроено, они попрощались с гостеприимным стариком и покинули деревню.

Пройдя около тридцати ли, они остановились отдохнуть под раскидистым деревом на развилке дорог. Тань Чанчжэнь сказал:

— Мы исполнили последнюю волю Учителя. Теперь мы могли бы вернуться в Шаньдун, но я не знаю, есть ли в этом смысл. Мы лишь станем обузой для нашего брата, живя в его доме и за его счет. Говорят, что все собранное со временем рассеивается вновь. В Дао не должно быть привязанностей. Если мы останемся вместе как группа странствующих монахов, то будем вызывать нездоровый интерес и нас не оставят в покое. Я предлагаю расстаться и чтобы с этого места мы пошли разными дорогами. У каждого свой Путь.

— Ты прав, брат, — согласился Хао Тайгу. — Пусть каждый идет своим путем. Встретимся снова в царстве Бессмертных.

На том и порешили. Лю Чаншэн пошел на юго-восток, Ван Юйян — на юго-запад, Тань Чанчжэнь — на юг, а Хао Тайгу — на восток. Видя, что все возможные направления развилки уже выбраны его братьями, Цю Чанчунь решил никуда не идти, а продолжить свою практику здесь же, в провинции Шэньси.

Двигаясь на восток, Хао Тайгу пришел к мосту с семью арками. Мост опирался на скалистый обрыв, тут и там испещренный небольшими и неглубокими пещерами. Река, протекавшая под мостом, была спокойна и чиста.

«Отличное место для медитации!» — подумал Хао Тайгу, забрался в одну из пещер и сел в позу лотоса. Вначале его никто не замечал, и он мог практиковать без помех. Но затем оказалось, что в этих пещерах время от времени останавливаются на ночлег беженцы из голодающих северных провинций, которые были не прочь поболтать с мудрецом, медитирующим под мостом. Приходили взглянуть на мудреца и любопытные жители ближайших деревень, принося, впрочем, кое-какую еду. Вскоре на земле вокруг Хао Тайгу уже стояло множество мисок с рисом и лапшой, лежали лепешки. Еды было столько, что Хао Тайгу не мог все съесть сам, так что в пещеру за остатками еды повадились наведываться разные птицы и звери. Приходили за едой в пещеру Хао Тайгу и дети из бедных семей, живших неподалеку. Утолив голод, дети оставались играть в пещере. Они воображали, будто Хао Тайгу — это Будда, и построили вокруг него небольшую ограду из камней. Они кланялись ему, что-то говорили и играли вокруг него. Но мастерство Хао Тайгу было уже достаточно велико, и детский смех и царящий вокруг переполох не мешали ему медитировать. Он умел находить тишину внутри шума.

В один из дней дети не пришли: в одной из ближайших деревень отмечался буддистский праздник, посвященный бодисаттве Гуань Инь, и все дети были там. Хао Тайгу выбрался из своей пещеры, чтобы насладиться красотой и умиротворенностью окружающей природы. Тут под одной из арок моста он заметил человека. Тот полировал камень. Время от времени он прекращал свое занятие, брал камень, смотрел на него и вновь продолжал полировать. В конце концов, камень становился таким тонким, что рассыпался в руках, а человек брал следующий булыжник и начинал полировать заново. Хао Тайгу подумал, что в происходящем есть что-то странное, и решил расспросить человека:

— Уважаемый, вы так усердно полируете камни, но мне кажется, ваше усердие не ведет ни к какому результату. Чего вы пытаетесь достичь? Может, я могу вам чем-то помочь?

— Я пытаюсь сделать зеркало, — ответил человек.

— О! — воскликнул удивленный Хао Тайгу. — Но ведь для изготовления зеркала люди полируют бронзу, а отнюдь не камни! Полируя камни, вы никогда не достигнете того, к чему стремитесь!

Человек прекратил полировать камень, посмотрел на Хао Тайгу и громко рассмеялся ему в лицо:

— Ха-ха-ха! То есть ты говоришь мне, что, тупо сидя здесь и полируя свои камни, я никогда не получу зеркала? Ты лучше на себя посмотри! Ты думаешь, что, тупо сидя в своей пещере, сможешь стать Бессмертным?

И тут Хао Тайгу понял, что вся эта полировка камней имела одну лишь цель — чему-то научить его самого. Он уже собрался было попросить человека дать ему более подробные указания, но тот внезапно исчез. «Похоже, этот мудрец прав, — сказал сам себе Хао Тайгу, — мое постоянное упорное сидение в этой пещере превращается уже в „тупое сидение"».

Он быстро вернулся в пещеру, собрал свои пожитки и пошел прочь.

Попрощавшись с другими учениками, Тань Чанчжэнь отправился на юг. Однажды сумерки застали его неподалеку от какого-то города, и он тщетно искал заброшенный дом или храм, где можно было бы переночевать. Вконец отчаявшись, он подошел к большому особняку, за забором которого виднелось множество построек, и постучал в двери в надежде найти здесь приют на ночь. Хозяина особняка звали Гу Цу-тин. В молодости он интересовался изучением Дао, но, к несчастью, на своем пути встречал лишь мошенников, выдававших себя за даосских мастеров. В результате у него выработалось стойкое предубеждение против любых религиозных учений, и он старательно избегал общества монахов и всех тех, кто проявляет лишь малейший намек на духовность. Так что когда Гу Цу-тин открыл дверь и увидел даосского монаха, он резко сказал Тань Чанчжэню:

— С даосизмом я покончил. В моем доме нет места для даосских и буддистских монахов. Пожалуйста, уходите!

Тань Чанчжэнь увидел, что Гу Цу-тин по сути своей человек честный и искренний, а его предубеждения могут быть развеяны. И он решил во что бы то ни стало поговорить с этим человеком и постараться вернуть его на путь Дао.