ПАНТЕОН ДРЕВНИХ РИМЛЯН

ПАНТЕОН ДРЕВНИХ РИМЛЯН

Собственно, у древних римлян не было пантеона, поскольку у них не было своих богов. Чем больше думаешь о сути римского общества, тем больше видишь очень много общего между римским обществом и современным обществом Америки, с его прагматизмом, очень низкой, разрушительной массовой культурой, с его бездушием, отсутствием фантазии, иррационального, отсутствием истинной веры. Речь идет о той вере, которая идет не от ума, а от сердца, когда не спрашивают, что эта вера дает или почему она нужна обществу. Душа и вера есть основа жизни, тот раствор, который обеспечивает прочность общественного здания. У древних римлян этот цементирующий раствор был заменен песком прагматизма и выгоды (личной или общественной — не имеет значения). Поэтому общественная пирамида римлян рухнула, хотя и впечатляет продолжительность ее существования. Столь же бездушная всемирная американская пирамида рухнет значительно быстрее. Обязательно рухнет, поскольку все сооружение построено без этого цементирующего раствора, без искренней самозабвенной веры в высшие силы, в высший смысл жизни. Счета в банке этот смысл заменить не могут, и печальный конец этой цивилизации, которая опутала щупальцами почти весь мир, выжигая в нем все истинно душевное, высшее, возвышенное, благородное, близок. У американцев не было и не могло быть Достоевского, Толстого, Чехова, Чижевского. Их и не будет. В их системе это не запрограммировано.

У римлян это также не было запрограммировано. Их душа не общалась с богами. Они подбирали себе богов по необходимости, по надобности, по потребности. Считали, что если сила есть, то души не надо. Подавляя силой другие народы, они так же эксплуатировали и богов завоеванных народов. Строили храмы этим богам. Но не потому, что верили в них, а потому, что надеялись получить выгоду от этих порабощенных богов. Они оправдывали себя тем, что жаждали от богов общественной выгоды, а это должно было оправдать все. Ни один народ в мире за всю историю человечества не был так обделен главным — душой и верой, как были обделены римляне.

Конечно, такое положение существовало не вечно, не всегда. Оно сформировалось с упрочением римской империи. А до этого италики верили в богов и божества, так же как и все другие народы. У них были свои представления о небесных богах, которые они унаследовали от верований отдаленного индоевропейского прошлого. Эти боги еще не были организованными. У них не было своей резиденции, своего Олимпа. Они обитали в разных (дубовых, буковых, грабовых и др.) рощах. Италики обращались к богам примерно так: «Помогите нам, лары, не допусти, Марс, чтобы болезнь и разруха обрушились на многих. Насыться, жестокий Марс. Прыгай на порог, стой там. Вы будете призваны попеременно, семоны». Лары и семоны — это духи, лары-духи — хранители людей, а семоны-духи — посевов. Были и духи вод, рек. Их представляли или в виде грозных и необузданных быков, или же очаровательных сладкоголосых дев. Их называли карменами. Слово «кармен» в переводе с греческого означает «песня». Были духи и у других стихий, вещей и предметов. Все было воодушевлено. Мы бы сказали, что все было пронизано единым информационным полем. Поэтому не было смысла давать отдельным духам, божествам имена и отличительные обозначения. Не было нужды рисовать эти божества, придавая им внешний вид человека, животного или симбиоза того и другого. Вера выступала в самом чистом первозданном виде, без деления на сферы влияния различных личностных богов. Боги не воевали друг с другом, не женились, не преследовали друг друга, то есть не вели себя как люди. Они оставались богами, а точнее — проявлением одного, единого, единственного Бога. Чем ближе к природе человек, тем правильнее, истиннее его представление об окружающем мире. Показательно, что у некоторых духов отсутствовал пол, что естественно. Духами было заполнено все вокруг. Каждый из семи римских холмов имел своего духа — божество. Всем им приносили жертвы, но одновременно — в общий праздник, который назывался Семихолмье. Эти места заселяли римляне и сабиняне, которые говорили на разных языках. Римляне-италики приносили жертвы дубам, смоковницам и др. Давая клятвы, призывали в свидетели не только божества, но и деревья. Кстати, в самом Риме смоковнице воздавали высочайшие почести. Это была та смоковница, близ которой волчица выкормила основателей Рима — Ромула и Рема.

В каждой римской семье (роду) до возникновения государства был сильный культ богов. Исполнял культовые обряды глава семьи, рода. Чужаки на эти обряды не допускались. Это считалось кощунством. Кроме семьи (рода) существовали мужские общины. Здесь жертвоприношения исполняли те, кого выбрала община. Он должен был быть старше 50 лет, не иметь каких-либо физических недостатков и отличаться примерным поведением. Для жизни главное — хороший урожай. Поэтому в мужских общинах (куриях) приносили общинные жертвы богиням плодородия. Их было много.

Общество состояло из родов и курий. Но постепенно стали появляться пришлые переселенцы. Их было немало. Эти люди (италики) были без рода и племени. Их называли плебеями, тогда как тех, которые принадлежали к какому-либо роду или курии, называли патрициями. Патриции считали себя главными в жизни общества. На праздники коренных жителей (патрициев), таких как праздники в честь древнейших римских божеств, а также в обрядах, которые были связаны с основанием города, — пришлые плебеи не допускались. Любопытно, что патриции почитали и такие весьма абстрактные божества, как Честь, Верность, Победа, Согласие.

Теоретически все это было правильно, но бездушно. Что же касается плебеев, то это были живые люди со своими чувствами, верованиями, восприятиями. Их судьба согнала в Рим из разных мест — из земель Ариции, Тускула, Анагнии, Тибурс. Они принесли в Рим в своих душах своих живых богов. Такой была богиня Фортуна, которая прижилась в Риме. Шестой римский царь Сервий Туллий был покровителем плебеев. Он основал храм Фортуны, в котором была установлена даже деревянная статуя богини, что для верований патрициев было не характерным. На весьма длительном этапе истории патриции и плебеи обряды служения божествам совершали строго раздельно. Это касалось и важных вопросов общественного характера. Так, у римлян в большом ходу были гадания. Они к ним относились, пожалуй, даже слишком серьезно. Без гадания (ауспиций) нельзя было начинать ни одного сколько-нибудь важного дела общественного значения. Но к этим обрядам плебеи не допускались. Тем самым они исключались из общественно-политической жизни римского общества. Конечно, это тормозило развитие государственности.

Римское государство возникло и укрепилось только после того, как было устранено это различие между правами патрициев и плебеев. Кровеносной системой организма Римского государства были плебеи с их богами. Но верховодили патриции. Они символизировали собой завоевателей и этой идее старались подчинить все. Это был чистый прагматизм. С явной горечью римский поэт Вергилий отмечает, что римская почва не была «вспахана плугом веры, засеяна семенами религиозного воображения». Здесь не было ничего подобного зороастризму, буддизму и даже индуизму. Патриции под религией понимали тщательно продуманную систему правил. Все эти правила служили одному — достичь (причем без лишних затрат) намеченной цели. А правила четко определяли, к какому богу надо обратиться, в какой форме и что пообещать этому божеству. Достичь намеченной цели при минимальных материальных и моральных затратах — таково их понимание религии. Созданная общественно-религиозная система формировала у граждан особый склад характера. Она была направлена на развитие предусмотрительности, расчетливости, точности, настойчивости. При этом развивался формализм и, естественно, практически отсутствовало воображение. А без воображения не может быть философии, поэзии, истинной религии, искусства. Римляне считали это лишним. К тем, у кого это было — грекам, египтянам, сирийцам, евреям, армянам, — они относились с высокомерием и ненавистью. Уж очень это напоминает современных надменных американцев, считающих, что они могут решать судьбы людей и стран в разных концах света, но не желающих видеть свою собственную ограниченность. Это не мешает американцам все нужное для них тащить из других стран. Так и римляне-завоеватели силой переселяли богов завоеванных народов и надеялись, что эти боги будут служить им. Такой эпизод описал Овидий в поэме «Фасты».

Молвил жрец, просмотрев роковые глаголы эвбейских песен:

«Мать отыскать римлянин должен».

Кто эта мать и где она обитает? —

В недоумении отцы-сенаторы в Риме.

«Надо спросить Аполлона».

И тот на вопрос отозвался:

«Матерь ищите богов бессмертных на Иде Фригийской».

Царь Аттал обладал тогда Фригии скиптром.

Не дал согласия послам, приплывшим из Рима.

Чудо свершилось. Земля до самых глубин содрогнулась.

Голос сокрытой в горах богини раздался:

«Быть я в Риме хочу. И немедля меня уводите.

Рим да будет отныне богов бессмертных жилищем!»

Вот так завоеватели не только грабили, но и заставляли самих богов оправдывать, воспевать их грабеж. Как видите, сама богиня неистово просилась в Рим. И никто ее не отбирал у народа, который породил ее и который связывал с ней надежды на будущее. Оказывается, римляне были благородными. Они только делали то, что обеспечивало их интересы. Так поступают и сегодня, не считаясь с другими.

Блаженный Августин (354–430 годы н. э.) правильно заметил, что римляне превратили чужих богов в своих матросов. Так, римские легионеры из завоеванного или великого этрусского города Вейн вывезли статую богини Уни. Они проникли в храм через подземный ход и выкрали статую. Это был не единственный случай воровства, грабежа богов. Например, в 364 году до н. э. из города Вольсинии доставили в Рим богиню Нортию. Доставили, чтобы она делала благое дело для римлян. На родине богини в стену ее храма вбивали каждый год по одному золотому гвоздю. Чтобы богиня не бездействовала, римляне обеспечивали обычный для нее режим, они вывезли запас золотых гвоздей и вбивали по одному гвоздю в год в стену храма Юпитера Капитолийского.

В Рим была доставлена Мать богов из Малой Азии — богиня Кибела. Незадолго до этого вблизи центра почитания Кибелы с неба упал метеорит («черный камень»). Он был воспринят как небесный образ Матери богов. Этот метеорит был установлен в храме города Пергама. Римляне захотели овладеть этой святыней. Они отобрали ее у аборигенов и на корабле отправили в Рим. Далее следует сказка, которая, как всегда, выставляет в благородном свете римлян. Дело как будто было так. Когда корабль со святынею сел на мель, помогла делу дева-весталка. Это была жрица богини Весты. Вся команда не могла сдвинуть корабль. Но когда подключилась жрица, корабль со святынею сдвинулся с места. Далее следует мораль: богиня Веста одобрила переселение чужой святыни в Рим. Снова, как всегда, римляне оказались на высоте, на божественной высоте (по их мнению). В Риме святыню поместили в храм Виктории. Это было не случайно, поскольку шла Вторая пуническая война (война с Ганнибалом) и все помыслы были о Победе (Виктории).

Одновременно с Кибелой в Рим переселили ее возлюбленного — бога Аттиса. Он был богом растительности, поэтому периодически то умирал, то воскресал, как и цветы. Кстати, цветы, как и деревья, вырастали из крови Аттиса. Богиня Кибела еще до своего переселения очень ревновала своего возлюбленного. Поэтому он в состоянии безумия оскопил себя. Это произошло под священной сосной. Затем это событие было превращено в обряд, жестокий обряд. Он состоял в том, что жрецы-галлы должны были в праздник Кибелы публично делать то же самое — оскоплять себя. Римляне хотели угодить Кибеле, поскольку они боялись, что в противном случае богиня не будет помогать им. Для совершения этого обряда римляне привезли в Рим жрецов-галлов. Их не остановило и то, что кровавые жертвоприношения противоречили римской религии и официальной римской морали. Этот кровавый восточный обряд совершали рядом с храмом богини Весты, которая была символом целомудрия.

Таким образом, с течением времени состав римских (прописанных в Риме) богов существенно изменялся. Это была очень разношерстная коллегия. Мораль и обряды одних богов в корне противоречили морали и обрядам других богов. Но римлян это не смущало. Для них было важно одно — максимально эксплуатировать всех богов. Поскольку не было своих, они использовали чужих. Вергилий писал:

Землю нашу быки не прошли,

огонь выдыхая ноздрями,

Не вошли в борозды ее

зубы чудовищной гидры,

Копья с мужами, готовыми к битве,

за ней не возрастали.

Во времена правления Тита Татия в Рим были переселены некоторые боги сабинян. Ученик Пифагора второй римский царь Нума Помпилей, который был сабинянином, увеличил количество сабинских богов в Риме. Он же окончательно оформил римский культ и создал римский календарь. Когда Римом правили этрусские правители Тарквинии, на римском Капитолии оказались и этрусские боги. Истинно римских богов здесь оставалось только три — Марс, Ювента и Термин. После завоевания греческих городов на юге Италии, в Риме, был установлен культ Аполлона. Его еще звали Медикус. Медицинская проблема была очень актуальна, поскольку римляне впервые столкнулись с эпидемией чумы. До этого они страдали только от лихорадки и спасались тем, что приносили жертвы богине, которую звали Лихорадка. В отличие от этруссков они не сообразили, что следовало бы устранить источник лихорадки (болота). Против чумы они выставили Аполлона, а затем его сына Асклепия, который был богом медицины. Римляне стали его именовать Эскулапом. Ему выделили территорию — на небольшом острове против Бычьего рынка. Туда стали отправлять заболевших рабов. Заботиться о них должен был бог Эскулап. Очень практично и на первый взгляд пристойно, по-божески. Ведь римляне больных не бросили, а передали их на попечительство бога. Такая двойная мораль пронизывала все сферы деятельности римлян.

Насколько прагматично римляне использовали богов, можно судить по словам Августина Блаженного из его книги «О граде Божьем».

«…Возможно ли припомнить все имена богов или богинь, которые сами римляне едва сумели вместить в целые огромные томы… Даже охрану сел они не сочли возможным вверить одному какому-либо богу, но над деревнями поставили богиню Рузину, над вершинами гор бога Югатина, над холмами — богиню Коллатину, над долинами — Валлонию. Не могли даже выдумать такой Сегетии, которой вверяли бы целиком жатву: но посеянные семена, пока они находятся в земле, подлежат, по их мнению, ведению богини Сейн, а когда выходят из-под земли и образуют жниво — богини Сегетии. Наконец, когда хлеб обмолочен и убран, безопасная ее сохранность поручалась богине Тутилине. Кто бы мог подумать, что пока семена выходят из земли травкой и дают спелые колосья, недостаточно одной Сегетии. К земельным всходам они приставили Прозерпину; к коленцам и узлам стеблей — бога Нодута. К покровам колосьев — богиню Валютину. Когда же покровы раскрываются, чтобы дать выход колосьям, их поручали богине Пателяне. Когда нивы покрываются новыми колосьями, их поручали богине Гостилине, так как новые колосья, как говорится, возмещают старые. Зацветшую жатву вверяли богине Флоре, наливающуюся — богу Ляктурну, созревающую — богине Матуре, пропалываемые и сжинаемые — богине Рунцине… Это немногое сказано мною для того, чтобы показать, что римляне никоим образом не могут говорить, будто Римскую империю основали и сохранили те божества, из которых каждому назначалась единственная обязанность, так что общее дело не поручалось никому. В самом деле, как было Сегетии думать о государстве, когда ей не позволено было вместе с жатвами присматривать и за деревьями? Как было думать Кунине о сражениях, когда ей нельзя было отходить от порученной ей колыбели младенцев? Каждый к своему дому приставляет одного только привратника, и так как он человек, этого вполне достаточно. Но они поставили целых трех богов — Форкула к дверям, Кардею к петлям, а Лиментина — к порогу…»

Римляне продемонстрировали практически все те качества, из-за которых люди не могут жить нормально. Так они проявили неслыханное раболепство, преклонение к своему же согражданину, который, правда, был императором. Речь идет о римском императоре Октавиане, которого римляне признали богом. Вроде бы для этого обожествления были основания, он официально объявил об окончании гражданской войны и восстановлении республики. Октавиану было присвоено почетное звание Возвеличенный (Август). Так величали до этого только бога Юпитера. А дальше все покатилось как снежный ком. Фактически римлян охватил психоз. Они соревновались друг с другом в проявлении раболепства перед человеком, который пролил немало крови. Все граждане воспевали императора-бога, видели только в нем своего спасителя. Октавиан был внуком ростовщика. Неудержимые лицемеры (прежде всего поэты) вписывали его божественный образ в мифологическую картину возникновения Рима. Его объявляли то вторым Энеем, то третьим Ромулом. Новое божество стали почитать в каждом доме. В нем видели хранителя семейного очага, отца отечества. Раз был создан новый бог, то следовало создать и специальных жрецов, которые служили бы этому богу. Таких жрецов называли августалами. В их обязанность входило принесение жертв новому божеству. Почитали не только бога Августа, но и всю его божественную семью. Супруга Августа — одна из самых зловещих женщин в римской истории. Но и ей присвоили божественный титул. Все это делалось не формально, не из принуждения, из страха за свою жизнь, а на совесть. Перед божественными особами падали ниц. Это было не что иное, как безумие. Никто народ не принуждал, не угрожал народу концлагерями. Даже наоборот, император принимал меры к тому, чтобы сдерживать слишком яркие проявления верноподданнических чувств. Но все было тщетно. Все римские улочки были украшены серебряными статуями императора, а в каждой деревне был воздвигнут по крайней мере один храм новому богу.