Вижу, вы играючи читаете книгу

Джозеф Кэмпбелл писал, что в японском языке есть «любопытный, чрезвычайно интересный термин^{3}, обозначающий особую манеру вежливой аристократической речи, известной как „язык игры“ (asobase kotoba). Вместо того чтобы сказать человеку, например: „Вижу, вы приехали в Токио“, — на этом языке выражаются так: „Вижу, что вы с легкостью приехали в Токио“. Смысл в том, что лицо, которому адресовано высказывание, настолько контролирует свою жизнь и возможности, что для него все в жизни — игра. Он может жить так, будто забавляется, свободно и просто». Какой замечательный подход. Над целями и задачами работают с такой волей, что, достигая их, человек буквально «играет». Ницше характеризовал подобный взгляд как любовь к своей судьбе.

Ральф Самми, руководитель Института мира Мацунаги, хорошо осведомлен о влиянии речи и призывает студентов смягчать агрессивные эмоции, заменяя агрессивные выражения на спокойные^{4}. Вместо фразы «спорит с пеной у рта» можно употребить «старается докопаться до истины». Самми рекомендует заменить выражение «убить двух зайцев одним ударом» на «погладить двух птиц одной рукой». «Сногсшибательный наряд», добавляет он, может стать «потрясающим». Работа Самми с языком доказывает, что, обращая внимание на агрессивные фразы и заменяя их на спокойные, мы можем изменить взгляд на мир и стать добрее.

Мысленный эксперимент

Рассмотрим отношения с животными. Большинство из нас обычно считают себя лучше них: животные рассматриваются как низшие формы жизни. Мы считаем их «своими». Напротив, племена алгонкинов и лакота-сиу считают животных равными людям или во многом превосходящими, и это отражено в их языке. Они обращаются ко всему живому — одушевленному или умеющему передвигаться: деревьям, рекам, буйволам, — говоря им «ты», как объектам почитания.

Вы можете обращаться к чему угодно. Наше «я», воспринимающее все с позиции «ты», — не то же самое «я», которое взирает на все с позиции «оно». Всякий раз, когда вы видите животное, мысленно обращайтесь к нему со словами «ты, собака», «ты, птица» и т. п. Попробуйте делать так в течение дня — и убедитесь сами: вы почувствуете резкое изменение в собственном восприятии всего живого.

Речевые модели влияют на наше восприятие, отношение, поведение и образ жизни. Специалисты по нейролингвистическому программированию (НЛП) обычно называют их модальными операторами. Концепция речевых моделей, используемых в качестве таковых, была всесторонне исследована чешским филологом Любомиром Долежелом в книге Heterocosmica («Гетерокосмика», 1998), в основе которой лежит теория возможных миров^{5}.

Эти речевые модели — в основном глаголы и наречия, подразумевающие возможность, невозможность, необходимость, определенность и желание. Пример необходимости — это слова вроде «должен», «обязан», «следует», «вынужден». Употребляя эти модели, мы переходим в мир силы, давления и обязательств. Модели возможности — слова «могу», «буду», «может быть», «мог бы», «хочу», «хотел бы». Применяя их, мы создаем мир, позволяющий человеку проявлять волю, выражать намерение и делать выбор. Язык невозможности — «не могу», «не в состоянии», «невозможно». Пользуясь этими оборотами, мы формируем мир отрицания, беспомощности и безнадежности.

В следующем эксперименте используются речевые модели, влияющие на ваше отношение к превращению в творчески мыслящего человека.

Мысленный эксперимент

Есть словесная модель, отражающая условные отношения, которые, видимо, существуют между нами, окружающими и результатами нашей деятельности. Например, сказать: «Я не могу творчески мыслить» — означает, что есть некоторые (пока неустановленные) непредвиденные обстоятельства, делающие невозможным креативность говорящего. Формулируется вербальная модель невозможности.

Это восприятие — больше, чем просто заявление об условиях, поскольку наряду с ним возникают определенные субъективные отношения, способные сильно повлиять на поведение. Модели невозможности, например, предполагают прекращение действия. Вы перестаете стремиться. В числе других речевых моделей — возможность, необходимость, определенность и желание. Ниже приведены некоторые из наиболее распространенных слов в каждой из категорий.

Каждая морфологическая единица предполагает определенный вид условных отношений между говорящим, окружающими и итогами. Результат невозможен, возможен, определен, желателен или необходим.

Каждое слово передает определенные свойства субъективного опыта, которые делают эту единицу уникальной и незаменимой в понимании текущей психодинамики, диктующей поведение. Тонкие, но удивительные различия сразу становятся очевидными, если применить разные слова к одному и тому же действию. Например:

• Я не могу творчески мыслить.

• Я хочу творчески мыслить.

• Я могу творчески мыслить.

• Я способен творчески мыслить.

• Я должен творчески мыслить.

• Мне нужно творчески мыслить.

• Я буду творчески мыслить.

Если вы потратите несколько секунд и произнесете приведенные выше предложения так, будто они справедливы для вас (обращаясь при этом к субъективным ощущениям), то обнаружите, что каждое слово резко меняет ваше восприятие отношения к результату — начать мыслить творчески. Ощущение «Я хочу творчески мыслить» сильно отличается от ощущения «Я буду творчески мыслить». Первое предполагает желание, второе — определенность, и есть существенная разница в уровне активного участия. Для большинства людей «Я хочу творчески мыслить», несомненно, более пассивно, чем «Я буду творчески мыслить».

Проверьте это на себе. Подумайте о чем-то, что вам «нужно», потом скажите себе, что это сделать «следует». Как меняется субъективное ощущение? Затем выберите то, что выполнить «следует», и скажите себе, что вам это «нужно». Как изменится ощущение на этот раз?

Подобное упражнение дает представление о том, что человеку нужно изменить. Например, если бы он сказал: «Да, я уверен, что мог бы более творчески мыслить, учитывая то, что знаю сейчас», это не значит, что он станет более креативным: просто теперь это вполне вероятно^{6}.