Откуда приходит страх?

Откуда приходит страх?

Вероятно, мы с ним рождаемся. Я лично думаю, что это так. В первые несколько дней жизни я чуть не умер от недоедания, потому что по какой-то причине не мог переваривать молоко матери. Моя мать рассказывала, что у меня была «диарея новорожденного», но, вероятно, я просто хотел сказать: «Помогите! Я хочу вернуться обратно туда, где было так тепло и безопасно». Прибавьте к этому первичный шок от выхода в мир из утробы матери, и мы узнаем ситуацию, в которой родилось большинство из нас, и где уже есть достаточно причин, чтобы начинать бояться. Какому бы эмоциональному, физическому или сексуальному насилию мы ни подвергались позже, это только добавляет страха к изначальному шоку самого рождения. Другой очевидный источник нашей паники – утрата и вторжение, которые мы переживали в течение всего детства. Добавьте к этому недостаток одобрения, внимания, любви, уважения и заботы, которые всем, так или иначе, приходилось испытывать. И вы поймете, с каким ужасом теперь Ребенок внутри ожидает еще большего насилия и чувства покинутости.

У нас были глубокие потребности в выживании и тождественности; они не были удовлетворены, и мы утратили доверие. Не были удовлетворены наши потребности в любви и защите, принятии, признании и одобрении, вдохновении и направлении, потребности в нежной, безусловной любви. Наш раненый Ребенок боится, что этого не произойдет никогда. Удар нашей невинности и доверию был нанесен так рано, что спровоцировал лежащий в основе всего остального страх, что мы не выживем.

К несчастью, в детстве мы не были способны сделать вывод: «Все понятно; я вижу, что у мамы и папы большие проблемы; они не могут ужиться даже друг с другом, и, кажется, их не слишком интересую я. Прежде всего, они не должны были меня рожать. Очевидно, здесь я не получу того, в чем нуждаюсь, поэтому, наверно, мне лучше просто выписаться из этой гостиницы и поискать себе более подходящую ситуацию». Хотя, скорее всего, любое место по соседству было бы ничем не лучше или даже хуже. Если теперь, с эмоциональным фоном депривации [5], который присутствует в большинстве из нас, войти в уязвимость, это может вызвать сильное замешательство, панику, страх, самоосуждение, подавленность, а иногда просто невыносимый ужас. Почему? Потому что наша уязвимость и невинность были преданы.

По мере того, как во мне развивается больше понимания моей крайней уязвимости, которая всегда была погребена под всеми моими претензиями, я могу более и более осознавать причину моей паники. Теперь я вижу, что страх поражения, неодобрения, несоответствия ожиданиям, которые предъявляют ко мне мои семья и культура, выталкивает на поверхность еще более глубокие страхи быть покинутым. Для моего Внутреннего Ребенка эти страхи, наверное, были ошеломляющими. Осознающая часть меня больше не «покупается» на обусловленную во мне программу успеха А в ситуации, когда любимый мной человек уходит или угрожает уйти, осознает, что со мной будет все в порядке. Но мой Внутренний Ребенок всего этого не знает. Он по-прежнему бурно реагирует на те же самые раздражители.

И далеко за пределами всех психологических причин нашей паники кроется самая простая и мощная причина: осознание того, что мы умрем. Мы всегда стоим перед лицом незащищенности, неуверенности и, в конечном итоге, смерти, оставаясь в руках таких сил, которые находятся далеко за пределами нашего контроля. Никакое страхование и социальная защита не могут оградить нас от этого страха. Глубоко внутри мы это знаем. Без фундамента принятия и опыта медитации все, что у нас есть, – это прикрытый компенсациями страх. С точки зрения Ребенка, уязвимость равнозначна страху быть брошенным или уничтоженным. Только в медитирующей части нас достаточно доверия и пространства, чтобы вместить уязвимость, незащищенность и непредсказуемость, потому что медитация приносит понимание и расширяет границы. Наш Ребенок внутри просто не имеет этих качеств. Мы должны привнести эти качества, чтобы исцелить Ребенка, находящегося в панике. Тогда мы можем трансформировать уязвимость из паники в принятие. Но начать мы должны с признания этой глубоко встревоженной части, живущей у нас внутри.