IV

IV

Пароход возвращался назад к Койлагате (Калькутта). Все пассажиры собирались высаживаться на берег. Выйдя из каюты на палубу, они увидели, что полный месяц обливает своим мягким светом воды священной Ганги и берега. Бхагаван с двумя или тремя из своих учеников, сойдя с парохода, сел в коляску, ждавшую его на берегу. Племянник Кешаба Нандалал тоже сел с ним, желая его проводить. Когда уже все уселись, Рамакришна спросил: «А где же Кешаб?» Через несколько мгновений подошёл Кешаб и спросил улыбаясь, кто едет с Рамакришной.

Удовлетворившись ответом, он до земли поклонился Бхагавану, который простился с ним с глубоким чувством. Коляска тронулась. Бхагаван был наполнен чувством какой-то необыкновенной радости. Внезапно он сказал: «Я хочу пить. Нельзя ли достать воды?» Нандалал остановил коляску у ворот индийского клуба и пошёл наверх за водой. Когда он принёс стакан воды, Бхагаван, улыбаясь, спросил, хорошо ли вымыт стакан. Нандалал ответил: «Да!» Бхагаван выпил воду. В своей простоте он был похож на ребёнка. Он поворачивал лицо и смотрел по сторонам. Его радость при виде людей, животных, экипажей, домов, лунного сияния и освещённых улиц не знала пределов.

Нандалал простился с Бхагаваном в Колутоле. Коляска остановилась перед дверями дома Суреша Митры[47]. Суреш был очень привязан к Бхагавану, но его не оказалось дома: он поехал осматривать только что купленный сад в Канкургачи. Его домашние открыли комнату в нижнем этаже и пригласили приехавших войти. Нужно было заплатить за коляску, но некому было заплатить. Если бы Бабу Суреш был дома, он бы заплатил. Бхагаван сказал ученику: «Попросите живущих в этом доме дам заплатить. Я думаю, они хорошо знают, что их мужья бывают часто у нас».

Нарендра (Вивекананда) жил по соседству, и Бхагаван послал за ним. Между тем Бхагавана провели наверх, в гостиную. Циновки на полу были покрыты ковром и белыми простынями. Здесь же лежали три или четыре подушки. На стене висела прекрасная картина, писанная масляными красками, которая по мысли Суреша должна была изображать гармонию всех религий. На этой картине Шри Рамакришна показывал Кешабу, что все религии – индуизм, ислам, буддизм, христианство и все их различные секты – ведут к одной цели.

Бхагаван улыбаясь разговаривал, когда вошёл Нарендра. Его радость удвоилась. Обращаясь к Нарендре, он сказал: «У нас была такая приятная поездка на пароходе с Кешабом Сеном. Виджай тоже был там. Пускай Махендра расскажет вам, как я говорил Кешабу и Виджаю о матери и дочери, которые постились во вторник каждая для себя, и как Божественная игра в этом мире понесла бы ущерб если б не было препятствий, подобных Джатиле и Кутиле».

Уже делалось поздно. Но Суреш всё ещё не возвращался домой. Бхагаван сказал, что пора ехать домой, в храм Дакшинешвары. Было половина десятого. Улицы были залиты лунным светом. Коляска стояла у дверей. Бхагаван сел туда с учениками. Нарендра и Махендра поклонились ему и отправились домой.