Глава 1 Будьте непредсказуемыми

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава 1

Будьте непредсказуемыми

Вопрос первый:

Возлюбленный Ошо,

Твои санньясины и твои почитатели во всем мире обеспокоены состоянием твоего здоровья. Как ты себя сейчас чувствуешь?

С моим здоровьем все в порядке. Они хотели навредить мне, но у них ничего не получилось в силу двух причин. Во-первых, люди, при помощи которых они хотели унизить меня — которые бы косвенно создали такие условия, когда бы я испытал страдания, — вскоре сами влюбились в меня. Они говорили мне: «На такое мы не способны».

В частности, в одной тюрьме начальник, главврач, медперсонал и заключенные — триста шестьдесят человек... тюрьма чуть ли не превратилась в коммуну. На шесть дней моего там пребывания атмосфера в этой тюрьме полностью изменилась.

Начальник был уже пожилым человеком. Он сказал мне: «В первый и, пожалуй, в последний раз, в нашей тюрьме оказался человек, вроде вас. Здесь еще никогда не было так тихо. Даже все наши заключенные утихомирились. Все наши сотрудники просто без ума от вас, и теперь им не хочется вас отпускать. Они хотят, чтобы вы остались здесь».

Старшая медсестра сказала: «Завтра вас не будет, и нам будет вас не хватать». Люди есть люди. Если у вас достаточно любви, вы можете легко преобразить их сердца. Так что, это первая причина, почему им не удалось причинить мне серьезного вреда.

Вторая же причина заключается в свободе, в безграничной свободе средств массовой информации. Внимание всей мировой прессы — за исключением индийской — было сосредоточено на мне. Во всех тюрьмах, где я успел побывать, люди недоумевали, глядя на происходящее. Телефоны звонили сутки напролет, телеграммы приходили тысячами,со всего мира присылали сотни букетов. Если столько народу любят этого человека, то тут явно какое-то недоразумение.

И журналисты осаждали каждую тюрьму — вокруг летали вертолеты с камерами; снимали с забора, снимали с деревьев. За все двенадцать дней меня ни на секунду не оставляли в покое. И когда меня перевозили из тюрьмы в тюрьму — ведь для этого я должен был хотя бы выйти из ворот, — даже тогда меня успевали спрашивать: «Они что-нибудь с вами делают? Скажите одно слово, и весь мир увидит подлинное лицо фашиствующей Америки». Страх перед прессой сковывает им руки.

В общем, с моим здоровьем все в порядке.

Вопрос второй:

Возлюбленный Ошо,

Как лучше всего привлечь людей к медитации?

Перво-наперво: чтобы больной пошел к врачу, нужно сначала заставить его осознать, что он болен, потому что иначе ему просто незачем идти к врачу. Так что, если ты хочешь кого-то привлечь к медитации, сперва ты должен дать людям понять,что они в тупике и причем уже так долго,что теперь они уже и забыли, что живут в печали. Они не смогут вспомнить, когда в последний раз смеялись от всего сердца. Они стали роботами — они выполняют свои обязанности,потому что их нужно выполнить,но радости им это не приносит.

Их жизнь случайна. Их рождение случайно, их браки случайны, их дети случайны, их работа случайна. В их жизни отсутствует чувство внутреннего роста и развития. Поэтому они не могут радоваться.

Так что, первым делом ты должен заставать их понять, где они оказались — почти все находятся в равном положении. Смерть приближается — нельзя рассчитывать даже на то,что завтра вы будете еще живы. Ваша жизнь пустынна, в ней нет ни единого оазиса; вы не познали ее значения,ее смысла; смерть в одно мгновение может лишить вас всех надежд на будущее.

В общем, сначала тебе придется заставить их посмотреть на их бессмысленную, случайную и неудавшуюся жизнь. Они все это знают,но при этом всеми силами стараются подавить свое знание, потому что знать такое очень мучительно. Поэтому чтобы забыть, они ходят в кино, на вечеринки, на пикники, пьют спиртное; они делают все,чтобы только не вспоминать о реальности их жизни,об их пустоте и тщетности.

Это самая важная задача — заставить их вспомнить. И если человек вспоминает, то тогда направить его к медитации уже очень просто, потому что только в медитации человек может ответить на все свои вопросы. Разочарование, депрессия, тоска, бессмыслица, боль — проблем может быть много, но решение у них одно.

Решение — это медитация. И самая простая медитация — это обычное свидетельствование. Существуют сто двенадцать медитационных техник,но свидетельствование — это основная составляющая всех этих ста двенадцати техник. Поэтому, насколько мне известно, свидетельствование — это единственная техника вообще. Все эти сто двенадцать техник лишь дополняют собой свидетельствование.

Сама основа, дух медитации — это обучение свидетельствованию. Вот вы видите дерево: есть вы, есть дерево, но неужели вы не видите кое-что еще? Еще есть вы, наблюдающий за деревом; еще есть свидетель в вас, который наблюдает за тем, как вы наблюдаете за деревом.

Мир не разделен лишь на объективное и субъективное. Существует кое-что еще,что лежит за пределами их обоих, и это и есть медитация.

Так что в каждом действии... и я не хочу, чтобы люди просто сидели час или полчаса по утрам или вечерам. Медитация такого рода ничего не даст, потому что если вы медитируете один час,то в течение остальных двадцати трех часов вы будете делать прямо противоположное медитации.

Медитация может захватить вас полностью, потому что свидетельствование это такая техника, которая может длиться все двадцать четыре часа в сутки. Когда вы едите, не надо отождествляться с тем, кто ест. Есть пища, есть тот, кто ест, и есть вы, наблюдатель. Когда вы идете, пусть тело идет, а вы просто наблюдайте. Мало-помалу, в вас выработается навык. Это просто навык, поэтому рано или поздно вы научитесь наблюдать даже за мелочами...

Эта ворона, она каркает... вы слушаете. Присутствуют двое: объект и субъект. Но неужели вы не замечаете свидетеля, который видит обоих? Есть ворона, есть слушающий, и при этом есть некто еще, кто наблюдает за ними обоими. Это все очень просто. Далее вы сможете погружаться еще глубже: вы научитесь наблюдать за собственными мыслями,за собственными эмоциями, настроениями.

Неправильно говорить: «Мне тоскливо». На самом деле, вы просто свидетельствуете, как вас обволакивает туча печали. Пришел гнев — просто свидетельствуйте. Незачем сокрушаться: «Я в гневе». Вы никогда не бываете в гневе — такое просто никак невозможно; вы всегда остаетесь только свидетелем. Гнев приходит и уходит, а вы лишь отражаете его, как зеркало. Что-то приходит, отражается и уходит, но зеркало остается пустым и чистым; отражения не оставляют на нем ни единой царапины.

Свидетельствование — это нахождение вашего внутреннего зеркала. Если вы просто будете наблюдать за своими мыслями, то мысли исчезнут. Внезапно вы окажетесь в неслыханной доселе тишине. Если вы будете наблюдать за своими настроениями — за гневом, тоской, радостью, — то внезапно все они исчезнут, и вы ощутите еще большую тишину.

И дальше уже нечего будет наблюдать — произойдет переворот. После этого энергия свидетельствования развернется к самой себе, потому что ей больше ничто не будет мешать; на ее пути не останется никакого объекта. Слово «объект» очень красиво. Оно попросту обозначает то,что препятствует, мешает вам.

Если ваше свидетельствование не встретит никакого препятствия, то оно просто развернется к самому себе — к источнику. И это и есть тот самый миг,когда человек становится просветленным.

Медитация — это всего лишь путь. В конце этого пути вас всегда ждет буддовость, просветление. Познать этот миг означает познать все. Тогда уже не будет ни несчастья, ни разочарования, ни бессмыслицы; тогда ваша жизнь уже не будет вереницей случайностей. Она станет частью всего этого космического целого — его сущностной частью. И вы ощутите невероятное блаженство, от того что вы нужны всему существованию.

Самая главная потребность человека — быть нужным. Если вы нужны даже одному человеку, вы уже испытываете удовлетворение. Но если вы нужны сразу всему существованию, то ваше блаженство не будет знать границ. И это существование в равной степени нуждается в мельчайшей травинке и в самой крупной звезде. О неравенстве нет и речи. Никто не сможет вас заменить. Если вас не станет, то от существования немного убудет, и этот недостаток никогда не восполнится — на вашем месте всегда останется пустота. Это чувство — что вы востребованы всем существованием — заберет у вас все ваши несчастья.

И вы впервые придете домой.

Вопрос третий:

Возлюбленный Ошо,

Какую медитацию ты предложишь людям, которым противопоказана динамическая по состоянию здоровья?

Я только что ответил на этот вопрос.

Вопрос четвертый:

Возлюбленный Ошо,

Можешь ли ты назвать причины, почему нам необходимы координаторы?

Везде, где есть больше одного человека, существует вероятность конфликта,вероятность разногласий, вероятность раскола.

И потом: санньяса — это движение. В христианстве не нужны координаторы, потому что это не движение. В христианстве нет жизни; оно мертво, как и все другие религии. У него глубокие корни. Либо вы следуете, либо не следуете — вопрос о согласии или несогласии там даже не возникает. Вы не можете не соглашаться с Иисусом Христом. Либо вы верите, либо нет.

Но санньяса — это не мертвая, не укорененная догма. Это текучий процесс, это движение, где нет места вере, где нет места верованиям. Я за разум и рассудок. Я за сомнение.

Поэтому естественно, что нам нужны координаторы, потому что если коммуна состоит из пяти тысяч человек, то трения могут возникнуть по каждой мелочи. Задача координатора — не навязать вам определенную догму, но дать дорогу любому спору. Каждый должен иметь возможность вынести на обсуждение свое мнение, и затем все мы совместными усилиями решим, что лежит ближе к истине. Координатор нужен просто для того, чтобы все организовать и дать людям высказать свои логические доводы,а не верования; дать им проявить свой свободный, а не раздавленный ум. Мне бы очень не хотелось, чтобы мои санньясины были просто верующими.

Когда я сидел в американской тюрьме, ко мне пришел один священник. Наверное, он приходил в эту тюрьму каждое воскресенье. Он услышал мое имя,пришел ко мне и вручил мне Библию.

Я спросил его:

- Что это?

Он ответил:

- Это слово Божие.

Тогда я сказал:

- Откуда вы знаете, что это именно Божие слово? Вам что, Бог об этом сказал?

- Нет, — ответил он. — Это написано в Библии.

Я сказал:

- Но то же самое написано и в Коране, то же самое написано и в Ведах,то же самое написано и в Гите. Как же вы можете знать, где действительно Божие слово? Все они утверждают, что именно их слово — Божие.

Я сказал:

- Я приму ваш подарок — вы принесли его с открытым сердцем, — но помните: это не слово Божие. Вы вообще заглядывали в эту книгу? Вы ведь священник, вы, должно быть, всю жизнь учились, сдавали экзамены в теологических обществах. Вам хоть когда-нибудь приходило в голову, что в Библии по меньшей мере пятьсот страниц — это чистая порнография. Ваш Бог, похоже, еще тот развратник.

Он удивился:

- Порнография?

Я сказал:

- Откройте ее наугад и вы найдете там одну только порнографию. И это не одна Библия такая. То же самое и в Ведах, то же самое и в Коране,то же самое и в Талмуде,то же самое где угодно еще. Все эти так называемые святые писания совершенно не святы, но все закрывают на это глаза. Все слепо верят.

Священник слегка удивился и сказал:

- Надо бы почитать повнимательнее.

Я сказал:

- Почитайте, но только не глазами верующего,потому что вера слепа. Почитайте здравым смыслом. Вот Иисус провозглашает себя единородным сыном Божьим. Теперь представьте, что вы идете по улице, и кто-то провозглашает себя единородным сыном Божьим. Что вы подумаете об этом человеке?

- Я подумаю,что у него не все дома, — сказал священник.

- Тогда почему у вас другое мнение насчет Иисуса? Пока Иисус был жив,ни один раввин,ни один ученый, ни один мыслитель, ни один интеллигент не вошел в число его учеников. Те его двенадцать апостолов были лишь рыбаками, лесорубами, крестьянами, сапожниками — все они были необразованными людьми из нижайших слоев общества. Вы только представьте себе человека верхом на осле. Иисус путешествовал верхом на осле, потому что это было принято в Иудее. За ним брели двенадцать неучей,а он ехал впереди,провозглашая себя единородным сыном Божьим.

Священник воскликнул:

- Довольно! Вы разрушите всю мою веру. Теперь у меня перед глазами стоит эта картина: Иисус едет верхом на осле, а за ним тащатся двенадцать неучей. Мне теперь за годы от нее не избавиться.

Задача координатора состоит в том,чтобы помогать людям более разумно подходить к проблемам, быть более рациональными и заодно дать им понять, что здесь дело не в том, правы они или нет. Вопрос в том, где истина. Истина никому не принадлежит,и все мы ищем ее.

На координаторе лежит очень важная задача. Он должен быть исключительно скромен — только в таком случае он сможет выполнить такую работу.

Ни в коем разе он не должен быть авторитарным, потому что как в таком случае он будет помогать людям расти в их разумности?

Вопрос пятый:

Возлюбленный Ошо,

Как нам не стать авторитарными?

Очень просто. Люди, склонные к авторитаризму, сами страдают от комплекса неполноценности. Чтобы прикрыть свою неполноценность.они навязывают на окружающих свое превосходство. Они стремятся доказать, что они что-то собой представляют, что их слово — истина,что их слово — закон. Но где-то внутри они глубоко неполноценны.

Это доказывает то, что все политики страдают от комплекса неполноценности. Ни один человек, не испытывающий комплекса неполноценности, никогда не полезет в политику. В мире есть столько замечательных занятий — живопись, пение, танец; можно писать книги, можно ваять прекрасные статуи, можно творить Хаджурахо. Есть творчество на любой вкус, но доступно оно только тем, кто не страдает от комплекса неполноценности.

Так что, мы должны дать всем нашим санньясинам ясно понять, что в этом мире нет неполноценных и нет превосходящих. Сама эта идея чисто искусственна и выдумана теми, кто во всем этом заинтересован. Тот же принцип они применили во многих областях... мужчина превосходен,женщина неполноценна — но на каких основаниях?

Женщина живет дольше мужчины, на пять лет дольше.

Женщина заболевает реже, нежели мужчина. На сто новорожденных мальчиков приходятся девяносто новорожденных девочек, потому что к тому времени, когда эти мальчики станут женихами, десять из них уже канут в лету. Ко времени женитьбы их число будет равным — девяносто тех и девяносто других. Девочка более жизнестойка, у нее повышенная сопротивляемость к болезням. Она будет говорить о самоубийстве, но никогда его не совершит. Мужчины же кончают с собой почти в два раза чаще,чем женщины.

В чем же мужчина превосходит женщину?

Но сама эта идея помогала мужчине удерживать женщину в рабстве.

Женщина — низшее создание, и в странах подобных Китаю считалось, что женщина вообще не имеет никакой души. Муж может запросто убить свою жену — это даже не преступление. Это точно так же, как если бы вы разнесли в щепки ваш стул. Это ведь ваш стул,вы заплатили за него — что же здесь преступного? И мужчины убедили женщин, что у них вообще нет никакой души; мужчины запрещали им получать образование, запрещали выходить в свет. Естественно,женщины не могли спорить.

Почему всегда так сложно спорить с женщиной? Никто никогда не задумывался над этим. Если вы затеваете спор с женщиной,она будет кричать,орать,кидаться вещами,но только не спорить. И глядя на всю эту ситуацию, вы подумаете, что лучше, пожалуй, согласиться со всем,что она говорит,потому что иначе она и дом может спалить. И за всем этим наблюдают соседи, прохожие заглядывают к вам с улицы. Так не лучше ли признать ее правоту независимо от того, кто прав на самом деле?

Но кто же загнал женщину в такое положение? Все это потому, что вы не разрешали ей получать образование, вы не обучали ее логике. Вы никогда не позволяли ей спорить с вами на уровне интеллекта, потому что вас вечно мучал страх. Этот страх вы можете наблюдать в образовательных учреждениях. Женщины там всегда впереди мужчин; они чаще возглавляют списки успеваемости, нежели мужчины. Им всегда достается больше первых премий.

Само представление о превосходстве и неполноценности мы сочинили в корыстных целях. Шудры неполноценны. Никто никогда не мог доказать почему. Нет ни одной причины,по которой брамин непременно должен быть исключительным, а шудра — неполноценным, но на протяжении долгих тысячелетий вы держали шудр в невежестве. Вы заставляли их делать только то, для чего ума много не надо, и ничем другим заниматься им было нельзя.

И взять сапожника: его семья испокон веков шила обувь, поколение за поколением. О каком уме тут можно говорить? Нет никакого вызова — нужно лишь шить себе обувь. Все это хитросплетения эксплуатации.

Нашим санньясинам мы должны дать понять, что никто никого не превосходит, никто ни перед кем не неполноценен и никто также никому не равен. Каждый по-своему уникален. Этот момент нужно запомнить, потому что если говорить,что никто не превосходен и никто не неполноценен, то люди непременно решат, что все равны, но это не так.

Равенство ложно с психологической точки зрения.

Все не могут быть альбертами Эйнштейнами или рабиндранатами Тагорами. Но разве это означает, что Рабиндранат Тагор выше вас только потому,что вы не можете быть им? Рабиндранат в свою очередь не может быть вами.

Я делаю упор на то, что каждый без исключения есть проявление уникальности. Так что,давайте разрушим само представление о превосходстве и неполноценности,равенстве и неравенстве и заменим его новой концепцией уникальности.

Каждый индивид уникален.

Немножко любви, и вы увидите,что каждый человек несет в себе нечто такое, чего больше нет ни в ком. Когда понимание всеобщей уникальности захватит всю коммуну, никому и в голову не придет пытаться навязать кому бы то ни было свою волю.

Вопрос шестой:

Возлюбленный Ошо,

Каким ты видишь будущее коммун?

Я не думаю много о будущем, потому что будущее рождается в настоящем. Если мы в состоянии позаботиться о настоящем,то мы уже позаботились о будущем. Будущее не возьмется вдруг из ничего — оно вырастет из этого самого мгновения. Следующее мгновение будет расти из этого мгновения. Если это мгновение полно красоты, тишины, блаженства, то следующее мгновение непременно будет еще более тихим, более блаженным.

Сегодня коммуны есть во всем мире, и люди в них празднуют настоящее. Естественно,что будущее будет только лучше. Я не приверженец этого извечного индийского убеждения, что якобы золотой век уже минул, что сатьюга, век истины, уже прошел, и что теперь началось падение, и что мы теперь находимся в самой последней стадии этого падения — в калиюге.

В этом состоит одна из причин, почему индийская психология столь подавлена, и ни у кого нет побуждения к росту, расцвету, обогащению, творчеству. Зачем? В эпоху калиюги все это невозможно. Если вам тоскливо, если вы в отчаянии, если вы несчастны, то так все и должно быть. Такое положение вещей вписывается в индийское представление о постоянном падении — и глупее ничего придумать нельзя.

Я доверяю эволюции.

Золотой век всегда в будущем.

Вопрос седьмой:

Возлюбленный Ошо,

Ты — вечно меняющийся и непредсказуемый мастер. Как же нам, твоим попутчикам, поспеть за тобой?

Будьте такими же! Будьте непредсказуемыми и всегда меняйтесь. Никогда не прекращайте меняться и никогда не становитесь предсказуемыми,и только тогда жизнь может быть в радость.

Как только вы становитесь предсказуемыми,вы превращаетесь в машину. Поведение машины легко предсказать. Она вела себя так вчера,она ведет себя так же сегодня,она будет вести себя так же и завтра. Машина видна насквозь — ее поведение неизменно. Лишь один человек обладает правом меняться каждый миг.

В тот день, когда вы перестали меняться,вы умираете на каком-то тонком уровне. Множество людей в этом мире умирают примерно в тридцатилетием возрасте. Затем они вроде бы продолжают жить — может еще сорок, сорок-пять лет, — но это уже будет фактически загробная, ненастоящая жизнь. Их жизнь прекратилась в тридцать лет. Но вовсе не обязательно умирать раньше,чем остановится ваше дыхание.

Во время первой мировой войны впервые было проведено исследование возраста умственного развития у солдат. Были получены удивительные результаты: средний возраст умственного развития солдат составил всего тринадцать лет. Человеку могло быть сорок, пятьдесят, но умом он оставался тринадцати летним. В тринадцать лет развитие его ума остановилось,хотя тело продолжало расти.

Я бы хотел,чтобы ваше... Раз может быть так,что возраст тела — пятьдесят лет, а ума — тринадцать, то почему не может быть так, чтобы телу было пятьдесят, а уму — двести? Это ведь в точности то же самое. Нужно лишь рискнуть стабильностью, уверенностью, потому что куда ни кинь взгляд — повсюду сплошная стабильность и уверенность, и вы спрашиваете себя: «Ради чего рисковать всем этим?»

Нет. Риск должен быть одной из основ настоящего человека. Как только вы заметите, что все вокруг вас начинает успокаиваться — встряхнитесь.

Я занимался этим всю мою жизнь. Я никогда не успокаивался сам и не позволял успокаиваться никому вокруг. И я уверен, что это и есть путь для роста. Каждое мгновение что-то новое расцветает в вас. В самое последнее мгновение...

Мне вспомнился один дзен-мастер,который как-то сказал своим ученикам:

- Пришло время моей смерти, но меня мучает один вопрос: я тут пытаюсь придумать, как бы мне умереть так, как еще никто до меня не умирал, потому что мне не хочется никого повторять. Может вы что-нибудь предложите?

Кто-то сказал:

- Можно попробовать умереть стоя.

Мастер ответил:

- Я уже слышал об одном дзен-мастере,который умер стоя.

Так что это предложение было отклонено. Но о том,чтобы умирать лежа в постели и речи быть не могло. Девяносто девять процентов людей умирают лежа в своих постелях. Постель — это вообще самое опасное место. Именно там испокон веков девяносто девять процентов людей отдавали концы. Спокойнее будет, если стащить матрац на пол.

И вот дзен-мастер воскликнул:

- Придумал! Если уже кто-то умер стоя на ногах, то я умру стоя на голове! Слышали ли вы когда-нибудь о том, чтобы кто-нибудь умирал стоя на голове?

Ученики сказали:

- Мы и не думали об этом. Недурная идея!

Тогда мастер встал на голову и умер. Ученики растерялись: что же теперь с ним делать, потому что всем известно, что делать с человеком, умершим в постели, но этот стоял на голове! Кто-то вспомнил о старшей сестре мастера, которая жила в соседнем монастыре неподалеку — лучше бы спросить ее совета. Слишком уж необыкновенной была ситуация.

Сестра пришла и закричала:

- Бозо! — так мастера звали в детстве. — Перестанешь ты безобразничать или нет? Ложись быстро в постель!

Бозо рассмеялся. Он был все еще жив — ведь разве можно стоять на голове,если ты умер? Его сестра сказала:

- Умирай, как все нормальные люди.

И последовав указанию своей сестры, он умер как все нормальные люди!

Но это здорово, когда всегда происходит что-нибудь новое; это отлично, когда всегда есть что-то новое, что нужно принять. Нужно сохранять открытость.

Особенно это касается моих санньясинов: будьте открытыми, причем настолько, чтобы вместить в себя пусть даже сразу всю вселенную. Ограничений быть не должно.

Вопрос восьмой:

Возлюбленный Ошо,

Мала и оранжевые одежды как инструмент дают нам целостность, свободу от социальных норм и мужество выстоять в одиночку. Теперь же, когда санньяса свободна, тех же результатов ты будешь достигать более тонкими инструментами?

Несомненно, потому что пришло время,когда ваша медитация не должна более выделять вас среди тех, кто не медитирует. От окружающих вас будет отделять ваша тишина, ваша любовь, ваше сострадание и ваше дружелюбие.

Мала и роба — это все очень материально. Теперь я бы хотел создать отличительные знаки более духовного плана — и они уже существуют. Они уже не раз проявляли себя — мне рассказывали об этом. Люди шли на работу, и поскольку, наверняка, мала и роба так или иначе мешали им в их деятельности, они одевали обычную, простую одежду, но все равно их узнавали. Владелец какого-нибудь магазина говорил: «Ты какой-то особенный. Ты не похож на всех остальных, кто здесь работает».

И когда вас будут узнавать по вашей духовности, по вашей целостности, по вашей индивидуальности, по вашему состраданию и по вашей любви, это будет несоизмеримо прекраснее.

Но я вовсе не говорил, что даже те, кто хочет ходить в оранжевом и носить малу, должны теперь непременно снять с себя все это. Даже санньясины-новички, если они пожелают одеться в оранжевое и носить малу — я не буду им мешать. И я уверен,что никто из прежних санньясинов не станет снимать с себя оранжевую робу и прятать малу. Эти вещи уже фактически срослись с ними — без них санньясины чувствуют себя почти что голыми.

И даже новички, пришедшие в своей обычной одежде, вскоре станут носить оранжевое и оденут малу, потому что иначе они будут как иностранцы, туристы — но кому хочется казаться туристом? Всем хочется быть частью, всем хочется войти в круг приближенных.

Поэтому я открыл двери и для тех, кто сидит на нашем заборе и сочувствует нам, кто всегда хотел быть санньясином, но именно по причине нашей одежды и малы никогда не решался. Я призываю их слезть с забора и войти в храм; и храм этот уже наводнен людьми в оранжевом. И не много времени пройдет прежде чем они тоже переоденутся в оранжевое вскоре после того, как слезут со своего забора.

Оранжевый цвет никуда не денется. Его будет все больше и больше. И двери открыты для тех, кто не в состоянии просто одним махом поменять свою одежду. Так дадим же им время — почему бы не пустить их сейчас? Пусть медитируют — так они наберутся мужества.

Санньяса сохранит оранжевый цвет и малу. Я открыл двери только для тех, кто все еще топчется снаружи, уже наполовину решившись войти. Это как-то нехорошо — пусть входят! Перекрасить же их одежду в другой цвет особого труда не составит.

Вопрос девятый:

Возлюбленный Ошо,

Ты обладаешь огромным уважением к индивидуальности, почитаешь меритократию, оставляешь за каждым равную возможность быть уникальным. Но как нам практически применить все это к нашей жизни в коммуне?

Это несложно. Все дело просто в точке зрения.

Мне вспомнилось... В одном доме висела картина, и все смеялись над ее владельцем:

- Зачем она здесь висит? Это же какая-то бессмыслица!

В конце концов владельцу это надоело,он снял картину и отнес ее в подвал.

И вот однажды к нему в гости заглянул один знакомый. Он спросил:

- Где же та картина, что висела здесь раньше? Это же был подлинник Пикассо!

Хозяин удивился:

- Подлинник Пикассо? Бог ты мой! А я унес его в подвал! Он стоит наверно миллион долларов!

Он помчался в подвал, принес картину, стер с нее пыль и повесил обратно.

Что мы здесь видим? Простую смену точки зрения. Была ли та картина подлинником Пикассо или нет — не в этом дело. Но его точка зрения изменилась в одно мгновение.

Каждый санньясин должен видеть в другом санньясине уникального индивида, «подлинник» существования. И это сущая правда, потому что вас никто не заменит. В мире не найти и двух в точности одинаковых людей. Даже близнецы и те в чем-то отличны.

Так что, это очевидный факт, что каждый по-своему уникален и каждый обладает определенной индивидуальностью. Нам лишь нужно расстаться с нашими представлениями о том,какими должны быть люди; нам следует заменить эти представления на такое мировоззрение,при котором люди всегда прекрасны.

Нет никакого «должны»,потому откуда у нас право навязывать кому-либо свое «должны»? Коль скоро существование готово принять вас такими какие вы есть,то кто я такой, чтобы не согласиться с существованием?

Так что, все дело просто в небольшой смене отношения — и ведь это так просто, как только это становится частью самого вашего видения. Каждый уникален; каждый таков, каков он есть и каждый должен быть таким, каков он есть. Незачем становиться кем-то другим, только чтобы быть принятым; вы уже приняты. Вот что я называю уважением к индивидуальности, уважением к людям — таким, какие они есть.

Все человечество может стать таким любящим и радостным миром, если мы научимся принимать людей просто. Но пока мы на это не способны.

Жена и так и сяк пытается втолковать мужу, каким он должен быть. Муж в свою очередь учит жену, какой должна быть она. Оба сообща объясняют детям, как жить правильно.

Как-то я останавливался в одной семье, и я спросил мальчика, который устроился возле меня:

- Кем ты будешь, когда вырастешь?

Он ответил:

- Не знаю. Наверное, развалюсь на части.

Я удивился:

- Почему?

Он сказал:

- Мама хочет, чтобы я стал врачом. Папа хочет, чтобы я стал инженером. Дядя хочет, чтобы я выучился на артиста. Но никто не спрашивает, кем хочу быть я. Я просто хочу быть плотником, потому что мне нравится дерево, и я хочу играть с деревом и делать из него всякие штуки. Но я не могу им это сказать, потому что они будут смеяться: «Ты дурачок! Мы тебе говорим о врачах, об инженерах, об артистах, а ты хочешь стать каким-то плотником!»

Но если этот мальчик станет врачом,то он будет несчастен. Если он станет инженером, он будет несчастен.

Я слышал историю об одном выдающемся хирурге, прославившемся на весь мир. Пришло его время выходить на пенсию. Ему было уже семьдесят пять,но никто из молодежи не мог с ним потягаться в операционной — семьдесят пять лет, а руки у него были все еще твердые как сталь.

И вот он выходил на пенсию. Собрались все его друзья и коллеги. Закатили пир горой,песни и пляски. Но сам хирург сидел в углу с кислой миной на лице. Кто-то спросил его:

- Не время печалиться! Все радуются за тебя — почему бы тебя не порадоваться вместе с нами?

На это хирург ответил:

- Сейчас для меня как раз самое время печалиться. Я ведь никогда не хотел быть хирургом, но всю свою жизнь я потратил впустую в операционной. И пусть я стал величайшим хирургом в мире, но радости мне от этого никакой. Я мечтал танцевать, и даже если бы я танцевал на улицах городов,то и тогда это было ближе моему сердцу.

Так пусть же люди будут самими собой. Помогайте им быть теми, кем они хотят быть. Никогда ничего никому не навязывайте. Это и есть то самое уважение к человеку.