Глава 1. Когда-то все умели творить

Каждый ребенок — художник. Трудность в том, чтобы остаться художником, выйдя из детского возраста.

Пабло Пикассо

Мы рождаемся непосредственными и творческими. Все до одного. В детстве мы воспринимали мир одинаково. Верили, что все возможно и все бывает. В юные годы еще знали, что коробка — это намного больше, чем просто контейнер. Коробка может стать крепостью, машиной, танком, пещерой, домиком, холстом для рисования и даже космическим шлемом. Наши фантазии не были структурированы в соответствии с общепринятыми понятиями или категориями. Мы стремились не уменьшить, а увеличить количество возможных вариантов. Все были удивительно творческими и всегда с огромной радостью пробовали разные способы мышления.

А потом с нами кое-что произошло: мы пошли в школу. Нас учили не думать, а воспроизводить идеи былых мыслителей. Когда мы сталкивались с проблемой, нам предлагали анализировать предыдущий опыт и, опираясь на него, выбирать самый перспективный подход, исключая все другие, а затем посредством логических рассуждений двигаться в строго заданном направлении. Нас наставляли искать не возможности, а методы их исключения. Это как если бы мы при поступлении в школу были вопросительными знаками, а по ее окончании становились точками.

Представьте ребенка, строящего что-нибудь из набора LEGO. Он может создавать самые разные структуры, но существуют определенные ограничения, заложенные в самом дизайне кубиков, какие объекты из них можно построить. Детали конструктора не получится соединять в какой угодно последовательности: они развалятся, если не соблюсти равновесие и не учесть закон земного притяжения. Ребенок быстро соображает, что можно и чего нельзя сделать с деталями LEGO. В итоге он создает множество самых разных конструкций, которые удовлетворяют ограничениям дизайна игрушки.

Если бы единственное ограничение заключалось в том, чтобы «сделать что-то из пластика» и ребенок мог разными способами плавить и отливать детали, то существующие наборы LEGO были бы лишь крошечной долей всевозможных вариантов. По сравнению с другими творениями детей модели из LEGO выглядели бы неестественными — не нафантазированными, а созданными по инструкции.

В случае с LEGO именно особенности дизайна ограничивают возможности конструирования. У нас же воображение и изобретательность регулируются моделями мышления, прочно укорененными в мозгу школьной системой.

Наши модели мышления позволяют упростить усвоение сложных данных. Они помогают быстро и точно решать рутинные задачи, например управлять автомобилем или выполнять должностные обязанности. Распознавая привычные модели, мы очень быстро осмысливаем происходящее в окружающей среде и реагируем соответственно. Когда кто-то спрашивает: «Сколько будет шестью шесть?» — у вас в голове автоматически возникает число 36. Если читаем, что человек родился в 1952 и умер в 1972, то сразу думаем, что на момент смерти ему было 20 лет.

Распознавание закономерностей упрощает жизнь, однако вместе с тем затрудняет генерацию идей и творческих решений, особенно при столкновении с необычными данными. Вот почему мы так часто терпим крах, когда появляется новая задача, лишь поверхностно похожая на предыдущие, но по сути и структуре отличающаяся. Интерпретируя такую проблему сквозь призму прошлого опыта, мы неизбежно зайдем в тупик. Например, в приведенном выше примере человек умер в возрасте 49 лет, а не в двадцать. Просто число 1952 — это номер больничной палаты, в которой он появился на свет, а 1972 — номер палаты, где он умер.

Какое из такси в приведенной ниже задаче не в порядке? Проверим, сможете ли вы решить это до того, как прочтете ответ.

Мысленный эксперимент

Одна из отличительных черт творчески мыслящего человека — терпимость к двусмысленностям, диссонансам, несоответствиям и неуместности. Креативные люди рассматривают проблемы с самых разных углов и изучают все переменные в поисках неожиданного. Например, в задаче с такси буквы A, B и C тоже считаются частью единого целого, а не просто обозначениями. Чтобы решить задачу, переместите такси C в начало строки, и получится слово cab («такси»).

Наш мозг — это чудесная машина для распознавания закономерностей. Мы смотрим на приведенную ниже иллюстрацию, и он сразу отмечает там слово optical («оптический»). Увидев что-то, мы сразу определяем, что это такое, и, не задумываясь, двигаемся дальше.

Успешное распознавание закономерностей одного вида естественным образом ограничивает умение видеть закономерности другого вида. Обратите внимание: как только мы увидели слово optical, уже трудно рассмотреть слово illusion («иллюзия»). Чем больше мы привыкаем читать слово как отдельно стоящее и имеющее одно значение, тем труднее распознавать в нем что-то иное. То есть это либо слово optical, либо нет. Мы не обращаем внимания на фоновые фигуры. Это стандартный аспект чтения. Так специалисты в области «стандартного чего-нибудь» могут быть наименее квалифицированными, когда речь идет о разработке или создании чего-то нового.