Глава 19 Тайны существования неисчислимы

Глава 19

Тайны существования неисчислимы

Раджниш, семь лет назад я принял саньясу. Ты говорил мне о свидетеле и о наблюдении. Когда ты закончил говорить и еще до того, как я смог уйти, ты остановил меня и сказал: «Ты хороший человек». Все эти семь лет я ощущал твою любовь и благодать, мой дорогой мастер. Но я до сих пор не могу понять, что значит хороший человек.

Вит Мано, я помню, как сказал тебе, что ты хороший человек, потому что я дал тебе имя Вит Мано, что значит «выйти за пределы хорошего человека».

Мораль описывает хорошие и плохие качества. Согласно морали, хороший человек честен, искренен, верен, надежен. Но мораль - не религия. Даже атеист может быть хорошим человеком, потому что все эти качества хорошего человека не включают в себя божественность.

Я сказал тебе, что ты хороший человек, поэтому тебе предстоит не только быть хорошим, но и выйти за пределы добропорядочности и подлости. Религиозный человек не только хороший, но и нечто гораздо более значительное. Для хорошего человека божественность все ограничивается добропорядочностью, а для религиозного человека добропорядочность - всего лишь побочное явление. Религиозный человек знает себя, осознает свое существо. Если вы осознаете свое существо, тогда добродетельность следует за вами тенью. Вам не нужно прикладывать усилия для того, чтобы быть добрым, ведь порядочность становится самой вашей природой. Деревья зеленые, а религиозный человек добродетелен.

Но добродетельный человек не обязательно бывает религиозным. Своей добропорядочности он обязан особым усилиям, борьбе с плохими качествами: ложью, воровством, неискренностью, бесчестием, насилием. Эти качества есть в добродетельном человеке, просто они подавляются. Эти качества могут проявиться в любой миг.

Добропорядочный человек может очень легко, без всякого усилия, стать мерзавцем, потому что у него есть все эти качества, только они дремлют, подавленные силой. Если вы перестанете подавлять их, они тотчас же проявятся в вашей жизни. Вы развиваете лишь свои хорошие, а не естественные, качества. Вы изо всех сил пытаетесь быть честными, искренними, не лгать, он на все эго вы тратите нервную энергию, запас которой истощается.

Добродетельный человек всегда серьезен, потому что он боится всех дурных качеств, которые он подавил. И он серьезен еще и потому, что в глубине души желает почестей за свою добродетельность, хочет получать за нее награды. Он жаждет уважения. Так называемые святые в своем большинстве - просто добропорядочные люди.

Я дал тебе твое имя для того, чтобы ты превзошел добропорядочного человека, а для этого есть лишь дин способ - стать более осознанным.

Осознанность не следует развивать. Она уже есть у вас, нужно только пробудиться к ней. Когда вы в полной мере пробуждены, тогда все ваши поступки благостны, а все, что вы не делаете, скверно. Добродетельный человек вынужден прикладывать громадные усилия для того, чтобы оставаться хорошим и избегать зла. Он постоянно испытывает искушение сделать что-нибудь предосудительное. Он делает выбор. Каждую секунду ему приходится выбирать добро, отказываясь от зла.

Например, Махатма Ганди - добропорядочный человек. Он всю жизнь изо всех сил пытался быть на стороне добра. Но даже в возрасте семидесяти лет он видел сны сексуального содержания и сильно раздражался по этому поводу. Он рассказывал: «В дневные часы у меня нет никаких мыслей о сексе, но что я могу поделать во сне? Все, что я подавлял днем, ночью проявляется!»

Этот пример показывает, что половое влечение никуда не делось: оно осталось в вас и только ждет возможности проявиться. Стоит вам расслабиться, перестать контролировать себя (а во время сна вам приходится хотя бы сбросить напряжение и перестать стремиться к добру), все подавляемые вами плохие качества начнут сниться вам.

Ваши сны это подавленные желания.

Добродетельный человек пребывает в постоянном конфликте. В его жизни нет радости, он не может смеяться от души, не может петь и танцевать. В отношении всего на свете он постоянно делает выводы. Его ум полон порицания и осуждения. Он заставляет себя быть добропорядочным, поэтому судит о других людях по этим же критериям. Он не может признать вас таким, какой вы есть. Он сможет принять вам, если вы выполните требования добродетельности. А раз он не может принять людей такими, какие они есть, он осуждает их. Все святые без конца осуждают окружающих, считают всех людей вокруг грешниками.

Это не качества по-настоящему религиозного человека. Религиозный человек никого не осуждает и не порицает. Он знает о том, что нет однозначно добродетельных и подлых поступков. Для него осознанность благостна, а неосознанность скверна. Вы можете неосознанно совершить некий поступок, который покажется всему человечеству благостным, но для религиозного человека он вовсе не благостен. И вы можете сделать что-то плохое, осуждаемое всеми мирскими людьми, он только не религиозным человеком. Он не станет осуждать вас, потому что вы бессознательны. Вы нуждаетесь в сострадании, а не в порицании и осуждении. Вы не заслуживаете ада, никто не заслуживает адских пыток.

По мере развития вашей медитации у вас оттачивается свидетельствование. Семь лет назад я говорил с тобой о свидетельствовании, когда ты принимал саньясу. Я забыл предупредить тебя о том, чтобы ты не думал, что свидетельствование или бдительность есть не что иное, как добродетельные качества. Поэтому, когда ты уезжал, я еще раз остановил тебя и сказал тебе, что ты уже хороший человек.

Итак, процесс освобождения от двойственности добра и зла содержит кое-что еще. Вы подходите к точке абсолютной осознанности, где нет вопроса о выборе: просто все ваши поступки благостны. Вы совершаете их невинно, как будто за вами следует ваша тень, без всяких усилий. Если вы бежите, ваша тень бежит за вами. Если вы останавливаетесь, и тень останавливается. Но тень не прикладывает никаких усилий.

Осознанного человека нельзя считать синонимом добропорядочного человека. Он в самом деле добрый, но иначе, с другой точки. Он хорош не потому, что пытается творить добро, а потому, что он осознан. А в осознанности зло, подлость и прочие осуждающие термины исчезают так, как тьма исчезает в лучах солнца.

Религии решили оставить только мораль. Это кодекс этического поведения, который полезен для общества, но вреден для вас как личности. Общество создало для себя удобные правила. Разумеется, если все начнут красть, тогда жизнь станет невыносимой. Если все начнут лгать, жизнь сильно затруднится. Если все станут бесчестными, вы не сможете существовать. Поэтому на самом низком уровне мораль необходима для общества. Это общественное удобство, но не религиозная революция.

Не удовлетворяйтесь простой добропорядочностью.

Помните о том, что вы должны прийти в ту точку, где вам не нужно будет даже думать о том, что хорошо и плохо. Сама ваша осознанность, само ваше сознание просто ведет вас гуда, где царит добро, и вы при этом ничего в себе не подавляете. Я не называю Махатму Ганди религиозным человеком, для меня он просто добропорядочный господин, который изо всех сил пытался делать добро. Я не подвергают сомнению его намерения, просто он был одержим добродетелью.

Религиозный человек ничем не одержим, у него нет маний. Он расслаблен, спокоен и безмятежен, безмолвен и невозмутим. Из его безмолвия расцветает добро. Его поступки всегда благостны, ведь он живет в осознанности без выбора.

Вит Мано, твое имя переводится как «выйти за пределы обычной концепции добропорядочного человека». Ты не будешь ни хорошим, ни плохим. Ты будешь просо бдительным, осознанным, сознательным, и тогда все твои поступки будут исполнены благодати. Можно сказать иначе: в твоей абсолютной осознанности ты достигаешь качества божественности, и добро это всего лишь очень незначительное побочное явление божественности.

Религии учат вас быть добродетельным, чтобы однажды вы смогли найти Бога. Это невозможно, ни один добродетельный человек никогда не находил божественность. Я учу противоположному: найдите божественность, и тогда добро проявится само собой. Когда добро возникает естественным образом, у него есть своя красота, благодать, простота, смирение. Оно не просит награды в этом мире или в мире ином. Добро - само по себе награда.

Раджниш, примерно четыре года назад я находилась в пространстве, которое я всегда называла «раем на земле». Мне казалось, будто я приехала домой. Я пребывала в полном покое и высокой любви, и чувствовала, будто погрузилась глубоко в себя.

Раджниш, почему мне так трудно снова обрести прежнюю радость?

Садхан, самое воспоминание о той жизни мешает тебе возвратиться в прежнее пространство. Помни о том, что в жизни ничто не повторяется. Если ты привязываешься к определенной идее, к некому воспоминанию, то живешь в прошлом, которое мертво. И ты всегда сравниваешь все, что происходит сейчас, со своими воспоминаниями о прошлом. Ты хочешь, чтобы это произошло вновь, но ты забыла кое о чем. То явление произошло помимо твоего желания. Ты даже не осознавала, что должно случиться. Прямо ниоткуда, вдруг, явилось это переживание.

Ты уже не пребываешь в этом состоянии. Ты ждешь его, просишь и требуешь его, но невозможно требовать что-либо у существования. Чем активнее ты требуешь, тем несчастнее становишься. Забудь то, что произошло, потому что тебе доступны даже более совершенные пространства. И больше никогда не проси того, что уже произошло, потому что это переживание будет повторением, а повтор никогда не даст тебе прежнюю радость.

Послушайте замечательную историю о Мулле Насреддине. Падишах Акбар сделал Насреддина своим визирем. В первый день они вместе сидели за столом и обедали. Повар приготовил фаршированный перец. Падишах очень любил это кушанье.

Когда Мулла Насреддин услышал, что падишах хвалит повара, он сам стал нахваливать обед. Он сказал: «В древних священных писаниях написано о том, что фаршированный перец - самое полезное кушанье, которое продлевает жизнь, отдаляет наступление старости, помогает забыть о болезнях. Фаршированный перец - нектар жизни».

Повар услышал слова Насреддина и на следующий день приготовил это же блюдо. Падишах съел кушанье, но ничего не сказал. А мулла Насреддин по-прежнему нахваливал блюдо. Так продолжалось семь дней, и падишаху, наконец, прискучил фаршированный перец. Он вытряхнул еду с тарелки и сказал повару: «Ты в своем уме? Ты каждый день приносишь мне одну и ту же еду».

Мулла Насреддин увидел, что ситуация изменилась, и сказал: «Этот повар - откровенный болван. В священных писаниях сказано о том, что фаршированный перец нельзя есть каждый день, это опасно для здоровья. Из-за этого человек преждевременно старится и умирает».

Акбар заметил: «Насреддин, семь дней ты хвалил фаршированный перец, и вдруг переменил свое мнение. Священные писания неожиданно стали учить совсем другим вещам».

Насреддин объяснил: «Ваше величество, я служу вам, а не фаршированному перцу. Ваше мнение становится моим мнением. На самом деле, я ничего не смыслю в этом блюде. Вы хвалили фаршированный перец, вот и я стал поддакивать вам. А теперь, когда вы осуждаете это блюдо, я вторю вам. Вы платите мне жалование, а не фаршированный перец. А что касается мудрецов и их священных писаний, то я ничего в этом не понимаю. Да и кому нужны эти древние мудрецы и их сочинения? Если бы они в самом деле полагали, что фаршированный перец есть настоящий нектар, то были бы живы до сих пор. Фаршированный перец не может никого сделать бессмертным, в этом и сомневаться не стоит. И хорошо, что вы перестали хвалить это блюдо, иначе мне стошнило бы. У меня такое чувство, будто меня самого чем-то набили! Каждый день я вижу эти этот злосчастный фаршированный перец... И я никак не мог придумать способ, чтобы остановить этого болвана!»

Король спросил: «Ты считаешь меня болваном?»

«Вы сами начали нахваливать стряпню повара, - объяснил Насреддин. - А я всего лишь ваш слуга. Любое блюдо, каким бы вкусным оно ни было, станет нагонять скуку, если его подавать каждый день».

Садхан, задумайся. Если бы ты каждый день пребывала в этом пространстве как в раю, то в конечном итоге оказалась бы в аду. Тогда вы стала бы спрашивать меня, как бы тебе убежать из этого пространства.

Не проси ничего повторять в твоей жизни, поскольку всегда есть более высокие вещи. Ради чего транжирить жизнь на низкие вещи? Всегда проси чего-то более высокого и совершенного. Разумеется, ты не знаешь, что же выше и величественнее. Ты снова просто ждешь неведомого. Неведомое дало тебе в прошлом дар, оно будет и впредь часто одаривать тебя, но тебе нужно сохранять невинное детское сердце, нужно ждать и устремляться, но не к тому, о чем ты просишь меня.

Просто доверяй существованию, и тогда ты обретешь более совершенные пространства. У существования нет недостатка в райских мирах, их великое множество. Нужно просто быть невинным и ни за что не цепляться. Ты цепляешься за определенно существование, и именно это цепляние становится препятствием, мешающим тебе осознать другой опыт.

Если произошло что-то важное, что навело тебя на мысль о том, что ты возвратилась домой, и это будто бы и есть рай, тогда забудь об этом. Будущее предлагает тебе нечто гораздо более значительное. Прошлое мертво, а будущее живо. Все будущее не исчерпано твоим прошлым. Будь открытой и доступной, и тогда ты найдешь более грандиозные и ценные пространства.

Если вы постигли искусство ожидания без требований, когда вы просто доверяете, тогда природа щедро наделяет вас дарами. Она может очень многим одарить вас, потому что у нее всего в изобилии. Природа не может удержать все это в себе, ей непременно нужно с кем-то поделиться.

Но вы мешаете существованию дать вам что-либо. Вы просите того, что уже дали вам. Природа не хочет наскучивать вам, каждый раз одаривая вас одним и тем же раем. Представьте себе, сколько раз вы скучали, встречаясь с одним и тем же явлением. А если что-то произошло с вами лишь один раз, в ваше памяти это откладывается как золотые деньки.

Сотрите воспоминания. Будьте благодарны этому существованию за все, что оно дало вам, и ждите. Будущее громадно, тайны и таинства существования безграничны.

Раджниш, Рабиндранат Тагор в своем сочинении «Гитанджали» пишет о песне моего сердца:

«Я здесь для того, чтобы петь тебе песни. В твоем зале я сижу в углу. В твоем мире мне нечего делать. Моя бесполезная жизнь лишь звучит музыкой без всякой цели. Песня, которую я пришел спеть, так и остается неисполненной до сегодняшнего дня. Всю свою жизнь я провел, настраивая и расстраивая свой инструмент. Время еще не пришло. Слова еще не произнесены. Я мучаюсь, терзаемый желаниями в своем сердце. Цветок пока что не распустился, лишь ветер поет».

Миларепа, таково одно из предназначений людей, которые родились гениями. Гений никогда не считает, будто он создал уже достаточно много творений. Он всегда неудовлетворен. Он постоянно создает все больше прекрасных вещей, но никогда не удовлетворяется ими. Он знает о том, что может дать гораздо больше. Он в полной мере осознает, что всего, что он делает, оказывается недостаточно, ведь у него есть далекая цель.

Это верно не только в отношении Рабиндраната Тагора. Эти слова уместны и для любого гения в любой части мира, в любое время, во всякую эпоху. Эти слова составляют саму суть неудовлетворенности, потому что художник чувствует в своих мечтах, что он может нарисовать нечто уникальное, чего он еще не делал. Картина очень ясна в его мечтах, но в тот миг, когда он начинает переводить свою мечту на холст, он чувствует, что все происходящее на холсте представляет собой лишь отдаленное эхо.

Один из великих английских поэтов Колеридж после смерти оставил сорок тысяч неоконченных стихов. Всю жизнь его постоянно спрашивали: «Почему вы не заканчиваете свои стихи? Вы написали красивое стихотворение. Вам осталось написать всего лишь две строчки, чтобы закончить его».

Этот поэт всякий раз отвечал: «Листок бумаги просто отразил то, что витало в моем бытии, но когда я стал переводить переживание в слова, то понял, что пишу нечто другое. Люди могут счесть мои строки красивыми, потому что они не могут ни с чем сравнить их. Но для меня... Я знаю подлинное стихотворение во мне и все же пытаюсь найти новые слова».

Как-то раз Рабиндранат несколько раз садился дописывать одно из своих стихотворений. Его отец был очень талантливым человеком, хотя и не гениальным. То же самое можно сказать и о деде Рабиндраната. Они оба пытались убедить его: «Болван. Ты всякий раз портишь свои стихи. Ты пишешь замечательные стихи, а затем портишь их. Почему же ты портишь стихи?»

А Рабиндранат ответил им: «Это не подлинное олицетворение моего опыта. Я хотел что-то создать, но потерпел неудачу. И я не хочу оставлять за собой неудачу. Поэтому я порву листы».

Отец Рабиндраната писал: «Мой сын уничтожил красивые стихи... Мы не смогли убедить его в том, что они прекрасны. Он кажется мне безумцем». И когда Рабиндранат писал стихи, то закрывал двери и предупреждал всех домашних о том, что его нельзя беспокоить ни по какой причине, нельзя даже звать его обедать. Иногда проходили дни (два, три дня), и вся семья волновалась... Рабиндранат все время писал и рвал бумагу. В конце концов, он попадал в такое состояние, которое позволяло ему перевести свое внутреннее ведение в слова, и тогда он открывал дверь комнаты.

В своей книге «Гитанджали» (это слово переводится как «подношение песен») Рабиндранат говорит: «У меня больше ничего нет. Я могу предложить только свои глубочайшие сердечные мечты, которые я перевожу в стихи». Поэтому он назвал свою книгу «Гитанджали» - подношение песен. Рабиндранат оставил в целости и сохранности не так уж много своих стихотворений, и они поистине прекрасны. Но он не был удовлетворен даже этими сочинениями, хотя получил за свою книгу Нобелевскую премию.

Он написал рукопись на бенгальском языке, который по своей природе очень поэтичен. Язык маратхи, который вы слышите здесь, в Пуне, прямая противоположность бенгальскому языку. Если два местных жителя станут мило беседовать, вам покажется, будто они ссорятся. У них грубый язык, его хорошо использовать только для ожесточенной ругани.

А бенгальский язык совсем не такой. Даже если два бенгальца поссорятся, вам покажется, будто они весло подтрунивают друг над другом, ведь их язык очень красивый. В языке маратхи звуки угловатые, а в бенгальском языке звуки округлые, там вовсе нет углов. Даже проза на бенгальском языке производи! впечатление поэзии, ведь у этого языка есть музыкальность, с которой не сравнится ни один другой язык Индии.

Рабиндранат написал «Гитанджали» сначала на бенгальском языке. Десять лет никто в мире не догадывался о существовании этих стихов. Затем кто-то посоветовал Рабиндранату опубликовать эти стихи на английском языке, и тот решил попробовать.

Рабиндранат не был доволен своими стихами на бенгальском языке, а их английский вариант вовсе разочаровал его. Дело в том, что в каждом языке есть выражения, которые невозможно перевести на другие языки. Наверно, бенгальский язык - самый трудный для перевода. Вы можете перевести его буквально, но сладость слов, высокое качество музыки в каждом слове... Как вам подобрать эквивалент? И все же Рабиндранат получил Нобелевскую премию за английский перевод. «Вот теперь ты можешь быть довольным», - сказали Рабиндранату, но тот лишь покачал головой: «Я недоволен еще больше, чем прежде. Я понимаю, что человечество еще недостаточно зрелое для того, чтобы понимать поэзию. Сборник моих стихов «Гитанджали» глубоко несовершенен. Я написал последний вариант, потратив на творчество очень много сил. Я устал и почувствовал, что нечто в моем сердце мне все равно не удастся перенести на бумагу. Я сделал все, что было в моих силах, и все равно мои работы кажутся мне в лучшем случае очень приятной неудачей. Я могут обмануть кого угодно, только не самого себя».

Такой опыт приобретают все великие гении во всех областях науки и искусства. Голландский художник Винсент Ван Гог в течение года писал только одну картину, снова и снова. Он вложил в нее чудовищные усилия, а его задумка была поистине трудной. Дело в том, что Ван Гог захотел написать солнце во всей его славе и величии, вместе с песнями птиц... Но ни одна картина не может петь, и все же с гениями спорить невозможно.

Ван Гог весь день стоял в поле, с утра и до вечера. Он просто наблюдал за солнцем во всех его фазах, со всеми оттенками его утренних и вечерних лучей. Целый год художник все время писал и переписывал. Однажды он весь день простоял под лучами палящего солнца и от жары сошел с ума. Младший брат поместил Ван Гога в сумасшедший дом. В клинике Ван Гог продолжал писать солнце, но ничто не могло передать его понимание.

Год Ван Гог провел в клинике. Люди могут называть его безумцем, но я не станут говорить этого, потому что картины, которые он создал в больнице, демонстрируют интеллект большой силы и душевное здоровье, поэтому этот художник просто не мог быть больным. И когда его выпустили из психбольницы, он снова пошел в поле, чтобы начать писать солнце. И в тот день, когда он совсем немного удовлетворился своей работой, он покончил с собой.

Ван Гог написал брату письмо: «Моя работа завершена. Всю жизнь я хотел написать солнце во всей его славе. Я не могу сказать, что я достиг полного успеха, но я уверен в том, что продвинулся в этом деле дальше любого другого художника в человеческой истории».

Никому еще не удавалось так хорошо изобразить солнце. Почти два с половиной года Ван Гог грудился над одним сюжетом. Он сказал: «А теперь у меня нет никакого желания писать, поэтому мне незачем и жить. Мое существование достигло точки удовлетворения, довольства. Я умираю не из-за разочарования или осознания своей неудачливости, а потому, что я победил, поэтому у меня больше нет смысла жизни».

По-видимому, никто никогда не совершал самоубийство по таким мотивам, то есть из-за победы, успеха. И все же Ван Гог указал в своем письме, что его картина отражает реальность не на сто процентов, что могут быть и гораздо более успешные работы.

Здесь стоит вспомнить такие слова Рабиндраната Тагора: «Я здесь для того, чтобы петь тебе песни». Всю жизнь Рабиндранат только пел песни. Индия тогда боролась за свою независимость. Махатма Ганди и другие борцы за свободу говорили Рабиндранату: «Сейчас не время писать стихи. Мы должны бороться. Свобода - вот наша единственная цель».

Рабиндранат отвечал: «Я понимаю ваши чувства». Его участие в освободительном движении имело бы громадную важность, потому что Рабиндранат Тагор был Нобелевским лауреатом, всемирно известным человеком. Его книги перевели почти на все языки мира. Если бы он стал бороться за независимость Индии, то оказал бы громадную помощь соотечественникам, но он говорил так: «Я живу для того, чтобы писать стихи. Я понимаю вас, и я тоже люблю свободу, но у моего сердца желания иного рода. Независимо от того, буду я жить в свободе или рабстве, я обнаружил во время своих внутренних поисков, что мое предназначение заключается в том, чтобы петь. Если я стану делать что-то другое, то буду противоречить своей природе».

К Рабиндранату Тагору я испытываю гораздо больше уважения, чем к Махатме Ганди, потому что Рабиндранат никогда не восставал против своей природы. Он был одним из самых спокойных людей во всей истории. Он был очень счастлив оттого, что просто пел, сочинял стихи и пьесы.

Рабиндранат говорит о Боге...

«В твоем зале я сижу в углу. В твоем мире мне нечего делать. Моя бесполезная жизнь лишь звучит музыкой без всякой цели».

Друзья говорили ему: «Ты занимаешься пустяками. Все граждане твоей страны горят идеей свободы, а ты один из лучших сыновей Индии, но занимаешься пустяками: поешь, играешь на музыкальных инструментах. Ты совсем бесполезен».

Рабиндранат соглашался с ними: «Да, я бесполезен. От моей жизни нет никакой пользы. Я настолько бесполезен, что даже у моих стихов нет никакой цели. Птицы поют без цели, цветы распускаются без цели. Песня, которую я пришел спеть, до сих пор остается неисполненной».

Эти строки Рабиндранат писал в старости. Но даже на смертном одре его последние слова звучали так: «Песня, которую я пришел спеть, до сих пор остается неисполненной. Всю жизнь я пытался сметь ее на разный манер, исполнить ее на разных инструментах. Людям нравились мои стихи, они высоко ценили их, но в моей душе все равно остается рана, ведь я не смог исполнить ту песню, ради которой пришел в этот мир».

Таков опыт всех великих мистиков, поэтов, художников. Великий человек непременно испытывает подобные чувства. Можно завершить только мелочи, можно реализовать только мелкие желания. Чем величественнее желание, тем глубже стремление - с каждой секундой вы приближаетесь к цели, но никогда не достигаете ее. Расстояние между вами и целью остается точно таким же, как и в тот день, когда вы пустились в странствие.

«Песня, которую я пришел спеть, до сих пор остается неисполненной». Тогда чем же я занимался всю жизнь? «Всю свою жизнь я провел, настраивая и расстраивая свой инструмент». Я просто пытался найти необходимый инструмент, правильно настроить его, но у меня ничего не получилось.

«Время еще не пришло. Слова еще не произнесены. Я мучаюсь, терзаемый желаниями в своем сердце». В моем сердце осталась глубокая рана.

«Цветок пока что не распустился, лишь ветер поет». Эти слова имеют огромное значение, потому что они описывают не только внутренний опыт Рабиндраната Тагора, но и опыт тысяч гениев всего мира.

Гений может много сказать, многим поделиться. И его послание не поместится нив каких словах, люди не смогут понять его.

Как-то раз некий человек спросил суфийского мастера Баязида: «Чем ты занимаешься?» Он не знал, что Баязид был мистиков, к тому же суфии живут очень просто. До тех пор, пока вас не представят суфию люди из его круга, вы никогда не поймете, что этот человек суфий. Баязид ответил тому человеку: «Чем я занимаюсь? Я продаю очки в городе слепцов».

Человек удивился и воскликнул: «Что вы такое говорите! Разве слепым нужны ваши очки?»

Баязид объяснил: «Это не мое дело, пусть люди сами разрешают эту трудность. Для меня главное - уговорить их купить очки. Я не знаю, смогут слепцы видеть через них или нет».

«Вы сумасшедший!» - воскликнул незнакомец.

«Вы совершенно правы», - согласился Баязид.

Но об этом будут говорить все мистики. Они продают очки в городе слепых или поют песни в городе глухих, или учат танцевать в городе хромых. Разумеется, с одной стороны, они переживают экстаз, который хотят выразить, но, с другой стороны, они ужасно мучаются, потому что все, что они хотят выразить, всегда так и остается невыраженным.

Если вы сможете понять эти строки Рабиндраната, то гораздо лучше поймете страдания мистиков, муки всех великих поэтов. Такое понимание также поможет вам понять, почему многие мистики предпочитали хранить молчание. Мистики понимали, что им все равно не удастся достичь умов людей, поэтому лишь немногие среди них решались говорить. Они говорили не потому, что полагали, будто могут выразить то, что пережили. Они говорили потому, что в сердцах некоторые слушателей их слова могли запустить некий процесс. Не то чтобы их слова передавали истину, но их неустанные усилия могли пробудить в вас нечто дремлющее. Если это не удастся их словам, то это сделает само их присутствие, безмолвие, глубина глаз или окутывающая их благодать... Мистики надеялись, что среди миллионов людей сможет пробудиться хотя бы один человек.

Поэтому они не разочаровывались, если их никто не слушал. Они не падали духом, если люди покидали их. Мистики не огорчались, даже если их предавали. Все это они ожидали от людей. Чудо заключается в том, что немногие люди отказываются от предательства и следуют за своим мастером с глубокой любовью и доверием.

Умы эти немногих, может быть, не смогут воспринять мистику, но их сердца непременно услышат призыв, вызов.

Храня такую надежду, я беспрестанно говорю уже тридцать лет. Даже если немногие люди обратятся к Богу, я почувствую, что мои усилия потрачены не напрасно. Я не умру с тоской, как Рабиндранат Тагор.

- Достаточно, Вимал?

- Да, Раджниш.