Глава 3 Начните свидетельствовать
Глава 3
Начните свидетельствовать
3 ноября 1988 г.
Наш возлюбленный Мастер,
Как-то раз в монастырь Исана пришел монах, чтобы учиться. Увидев его, Исан сделал вид, что поднимается.
- Пожалуйста, не вставайте! - воскликнул монах.
- Я еще не сел/ — ответил Исан.
- Я еще не поклонился, — сказал монах.
- Грубое создание/ - прокомментировал Исаи.
В другой раз Исан смотрел на языки пламени и спросил своего ученика Дого:
- Ты видишь огонь?
- Вижу, — ответил Дого. Мастер спросил Дого:
- Откуда берется огонь? Дого сказал:
- Лучше бы ты спросил меня о чем-нибудь, что не имеет отношения к ходьбе, задзену или лежанию.
Исан оборвал разговор и ушел.
Однажды Ишу попросил Исана сочинить для него гату. Исан ответил:
- Глупо сочинять, когда стоишь лицом к лицу, и, а любом случае — писать на бумаге!..
Поэтому Ишу пошел к Кёдзану, ученику Исана, и повторил свою просьбу. В ответ Кёдзан нарисовал на бумаге круг, а рядом написал примечание, в котором говорилось: «Думать, затем знать — это второй сорт. He думать и знать — это третий сорт».
Маниша, прежде чем обсуждать твои сутры, необходима небольшая биографическая справка об Исане. Я говорю «необходима» потому, что, пока вы не поймете этого человека, его суть, его воспитание, качества, вы не сможете осознать эти сутры в чистом виде. Они — почти как надписи на воздухе, или, если вам больше нравится, на воде. Необходимо понять человека, который написал эти сутры — или рассказал их, или был основой этих историй, — чтобы понять то, что с ним связано, поскольку все, что он говорит, пропитано и расцвечено его собственным существом. Эти сутры нельзя вырывать из контекста.
Исан — совершенно другая личность, нежели Бодхидхарма. Бодхидхарма был жестким мастером; Исан очень вежлив. Естественно, что его вежливость накладывала отпечаток на все, что происходило вокруг него. Он был очень смиренным человеком, он никогда никого не пытался обратить, наоборот: он ускользнул в глухой лес, чтобы никто не приходил к нему. Быть мастером и низводить кого-то на уровень последователя — это несколько смущало его... Очень тонкая,деликатная личность — личность поэта, певца, танцора.
Наставляя учеников в достижении просветления, Исан был мягким и терпеливым мастером.
Он никогда не кричал,не бил и не колотил учеников; для него это было невозможно. Он был таким любящим и сострадательным, что представить, как он бьет кого-то, что было в обычае дзенских мастеров,невозможно. Он был очень смиренным; поэтому ему приходилось создавать абсолютно другие средства,чем у Бодхидхармы или Нансена.
Наставляя учеников в достижении просветления, Исан был мягким и терпеливым мастером. В отличие от мастеров дзен, предшествовавших ему, он не использовал палку или крик.
Однако мягкость его обращения была только внешним слоем, покрывающим бунтаря, боровшегося с предрассудками.
Не следует понимать, что его смирение не было революционным качеством. Вы не должны думать, что смиренность заставила его пойти на компромисс с прошлым и традициями. Он остался великим бунтарем против всего того, что может помешать просветлению.
Поэтому мягкость его манер была только внешним слоем, покровом, скрывающим внутри бунтовщика и борца с предрассудками. В глубине он был огнем. На поверхности он был очень вежлив. Люди, приходившие к нему из-за его вежливости... многие побаивались дзенских мастеров, которые могли вас ударить, поколотить, неожиданно прыгнуть на вас; их поведение выглядело так иррационально. Исан по сравнению со своими предшественниками казался очень добрым. Несмотря на то,что он никогда не был заинтересован в учениках, в глухом лесу собралась тысяча человек; они приходили из самых далеких мест только потому,что слышали, что Исан не тот человек, который будет бить или шлепать. Он был таким обходительным и скромным, и таким любящим...
Но это был только внешний слой. Внутри был пылающий огонь. Стоило вам подойти поближе — благодаря его скромности, дружелюбному поведению, — и вы попадали в сеть. Когда вы подходили ближе, вы узнавали огненную природу его существа — но отступать было уже поздно. Вы влюблялись в этого человека. Теперь, что бы ни случилось... если вы должны пройти через этот огонь, вы пройдете через него.
Маниша принесла одну историю:
Наш возлюбленный Мастер,
Как-то раз в монастырь Исана пришел монах, чтобы учиться. Увидев его, Исан сделал вид, что поднимается.
- Пожалуйста, не вставайте! — воскликнул монах.
- Я еще не сел! — ответил Исан.
Когда вы на полпути, очень трудно сказать, садитесь вы или встаете.
Мулла Насреддин советовал своим последователям: если вы не хотите, чтобы вам надоедали, возьмите зонтик и встаньте в дверях.
Если к вам пришел хороший человек и вы ему рады, вы можете сказать: «Ты пришел вовремя, я только что вошел». А если гость надоедлив, вы можете сказать: «Прости, ты пришел не вовремя. Я ухожу». Если человек стоит в дверях с зонтиком, очень трудно решить, куда он идет — домой или из дома. Он стоит в дверях, в середине.
Там была такая же ситуация: этот человек пришел,чтобы учиться. Увидев его, Исан сделал вид, что поднимается. Это был стратегический ход,чтобы посмотреть на его реакцию — как этот человек поведет себя. Исан не вставал; он просто сделал вид, что собирается встать.
- Пожалуйста, не вставайте!
Потому что, вставая, вы делаете кому-то честь; этот человек, естественно, подумал, что Исан собирается почтить его вставанием. «Пожалуйста, не вставайте!» — воскликнул монах.
Но Исан с помощью этого тонкого способа хотел узнать внутренний ум этого человека. Кажется,то, что он сказал, совершенно правильно: «Пожалуйста, не вставайте!» Но на каком основании он решил,что Исан встает, чтобы приветствовать его?
- Я еще не сел! — ответил Исан.
«Что значит — не вставайте? Я только собираюсь сесть. Почему ты решил...»
Возможно, это предположение — результат скрытого в глубине ожидания почетного приема. Возможно, оно было бессознательным, но Исан вынес его на поверхность. Этот человек мог бы подумать, что Исан садится. Он был на полпути — обе возможности были открыты; но этот человек выбрал то, что Исан собирается встать. Это показывает его ум: страстное желание, глубокое стремление к почитанию — хотя он и пришел как студент, чтобы учиться.
Исан сказал: «Я еще не сел!» — о том,чтобы вставать, не было и речи.
Но бедный монах не понял этого тонкого способа:
- Я еще не поклонился, — сказал монах.
- Грубое создание! — прокомментировал Исан.
Очень странная схватка! Когда Исан сказал: «Я еще не сел», это был подходящий момент, чтобы поклониться и коснуться его ног, чтобы предложить себя в качестве ученика — для медитации, для всех его поучений.
Вместо этого он резко возразил — он счел, что Исан делает из него дурака:
- Я еще не поклонился, — сказал монах.
- Грубое создание! — прокомментировал Исан.
«Это не способ быть со мной. Ты должен быть благодарен, что тебе разрешили увидеться со мной. Вместо этого ты показываешь свое эго».
«Я еще не поклонился, — говорит он. — Не считай меня своим учеником или студентом: я еще не поклонился.» Он пришел учиться, но эго — такое тонкое явление,что оно тут же, без вашего ведома, отстаивает себя. Эго просто парирует: «Я еще не поклонился».
Это необходимо понять. Есть вещи, которые не следует говорить; как только вы говорите их,они теряют все свое величие, благородство. Ваша благодарность должна выражаться не в словах,а в вашем поведении.
Поклон — это способ сказать: «Я готов. Можешь поверить, что я не потрачу даром время, которое ты уделишь мне; я правильно использую медитацию или любую дисциплину. Я пришел к тебе от всей души». Это просто способ сказать без слов: «Я доступен».
Но вместо этого монах говорит: «Я еще не поклонился».
Как будто человек, подобный Исану, нуждается в вашей признательности! Испытывая благодарность к такому человеку, как Исан, вы не делаете его богаче ни в каком отношении; напротив, вы становитесь богаче. Вы узнали новый способ, выучили новый жест и поняли его значение.
На Западе никогда не было принято, чтобы ученик касался ног учителя; даже сейчас западный ум считает это странным: один человек касается ног другого человека. Но они не знают смысла этого жеста, они не знают его эзотерического значения.
Когда ученик касается ног мастера, это не только то, что вы видите; случается нечто большее. Когда ученик касается ног мастера, мастер касается его головы. Создается энергетический круг, невидимый глазу — потому что энергия всегда невидима для вас. Вы можете видеть только жест: один человек касается ног другого, а тот прикасается к его голове.
Но Восток уже, по меньшей мере,десять тысяч лет назад пришел к пониманию этого тайного подхода мастера. Мастер возложит руки вам на голову, только если почувствует, что ваша энергия того достойна. Прикасаясь к его ногам... Следует помнить,что энергия движется только из пальцев рук или ног: энергия идет из точек, где заканчивается мертвое. Когда кто-то касается ног мастера, он немедленно определяет тип энергии. Если он чувствует, что этого человека нужно принять, что он заслуживает работы,мастер касается его головы — своими руками он дает ученику вкус своей энергии, и затем обе энергии образуют круг. И если этот круг становится ровным и плавным,это сулит огромные возможности.
Но для постороннего это выглядит так,что один человек касается ног другого. Запад даже сегодня не в состоянии этого понять. Жизнь — не то, что видно снаружи; внутри она гораздо больше, неизмеримо больше.
Этот человек продемонстрировал эгоистический склад ума. Вот почему Исану пришлось прокомментировать: «Грубое создание!» Он не был принят в ученики.
Быть принятым в ученики великого мастера — не мелочь. В самом этом приятии ваше просветление приблизилось на многие мили, ваше освобождение совершило квантовый скачок. Вы на грани, вы готовы — уже потому, что мастер принял вас. Он принимает только тогда, когда видит возможность, уязвимость, открытость. Это внутренняя мистерия,невидимая для глаз.
В другой раз Исан смотрел на языки пламени и спросил своего ученика Дого:
-Ты видишь огонь?
Это кажется странным: пламя здесь, Дого, его ученик здесь, Исан тоже сидит здесь. Нет никаких причин спрашивать Дого: «Ты видишь огонь?»
- Вижу, — ответил Дого.
Мастер спросил Дого:
- Откуда берется огонь?
Дого сказал:
- Лучше бы ты спросил меня о чем-нибудь, что не имеет отношения к ходьбе, задзену или лежанию.
Исан оборвал разговор и ушел.
Дого закрыл все двери. Когда Исан спрашивал: «Ты видишь огонь?», ему следовало быть бдительным. Когда вы с мастером,вы должны быть бдительны каждый миг. То, что он говорит, может подразумевать некое более важное значение, которое не ясно из слов.
Да, это странный вопрос. Оба видят огонь; но если мастер спрашивает: «Ты видишь огонь?», он имеет в виду многое, что упускает Дого. Он подразумевает: «Ты здесь?» Вы можете видеть огонь и, тем не менее, быть где-то еще; а огонь будет далекой, блеклой тенью. Он может не быть живым переживанием. Если ваш ум полон мыслей, вы можете даже упустить огонь, потому что кто будет на него смотреть? Вы должны быть здесь — вот смысл,скрытый за этим вопросом.
Если бы Дого обладал пониманием, он бы немедленно подумал: этот вопрос означает,что его ум куда-то ушел. Должно быть,он думал о других вещах, других словах, других предметах.
Я рассказывал вам анекдот о двух приятелях.
Как-то утром они встретились. Первый сказал:
- Ты не поверишь: ночью мне приснилось, что я пошел на рыбалку и поймал такую большую рыбу, что еле донес ее до дома! И это продолжалось всю ночь. Это было так необычно... Я много лет ловлю рыбу, но такая огромная мне никогда не попадалась. Видел бы ты, какая это была радость!
Второй приятель сказал:
- Это еще что! Прошлой ночью мне приснилось, что я лежу в спальне, в своей постели, и с одной стороны от меня — Мерилин Монро, совершенно го лая, а с другой — Софи Лорен, тоже голая. Я был просто потрясен. Никогда не думал, что в моей жизни может такое случиться!
- Идиот! — не выдержал первый. — Почему же ты не позвал меня?
- Я тебя звал, но твоя жена сказала, что ты ушел на рыбалку!
Кажется, что люди находятся в каком-то месте, но их ум может быть где угодно. Быть в этом моменте — вот ясное послание дзен.
То,что Исан спросил Дого: «Ты видишь огонь?», несомненно означает, что Дого не был там. Он просто сидел там, но его ум блуждал далеко. Было бы правильнее, если бы он ответил: «Я не вижу его,потому что ушел куда-то в свои мысли». Но,вместо того,чтобы сказать правду,он ответил: «Вижу».
Мастер спросил Дого: «Если ты видишь,скажи мне,откуда берется огонь?» Он спрашивает, откуда берутся все вещи, ведь огонь — только символ; и куда они, в конце концов, уходят? Где источник, из которого они возникают, и где точка, в которой они исчезают?
Медитирующему постепенно становится ясно, что этот источник и цель — одно. Цель является источником: энергия движется по кругу и возвращается в ту же точку. Когда вы рождаетесь и когда умираете — в обоих случаях вы находитесь в одной точке. За это время вы могли сильно измениться — множество переживаний, множество знаний, — вот почему вы упускаете чистую невинность смерти. Вы упустили невинность рождения из-за невежества, и упускаете невинность смерти — из-за знаний.
Конечно, нельзя ожидать, чтобы вы узнали невинность в своем рождении — это простительно; вам об этом не говорили и не учили. Это переживание было таким новым — вы не могли даже дать ему название. Но человек, который умирает, наполненный знаниями, снова упускает эту невинность — из-за знаний.
В кругах мистиков во всем мире давным-давно существует понимание, что, если человек не умирает таким же невинным, каким он родился, он упустил все значение и весь танец жизни, он упустил весь смысл жизни. Он проделал путь длиной в семьдесят или восемьдесят лет и вернулся к источнику, но вновь упустил его.
В Индии слово,означающее опыт этого круга — сансара. «Сансара» означает и этот мир, и этот круг. Весь мир — это круг. В начале вы невинны, и вы должны быть невинны в конце. Тогда ваша жизнь была великой жизнью любви, понимания, в ней было множество цветов и благословений. Вы не жили как ненормальный, вы жили разумно, медитативно; вы жили,исходя из безмолвия,а не из беспокойства,тревоги и мыслей.
Человек становится полным, только если в момент смерти он такой же,каким родился,если он снова ребенок — второе детство.
Итак, когда мастер спросил Дого: «Откуда берется огонь?»,этот огонь был просто предлогом. Он спрашивал: «Откуда приходят все вещи, и куда они уходят?»
Но Дого снова упустил. Вместо того чтобы ответить на вопрос, Дого сказал:
- Лучше бы ты спросил меня о чем-нибудь, что не имеет отношения к ходьбе, задзену или лежанию.
Исан оборвал разговор и ушел.
Дого закрыл все двери. Он говорит: «Ты должен спросить меня о чем-нибудь, не связанном с задзен, — это интенсивная медитация, — с ходячей медитацией или лежачей медитацией».
Будда использовал все действия в жизни как возможность для медитации. Когда вы ходите, вы должны ходить медитативно, полностью осознавая каждый шаг. Когда вы лежите, вы должны лежать осознанно, а не просто по старой привычке. А задзен — это интенсивное и настойчивое качество медитативности.
Дого говорит своему мастеру, который спросил: «Откуда берется огонь?»... Он не ответил на вопрос, потому что этот вопрос подразумевает медитацию. Только в медитации вы можете узнать, что все приходит из одного источника и возвращается в ту же вечность. Ничто не умирает, ничто не рождается; все есть, только формы продолжают меняться. То, что когда-то было деревом, теперь — огонь; то,что сейчас является огнем, скоро будет дымом.
Таковы пути исчезновения в окончательной реальности. Огонь был скрытым — он так долго скрывался в дереве. Теперь он расцвел — так же, как расцветают цветы; он вышел из тюрьмы. Короткий танец, немного радостной жизни — и огонь превратится в дым. У дыма тоже будет короткая радостная жизнь, и постепенно он исчезнет в вечности. Подразумевается медитативный опыт.
Вместо того чтобы ответить — потому что только медитирующий может ответить, откуда берется огонь... Если вы не знаете собственного центра,как вы можете ответить, откуда берется огонь? Ваша жизнь — огонь; и куда она, в конце концов, уходит? Исчезает ли она во внешнем мире, или вновь возвращается в изначальное состояние? Только медитирующий познал тайны внутренней жизни. Она то дремлет в центре,то выходит на периферию — а, устав, снова возвращается в центр.
Одним из величайших людей в истории был Патанджали: он один создал целую науку йоги. Очень трудно создать целую науку в одиночку. Прошло пять тысяч лет, но в ней не прибавилось ни единого слова — настолько она полна — и также не убавилось ни единого слова. Эта система настолько закончена сама по себе — в том, что касается йоги, превзойти Патанджали совершенно невозможно.
Но только люди, которые пойдут глубоко в себя, узнают, что и источник, и цель содержатся в одном и том же центре внутри них. Все приходит из одного центра вселенной и, в конце концов, возвращается в тот же центр.
Но вместо того,чтобы ответить на вопрос — возможно,он не мог на него ответить, — он, напротив, закрывает все двери. Он говорит: «Лучше бы ты спросил меня о чем-нибудь, что не имеет отношения к ходьбе, — потому что в дзенских монастырях есть специальное место для ходячей медитации, — задзену, — сидячей медитации, — или лежанию».
Это три медитации, которые выполняют все медитирующие на пути дзен. Он говорит: «Оставь их и спроси что-нибудь другое».
Дзен не интересует ничто другое. На самом деле, бывали случаи, когда к мастеру приходил новый ученик... мастер почти всегда спрашивает: «Откуда ты идешь?»
Подлинный искатель скажет: «Не знаю. Я пришел к тебе, чтобы выяснить,откуда я иду». Такой ученик будет немедленно принят.
Но если вместо этого он говорит: «Из такого-то города, из такой-то деревни...» — тогда мастер спрашивает: «Сколько стоит рис в этой деревне?»
И этот человек начинает рассказывать о ценах, не зная, что мастер пытается выяснить, есть ли у него способность медитировать, из той ли материи он сделан,чтобы стать медитирующим.
Один суфийский мистик, Баязид, в первый раз пришел к своему мастеру. Мастер был в мечети. Баязид вошел туда — он был совсем один; но мастер тут же сказал:
- Оставь толпу снаружи! Заходи один,здесь не место толпе.
Баязид посмотрел по сторонам и спросил:
- Какая толпа? Здесь никого нет, кроме меня.
Мастер сказал:
- Не смотри по сторонам,смотри внутрь. Ты привел целую толпу — всех друзей, которых ты оставил,свою жену, детей, родителей. Все они попрощались с тобой на границе деревни — но они по-прежнему в твоем уме. Я говорю об этой толпе. Выйди и не входи сюда, пока эта толпа не уйдет.
Баязиду потребовался год. Он сидел снаружи, наблюдая свой ум, в ожидании момента, когда ум станет пустым. Как только он обнаружил: «Теперь толпа ушла»,он вошел в мечеть.
Мастер обнял его и сказал:
- Мои руки слишком малы, я не могу обнять целую толпу. Теперь ты пришел один, и что-то возможно.
Однажды Ишу попросил Исана сочинить для него гату.
«Гата» — это стихотворение. Вообще-то, это неправильная просьба; сочинить гату просят, когда мастер умирает. Ученики просят, на память: «Напиши маленькое стихотворение. Твое последнее слово, написанное твоей рукой, будет для нас величайшим сокровищем». Это последнее слово называется «гата».
Однажды Ишу попросил Исана сочинить для него гату. Это глупая просьба, потому что Исан не собирался умирать.
Исан ответил: «Глупо сочинять, когда стоишь лицом к лицу. Я стою перед тобой — читай меня, читай мое сердце. Гата пишется, когда мастер умирает, потому что больше он не будет доступен. Как глупо просить о такой вещи, когда мы стоим лицом к лицу. Чувствуй мое присутствие. И, в любом случае — писать на бумаге!..»
Исан говорит: «Во-первых, когда я здесь, глупо не радоваться моему присутствию, не быть экстатичным и не опьянеть от моего присутствия. А во-вторых, в любом случае, — писать на бумаге!.. Какая в этом может быть ценность? Если ты не можешь понять живого мастера и его слова — что ты будешь делать с этой мертвой бумагой и мертвыми чернилами?»
Поэтому Ишу пошел к Кёдзану, ученику Исана, и повторил свою просьбу. В ответ Кёдзан нарисовал на бумаге круг, а рядом написал примечание...
Это примечание прекрасно. Он не составил гату, он ответил другим, уникальным способом, в своей собственной манере.
Он не сочинил стихотворение; напротив, он нарисовал на бумаге круг, а рядом написал примечанием котором говорилось: «Думать, затем знать — это второй сорт. Не думать и знать — это третий сорт».
Но Ишу не спросил его: «А что такое первый сорт?»
Первый сорт — это просто знать; вопрос не в том, думать или не думать... просто знать.
В тот момент, когда вы входите в глубокую медитацию, вы проходите через много вещей: думающий ум, чувствующее сердце. Вы вступаете в пространство, где все пусто, где остался только свидетель. Это свидетельствование — единственное подлинное знание; это — первый сорт.
Но Ишу продолжает упускать. Во всех этих сутрах он не сделал ни одного шага в глубину тайны жизни,хотя ему были открыты все возможности.
Сосеки написал:
Не спрашивай, почему сосны
На краю сада
Согнулись и искривились.
Прямизна,
С которой они родились,
Как раз внутри них.
Очень важное утверждение. Вы видите дерево — сосну или любое другое дерево, которое по какой-то причине не растет прямо. Быть может, обстоятельства не позволили ему быть прямым; быть может, садовник не хотел, чтобы оно было прямым; но в сокровеннейшем существе дерева по-прежнему остается возможность прямизны.
Все эти стихи — о вас. Каким бы ни был символ — огонь,или сосна... эти символы не важны; они просто дают вам указание.
Не спрашивай, почему сосны
На краю сада
Согнулись и искривились.
Прямизна,
С которой они родились,
Как раз внутри них.
Точно так же в случае с каждым из вас. Чем бы вы ни стали, как бы далеко ни ушли от своего естественного потенциала, это не имеет значения. Ваш будда остается внутри вас. Ваша прямизна остается внутри вас. Вы можете вернуться домой в любой момент, когда решите — тотально и предельно настойчиво. Ничто не может вам помешать.
Маниша спросила:
Наш возлюбленный Мастер,
Вчера вечером я впервые поняла, что ум не обязательно враждебен медитации. Приложимо ли то, что Ты говорил о приятии умом просветления, также к его приятию до просветления, к примеру, свидетельствования? Может ли ум допустить, что свидетельствование часто гораздо полезнее мышления, и просто устраняться в такие моменты, не раздражаясь?
Маниша, это невозможно. Сначала должно быть просветление. Как опыт,ум может понять это, и, увидев его изящество в действии, может с ним подружиться. Но до просветления ум может только верить,он не может стать другом.
Ум может только верить, что просветление существует. Возможна, самое большее, вера — но вера бесполезна. Ум должен испытать просветление в действии — не как веру, а как деятельность. И то же самое со свидетельствованием: ум будет всегда против свидетельствования, потому что оно прекращает долгое наследие мышления. Ум знаком с мышлением; свидетельствование может стать, самое большее,мыслью,но не действительностью.
Чтобы стать свидетелем, вы должны отстранить ум; и он, несомненно, будет сопротивляться. Кому хочется, чтобы его отстраняли? — и особенно там, где ум многие века был хозяином. А вы хотите отодвинуть его в сторону ради чего-то, чего вы не знаете? Ум не позволит вам долго оставаться свидетелем.
Вы можете провести небольшой эксперимент. Поставьте перед собой часы и начните смотреть на секундную стрелку, наблюдая и свидетельствуя. Вы будете удивлены: не прошло и пятнадцати секунд, а вы забыли, что свидетельствуете. Пришли какие-то другие мысли. Через несколько секунд вы проснетесь: «Боже мой, прошло всего пятнадцать секунд!» Даже шестьдесят секунд — минуту — вы не можете устоять в свидетельствовании. Сила и поток ума слишком велики.
Вот почему искусный мастер создает необычные средства,чтобы устранить ум, не делая его врагом — потому что рано или поздно, когда вы станете просветленным, тот же самый ум будет нужен в качестве друга. Это очень полезный механизм. Но в начале ум будет сопротивляться любой попытке устранить его.
Медитация есть не что иное, как отстранение ума — ум отодвигается с дороги — и принесение свидетельствования,которое всегда было здесь, но закрывалось умом. Это свидетельствование достигнет вашего центра — и, когда вы стали просветленным, проблемы нет. Тогда приведите ум в гармонию с собой. Это — великое искусство. Сначала вы должны отстранить ум,затем — снова вернуть его, но теперь он приходит как раб. Прежде он был хозяином — поэтому, если вы пытаетесь сделать это до просветления, он будет всячески раздражаться. Это не нужно, потому что вспышки раздражения будут мешать вашему прогрессу в свидетельствовании. Не создавайте себе врага.
Начните тихо свидетельствовать, без прямой атаки ума. Вы должны быть очень внимательны, чтобы достичь центра. Ум будет всячески пытаться заманить вас во всемирный тур. Он будет завлекать, убеждать вас, давать красивые обещания: «Куда ты идешь? Что там, внутри? Друг ждет тебя снаружи, у ворот, а ты идешь внутрь. В «Голубом алмазе» вечеринка — а кто когда-нибудь слышал о вечеринке внутри?»
Ум будет создавать множество разных вещей, но вы должны очень любовно и бережно отодвинуть его в сторону. Запомните мои слова: любовно и бережно. Не обижайте ум, потому что после просветления он будет очень полезен. До просветления это — ваше препятствие; после просветления это чрезвычайно сложный механизм, который можно использовать во всем. Теперь он больше не враг. Просто нужно разбудить хозяина; и когда ум видит невероятный свет внутри вас, он спонтанно настраивается. Нет никакого вопроса о борьбе. Но до просветления ум будет сражаться как угодно, если вы захотите отодвинуть его в сторону. Это простая психология.
Гурджиев говорил, что в классе, откуда вышел учитель, начинается разруха. Дети кричат, прыгают, дерутся, делают все то,что хотят делать всегда, но из-за учителя... А когда входит учитель, все сидят на своих местах, уткнувшись в книжки. Это не значит, что они читают; они просто делают вид, что заняты делом. Стоит тишина.
Гурджиев обычно говорил,что нечто подобное происходит, когда вы становитесь просветленным. Входит учитель; и ум, видя хозяина, внезапно осознает свое место. Он побежден этим великолепием.
В этот момент вы можете подружиться с умом; он будет безмерно счастлив сослужить любую службу для вечности, которую вы принесли с собой. Но не пытайтесь сделать это до просветления — тогда ум будет создавать вам ненужные проблемы. Чем больше вы будете бороться с умом, тем больше будете заняты им — вместо того, чтобы становиться свидетелем.
Свидетельствование — это просто выскальзывание из ума: очень изящный путь, потому что в тот момент, когда вы начинаете свидетельствовать сам процесс мышления, вы ускользаете из него без всякой борьбы. Вы просто наблюдаете караван мыслей внутри себя. Вы — больше не его часть; вы стоите в стороне, на обочине, а движение продолжается. Вы не в воинственном настроении; вы даже не судите. Вы не говорите: «Это хорошо,а это плохо». Что бы ни проходило мимо, вся ваша работа — просто смотреть. Вскоре это безмолвное смотрение... и ум — в стороне.
Именно свидетельствование приведет вас к просветлению. После просветления умом можно пользоваться, он может быть необычайно полезен и важен. Это — величайшая биологическая эволюция. Его нельзя выбрасывать в мусорную корзину; его нужно использовать. Но сначала найдите хозяина, который может его использовать. Сейчас ум использует вас. Каждый человек — раб ума, пока он не стал просветленным. Потом просветление — это вы, а ум становится вашим рабом.
Время Сардара Гурудаяла Сингха. Я раскрыл секрет его радужного тюрбана: Сардар туго обматывает им голову, иначе было бы очень трудно терпеть так долго. И,к тому же,он очень умен: когда все начинают выбрасывать всевозможный джиббериш, этот тюрбан защищает от него.
В полночь у фермера Маффина загорелся сарай; к утру он сгорел дотла. На следующий день приезжает страховой агент, чтобы оценить ущерб.
- Политика нашей компании, — объясняет он, — такова: лучше построить новый сарай — такого же размера и из тех же материалов, — чем возмещать убытки.
- Ну, если ваша компания так ведет свои дела, — фыркает фермер, — можете расторгнуть договор о страховании моей жены!
Герман Хампский собирается жениться на Хильде, подруге детства,но очень волнуется,потому что представления не имеет,что делать в первую брачную ночь.
Он признается в этом своему опытному другу Ковальскому. Ковальский задумывается на минуту, затем ему в голову приходит идея.
- Слушай, — говорит Ковальский, — все в порядке. Я сниму в отеле номер рядом с твоим, и, когда придет время идти в постель, ты незаметно проберешься в ванную, а я через стену все тебе расскажу.
- Прекрасная мысль! — с облегчением говорит Герман, и два приятеля идут в отель заказывать номера.
Свадьба пооходит великолепно. Хильда, невеста, сама подает свадебный торт, умудрившись при этом съесть огромный кусок.
Позже, когда молодая чета готовится идти в постель, Герман крадется в ванную, запирает дверь и стучит в стену. Кричать через стену очень трудно,поэтому инструктаж длится очень долго.
Тем временем, Хильда в спальне умирает от желания освободиться от невероятной порции торта, которую она съела. Она ломится в ванную, но Герман ее не пускает. В конце концов, отчаявшись, она облегчается в обувную коробку и оставляет ее под дверью ванной.
Получив от Ковальского все инструкции, Герман распахивает дверь и,естественно,шагает прямо в коробку.
- Черт! — кричит он. — Здесь полно дерьма!
За стеной раздается голос Ковальского:
- Идиот! Поверни ее!
Папа-поляк приходит в ужас, когда узнает,какое огромное количество римских католических священников заразилось СПИДом. Понимая всю безнадежность попытки спасти и сохранить христианство, он все же издает эдикт. В нем говорится,что все его кардиналы, епископы и священники немедленно должны жениться — на женщинах.
Все идет прекрасно, повсюду готовятся необычные и торжественные свадьбы. Конечно,самая грандиозная из них — это свадьба Папы-поляка и сестры Сьюзи в Риме.
Ватикан забит священниками и политиками, которые готовятся к этому великому событию. Папа-поляк в своих апартаментах облачается в лучшее папское одеяние. Ему помогает его лучший друг, Рональд Рейган.
- Вы уверены, что справитесь с семейной жизнью? — спрашивает Рейган.
- Это должно быть просто, Ронни, — отвечает Папа-поляк, любуясь на себя в зеркале.
- Да, но вы всю жизнь прожили монахом, не так ли? — говорит Рейган. — Вы уверены,что ваш механизм будет работать?
- Ах, не волнуйтесь! — доверительно отвечает папа. — Прошлой ночью я испытывал его своими руками. А теперь, — добавляет он,перекрестившись, — он в руках Божиих!
Ниведано...
Ниведано...
Будьте безмолвны.
Закройте глаза и почувствуйте, что ваше тело совершенно замерзло.
Теперь вы готовы пойти внутрь во всем своем сознании, со всей своей жизненной энергией. Двигайтесь к центру своего существа. Оттуда вы пришли, и туда все возвращается.
Глубже и глубже... чем глубже вы идете, тем более благоухающим становится воздух. Чем глубже вы идете... внезапно цветы начинают осыпать вас дождем.
В глубочайшей точке вы — будда.
Будда просто означает свидетельствование, чистое свидетельствование.
Просто свидетельствуйте: вот тело, вот ум, но вы — ни то, ни другое.
Вы — особая сила, которая исходит из центра, а этот центр соединен с вечностью. Он не знает ни рождениями смерти. Этот будда — ваш высший потенциал, Эверест сознания.
Безмерно великолепие этого мгновения.
Сделай это яснее, Ниведано...
Расслабьтесь и продолжайте свидетельствовать.
Свидетельствование — единственное в вас,что вечно.
Все остальное — временно; только свидетельствование — ваша реальность, самая ваша душа.
Я называю это буддой, потому что это — великое пробуждение.
В этот момент Аудитория Будды стала озером сознания без всякой ряби. Какая радость — соединиться с космосом; какая радость для капли росы — исчезнуть в океане.
Этот вечер сам по себе был красив,но ваше присутствие и ваш невероятный эксперимент сделали его в тысячу раз красивее, изящнее. Все существование радуется, потому что вы достигли центра своего существа.
Соберите весь аромат,который можете собрать.
Помните: в любой момент, когда вы становитесь свидетелем, вы — будда. Возьмите будду с собой.
Скоро Ниведано позовет вас назад. Пока этого не случилось, соберите как можно больше сокровищ и убедите будду пойти с вами. Это ваше сокровеннейшее ядро, это не нечто отдельное. Это было скрыто внутри. Теперь вы должны вынести это на периферию, в свою обычную жизнь.
Если мы сможем создать в мире большое число будд,мы сумеем совершить великую трансформацию.
Больше любви, больше песен, больше праздников...
Ниведано... “
Вернитесь, но с изяществом будды — тихо, безмятежно. Посидите несколько мгновений, собирая этот опыт.
С каждым днем вы становитесь все богаче и богаче. Каждый день ваша периферия приближается к вашему центру. Каждый день вы все больше и больше приводите будду в свою повседневную жизнь.
Я против отречения. Я хочу, чтобы будды были здесь, в мире, делая всевозможные вещи. К несчастью, в прошлом будды уходили от мира. Если бы они оставались в мире, мы бы не были такими варварами. Нам были бы доступны большая человечность,большая культура и большее сознание.
Вот почему я говорю, что никто не должен оставлять мир. Мы должны преобразить его. Мы несем новый религиозный подход. Вы не должны уходить из мира; лучше идите в него глубже и изменяйте его. В это больше смелости,больше бунта,больше смысла.
- О ’ кей, Маниша?
- Да, возлюбленный Мастер.